Так какого черта он все еще там?

В какой-то момент, я подошел к его машине и вдарил по твердому колесу, дабы спровоцировать сигнализацию. И только после десяти минут тошнотворной сирены, я все понял.

Я все понял. Он не выйдет. Не выйдет. Черт, какой же я осел!

Зверь сделал кувырок, и все внутренности сжались.

Впервые я почувствовал, что не могу доверять Рэю. Мне следовало избить его до полусмерти, но придумал кое-что получше.

Он мой друг. А значит, заслужил право выбора.

Полной грудью я вдохнул морозный воздух и посмотрел на небо. Начало светлеть, что не могу сказать про свою душу. Я погрузился во мрак. Это состояние слишком привычное для меня, чтобы я противился ему.

Я запрятался в себе и похлопывая подушечками пальцев, позволил уродливому разуму взять вверх над всем остальным.

Что-то слабо коснулось моей ноги. Это был котенок. Беленький. Ласковый. Грязный. Он просил еды, а не мог ему помочь. Усевшись на корточки, я провел рукой по его пушистой шкурке. Зверек моментально откликнулся на мои прикосновения. Такой хрупкий. Беззащитный. Глазки голубые.

Мои пальцы коснулись его тонкой шеи, и сошлись на ней. Веко задергалось.

Малыш. Ты так слаб.

Я сжал руку. Не сильно. Дал возможность дышать. Белоснежный комок взвизгнул, а потом стал извиваться, вонзаясь в меня тонкими, как лезвие, коготками. Никому не нравиться быть во власти другого, и котенок тому не исключение.

И снова этот чужой страх. Он стимулирует меня. Вдохновляет.

— Эй, парень, ты что творишь? — меня отвлек седовласый дворник, и я выпустил бедолагу из удушающей хватки.

— Все нормально, дядя, — пояснил я, вкинув ладони вверх. — Теперь, все будет в порядке.

Я направился домой, насвистывая веселую мелодию и отряхивая пальцы от белой шерсти. Душевнобольная улыбка расползлась по лицу. Зверь замурлыкал, а почувствовал щекотку между ребер. Смешно. Это прибавляет сил.

Если кто-то решил, что мне пора сдаться, то я докажу ему обратное.

Эй, брат!

Сделай лишь шаг,

Руку протяни -

И ты возьмешь ладонь мою.

Нет шанса уйти,

Всю жизнь взаперти,

Иль в страхе каждого держу?

Давай, сделай шаг:

Ведь ты не дурак

Уже узнал «зачем» и «как».

Вновь один в полете,

Надеюсь, вы поймете:

Я лишь ребенок, что нуждается в заботе.

Парень, ближе,

Ты что, меня боишься,

Не узнаешь, а может, попросту злишься?

Жертвы есть, к чему сантименты?

Вся игра — часть эксперимента

«TARDIS — Восточный ветер».

«Ничто так не обескураживает врагов, как безответная ненависть…»

— Куда мы едем? — спрашиваю я, когда машина со скоростью проносится мимо злосчастного моста. — Ваня, давай вернемся. Нас ребята ждут.

— Может, хватит ныть? — кидает он, резко сменившись в лице. — Не ссы, скоро вернемся.

Первая волна мурашек пробегает по позвоночнику, но это не страх. Сердце покрывается колючками от обиды. Еще минуту назад он был мил со мной, а теперь, огрызается так, словно никаких извинений не было и мы все те же, ненавидящие друг друга люди.

Автомобиль подпрыгивает на кочках, и я хватаюсь за ручку, чтобы не улететь в лобовое стекло.

— Перестань так гнать, — возмущаюсь я, глядя то на него, то на дорогу. — Ваня, ты слышишь меня?

— Достала уже! — он нервно бьет по рулю и делает музыку громче, дабы избавиться от моих надоедливых воплей.

Ваня хмуриться. Мрачнеет. Снова.

Я знаю эту реакцию. Точнее, помню ее. В такие моменты, нужно быть крайне аккуратной и не лезть под руку. И, поэтому, я решаю молчать, хотя на языке вертятся десяток вопросов.

А главный — что я сделала не так?

И что-то мне подсказывало, что я совершила эту ошибку не сейчас, а намного раньше.

Через несколько минут мы резко тормозим, Ваня глушит мотор и застывает в раздумьях. Невозможно понять, что у этого парня на уме — глаза пустые, на лице ни одной эмоции, — и его временное безучастие в этой жизни, невольно наводит на дурные мысли.

Теперь, мне страшно. Снова.

— Давай вернемся, — практически скулю я. — Я хочу к ребятам.

Игнорируя мою мольбу, Ваня достает сигарету, подкуривает и протяжно выдыхает дым. Размышляет. Кажется, ломает голову или борется с мыслями — я не понимаю.

— Ваня?

Мгновение, и он смотрит на меня в упор.

— Ты можешь захлопнуться или нет? — его голос холоден, как лед. Замораживает и пробирает до костей.

Я охаю. Мое сердце сжимается в кулак. Я готова расплакаться, но из последних сил стараюсь держаться, ибо сегодня, обещала себе не реветь. Поджав дрожащие губы, я отворачиваюсь к запотевшему окну и незаметно вытираю намокшие ресницы. Обида терзает душу. Снова.

За окном непроглядная тьма. Я не понимаю, где мы, зачем мы здесь, но и спросить об этом не решаюсь. Мне хочется верить в лучшее. Мне хочется верить Ване. Я больше не хочу его терять.

Порой мне кажется, что мы, как две веревки одной качели. Если рвется одна — другая берёт весь груз на себя. Только правда в том, что мое крепление надежней, да и нитки прочнее, а чарт Ваня постоянно срывается.

Мне хочется спасать его.

Но, только через некоторое время я пойму, что своими благими намерениями, самостоятельно вытоптала себе дорогу в Ад.

— Мне холодно, — признаюсь я, когда кончики пальцев начинает покалывать.

Ваня выбрасывает окурок в окно, выходит из машины и через мгновение открывает пассажирскую дверь.

— Выходи, — грубо приказывает он, смотря на меня сверху вниз так, стоя кажусь ничтожной мышкой. — Давай.

Я лихорадочно трясу головой.

— Не нервируй меня, Вася! Выходи из этой чертовой машины!

— Не хочу, — жалобно отвечаю я, и тогда он вцепляется в мое запястье, силой вытаскивает из салона и тащит по заросшей сорняками тропинке.

Когда глаза привыкают к темноте, у меня появляется возможность осмотреться. Это лес. Он темный. Жуткий. Даже деревья мне кажутся злыми.

Я вся съеживаюсь от холода, страха и чувствую дрожь в коленках. Ваня продолжает тянуть меня за собой, отчего запястье начинает ныть от боли, а ноги щипать от мокрой, режущей щиколотки, травы.

— Пожалуйста, — изнемогаю я и пытаюсь вырвать руку из его хватки, — давай вернемся.

Неожиданно для меня Ваня останавливается. Смотрит диким взглядом и мое тело цепенеет.

— К чему такая паника, Василиса? — бездушно интересуется он, и я чувствую, как на моей руке сжимаются холодные пальцы. — Я приготовил тебе сюрприз. Всего лишь небольшой презент. Тебе понравиться.

Он лукавит и даже не старается показаться правдивым. Я собираю крошечную волю в кулак.

— Нет, — отказываюсь я и иду обратно. — Хватит с меня этих подарков.

Мне удается сделать только шаг, потому что импровизированный наручник тащит меня за собой.

— Пошли, я сказал! — рычит Ваня, и я забываю о нашем примирении. Его напросто не было. Между нами все тот же холод. Пропасть. Бездна. Я наивно решила, что больше никогда не буду бояться его, но сегодня, эта боязнь выросла до самой критичной отметки.

Спотыкаясь, я прошла еще несколько метров, но когда Ваня резко становился, мой нос уткнулся в его каменную спину. Боль пронзила переносицу. Проморгавшись, я разглядела окружающую меня местность.

Кладбище.

В воздухе застыл ужас. Что-то крайне зловещее окутывало мой разум. Небольшая площадь с несколькими могилами, но этот островок, кажется мне самым жутким местом на планете.

Испуганными глазами я смотрю на Ваню, губы которого трясутся в ненормальной ухмылке. Сумасшедший взгляд, который словно искриться безумием, лишает его какой-либо человечности. Он звереет.

Нет. Нет. Нет. Этого нельзя допустить…

— Ваня, пожалуйста, — слезно молю я, надеясь на его благоразумие. — Это злая шутка. Мне очень страшно здесь. Ты добился своего. Прощу тебя, давай вернемся.

Оставив мою мольбу без ответа, Ваня толкает меня вниз, отчего мои пальцы утопают в рыхлой могильной земле, а локти карябают жесткие, искусственные цветы от похоронных венков. Тяжелый запах сырой почвы врезается в нос.