Едва ли не самое страшное, что может случиться в жизни одинокого человека.
Это почти, как смерть. Смерть смысла и веры в лучшее…
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
— Попробуй успокоиться, расслабиться и улыбнуться, — твердили мне старые настенные часы, покрытые тонкой пленкой пыли. — Попробуй.
— Не работает, — мысленно отвечал я.
— А ты попробуй.
В такт идущей стрелке часов, мое нижнее веко начинало нервно сокращаться.
Тик-так. Тик-так.
— Я не хочу больше улыбаться…Я хочу кричать, крушить и ломать все вокруг себя…
Утро следующего дня походило на полное сумасшествие. Я и Вася молчаливо шатались по квартире из угла в угол, словно два больных в психиатрической палате, по горло напичканные сильнодействующими препаратами.
И если я ещё немного мог мыслить рационально, то Василиса находилась совершенно в другом пространстве. Она просто выпала из этой жизни.
— Тебе звонили из больницы? — тихо спросила она, рисуя на окне кончиком пальца каракули. На её предплечье проявился лилово-чёрный синяк, а на щеке красовалась царапина от удара об сиденье.
Резким движением, я снял бинтовую повязку, которой идиотки-медсестры перевязали мне голову, и кинул её на пол.
— Нет, — откашлялся я. — Не звонили.
Она тяжело вздохнула.
— Как жаль…
Вася продолжала водить рукой по стеклу, провоцируя неприятный скрип. Внутренности выкручивало наизнанку.
— Может, стоит позвонить самим? — хрипло произнесла она.
Я нахмурился и почувствовал неприятную боль в висках. Казалось, мне по мозгам елозят наждачной бумагой.
— Мне ясно дали понять, что не надо трезвонить каждые десять минут, Вася, — раздраженно ответил я. — Как что-то станет известно, мне обязательно сообщат.
Она оторвалась от своего душевнобольного занятия и села на край кровати. Её взгляд был устремлён в пустоту, на лице читалась неподдельная усталость — я потерял её тоже. Надеюсь, что это временно.
Я лёг на подушку, приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза.
Покатались, твою мать…
Мало что могло сбить меня с толку, но эта авария, она буквально поставила мне грубую подножку, и я потерял равновесие. Это было масштабной потерей и не только моральной.
Тишина оглушала, как и правда, принять которую я просто не мог. Не мог. Челюсть сводило только от одной мысли, что случившееся, это не злая шутка. Все было наяву.
Черт. Как же так?
Звук стрелки идущих часов действовал мне на нервы. Изводил. Коробил.
— Поговорим? — спросил я, не в силах больше держать все в себе.
Вася равнодушно пожала плечами.
— Давай попробуем.
Сквозь её бледные ресницы поблескивали безжизненные глаза.
— О чем ты думаешь? — спросил я, глядя как трясущимися руками, она перебирает край своей футболки, хотя лицо выглядело расслабленным.
Вася промолчала, даже не задумываясь над ответом. Все было слишком очевидно.
— Ты думаешь о нем, — тихо проговорил я, с уточняющей интонацией в голосе.
Её глаза намокли и уткнулись в пол.
Конечно же, она думала о Ване. Переживала. Откровенно говоря, я сам не мог найти себе места. Слишком тяжело усвоить то, что случилось. Я знал… Нет, я искренне надеялся, что Ваня сделал это не нарочно…
Но…он признался ей в любви. Могло ли это что-то изменить?
Мобильный зазвонил и на секунду, Вася вернулась в этот мир.
— Алло, — вяло ответил я, взяв Василису за холодную ладонь.
— Это правда? — задыхаясь от ужаса, спросила подруга. — Рэй, это действительно так?
— Да, Алла. Это правда, — спокойным тоном ответил я, и разочарованная Вася выдернула свою руку из моей. Её глаза снова потухли.
Подруга хмыкнула в трубку.
— Как вы себя чувствуете? Целы?
— Мы в порядке, — потянулся я и промял ноющее от боли плечо. — Но не целы.
— Можно мы приедем к вам? Мы с Денисом места себе не находим.
Да, неужели?
— Я думаю, сейчас не стоит приезжать, Алла. У нас тут тоже не Дисней Лэнд.
Девушка помолчала некоторое время.
— Как она? — спросила Алла, словно предугадывая наперёд состояние Василисы.
Протяжно выдохнув, я уставился в поток.
— А ты как думаешь?
— Поняла.
Дебильная люстра в тошнотворную полоску рябила перед глазами.
— Слушай, я позвоню тебе позже. Хорошо? — нервозно попросил я, не в силах больше продолжать разговор.
Положив трубку, я приподнялся и придвинулся к Васе. Аккуратным движением, чтобы не причинить боли, я обнял её и прижал к себе.
— Все будет хорошо, — едва слышно сказал я, не веря в собственные слова. — Мы справимся.
После этих слов она уткнулась носом в мое плечо и расплакалась.
Наверное, впервые, мне захотелось стать девчонкой и тоже выплеснуть всю эту боль.
— Тише, тише, — шептал я, медленно гладя её по голове.
Погода за окном угнетала. Угнетал плач Василисы. Даже стены. В такие моменты я прыгал в машину и гнал, куда глаза глядят, и получал нужный мне энергетический заряд, но сейчас, это просто невозможно. Машины больше нет. Как и…
Да хрен с этой тачкой!
Всхлипы Васи потихоньку утихали, и я понял, что ей нужно отдохнуть. Притянув её к себе, я лёг на подушку и крепко обнял. Убрав слезы с лица, Вася обхватила мою талию и упустила веки.
Вот так, малышка…Спи.
Она уснула. А я так и не смог. Я ворочался до следующего утра. Все думал. Думал. И ждал. Ждал гребенного звонка, который так и не поступил…
***
Мы подскочили от настойчивого стука в дверь. Кто-то слишком яростно требовал нашего внимания, отчего мое настроение стало предельно мрачным.
— Ну, кто там? — устало выдохнул я, приоткрыв сонные глаза. — К тебе?
Вася резко оторвала голову от подушки.
— Не знаю, — пробужденная грохотом, она заметно растерялась. — Может быть, квартирой ошиблись?
Дверь продолжала ходить ходуном, отчего башка начала раскалываться. Снова.
— Малышка, если ты не откроешь эту чёртову дверь, то это придётся сделать мне. А я не в самом лучшем настроении. Так что, будь добра.
Пригладив волосы, Василиса ринулась к двери и прокрутила ключом.
— Мама? — послышалось с прихожей. — Что ты тут делаешь?
Мама?! Ох, черт!
Не успел я спрыгнуть с кровати, как в комнату ворвалась разъярённая женщина с трясущимися от ярости губами. Даже я немного сдрейфил, когда ее увидел.
Вот это попандос!
— А ты что тут делаешь?! — искренне изумилась она. — Почему ты не одет?!
— И вам, здрасте, мама Васи, — пропел я, натягивая на себя футболку. — Понимаете, у меня аллергия на хлопчатые вещи. Хожу больше часа и покрываюсь сыпью. Но, — я задрал указательный палец вверх, — это не заразно.
Следом в комнату вбежала взъерошенная Вася, и наконец, на лице этого хрупкого создания появилась одна живая эмоция.
Ой, сейчас что-то будет…
— Мама! — злостно прорычала она. — Какого черта?!
Ниструя себе приветствие! И от кого она нахваталась таких «изящных» манер?
— Следи за своим языком, Вася! Не смей так разговаривать со мной!
Девчушка взорвалась.
— Да вы меня уже меня затрахали со своим «не делай то, не делай это»!
Затрахали? Черт, я её обожаю.
Женщина опешила. Ее скулы затряслись. Она явно не ожидала такой реакции от свой послушной ранее дочери.
— Мама, почему ты не предупредила меня, что приедешь? — не унималась Вася, размахивая руками.
Глаза женщины расширились. Веко дрогнуло.
— Не предупредила? Не предупредила?! А ты предупредила свою мать, что попала в аварию? А? Почему я узнаю об этом от твоей подруги Аллы? Ты считаешь, это нормально?
Я принялся разрабатывать пальцами виски и мысленно проклинать рыжую болтушку.
— Но со мной все в порядке! — возмущённо кричала Вася. — Руки, ноги, голова на месте! Я цела!
Взгляд мамы прошёлся по травмированному телу дочери.
— О, боже, — она прикрыла рот ладонью, и сползла на пол. — Я так и знала, что ничего хорошего с этого не выйдет. Я так и знала. Что вы творите, дети? Что с вами такое?
