Вдруг Элиза перестала читать молитвы, и даже лошади и собака затихли. Поднявшись вверх по лесенке, Том стоял, прислушиваясь. Торнадо миновал. Он повернул в замке большой железный ключ и, подняв руки вверх, надавил на дверь. Она не поддавалась. Подставив плечо, он снова надавил на нее. Результат был тот же.

— Ее завалило, — сказал он. — Должно быть, на нее упало что-то тяжелое.

— Господи, Господи, — шептала Элиза. — Мы в ловушке.

На лбу у нее выступил пот, и она, крепко сплетя вместе руки, продолжала шептать имя Господа.

— Все будет хорошо, Элиза, — попыталась успокоить ее Ханичайл. — Я уверена, что кто-нибудь придет и вызволит нас отсюда.

Затем она стала убеждать себя, что все будет хорошо, потому что она пока не готова умереть. Она еще не начинала жить, и у нее все было впереди: она должна посетить далекие сказочные страны, посмотреть балеты, послушать оперы, прочитать миллион книг.

— О Господи, — внезапно нарушила тишину Элиза. — Вы только посмотрите на этих паршивых лошадей. — Все посмотрели на животных, топтавшихся на груде яблок и моркови. — Кто-кто, а они не умрут от голода.

— Ханичайл права, ма, — сказал ободряюще Том. — Нас скоро найдут и вытащат отсюда.

Но его взгляд, полный беспокойства, не отрывался от дверцы погреба.

Ханичайл взяла яблоко и села на пол рядом с Элизой. Собака тоже улеглась. Они смотрели, как Том уводил лошадей в дальний конец погреба, подальше от припасов. Никто ничего не говорил. Все просто ждали.

Пятью часами позже Роузи на своем старом красном «додже» свернула на проселочную дорогу, равнодушно проехав мимо того места, где трагически погиб ее муж, даже не вспомнив о нем. Она думала о парне, с которым познакомилась накануне вечером. Он сказал, что новичок в этом городе и собирается открыть здесь ночной бар с грилем.

— Место, куда могут прийти мужчины, чтобы перекусить и как следует выпить, — сказал он. — А такая женщина, как ты, с твоей внешностью и прочими данными, будет хорошо смотреться за стойкой бара. Я знаю, что мужики предпочитают видеть там женщину, а не мужчину. Они могут поболтать с ней, угостить выпивкой. Ты могла бы справиться с такой работой, Роузи?

Роузи вспомнила о десяти баксах, оставшихся в ее кошельке, и улыбнулась ему.

— Сколько? — спросила она осторожно.

— Тридцать в неделю плюс чаевые.

— Скажем, тридцать пять, и по рукам, — ответила Роузи, решив про себя, что на нее свалилась манна небесная.

— Решено.

Они ударили по рукам и договорились, что Роузи приступит к работе через три недели, когда откроется салун «Серебряный доллар». Конечно, это нельзя сравнить с ее прежними работами, но скоро она снова станет работающей женщиной. И как знать, к чему это может привести? Кто может ей повстречаться?

Очнувшись от грез, Роузи резко нажала на тормоза. Машина остановилась. Она смотрела вокруг, решив, что ошиблась местом, потому что вместо старого бревенчатого дома и хозяйственных построек лежали груды развалин. Оглянувшись назад, Роузи увидела одинокий каштан и указатель — «Ранчо Маунтджой». С криком ужаса она выскочила из машины и побежала к тому месту, которое когда-то было ее домом.

— О Господи, — прошептала она, увидев разбросанные повсюду вещи. Плита Элизы лежала на боку, а их белая ванна сверкала на солнце в том месте, где раньше были конюшни. Повсюду, насколько мог видеть глаз, были разбросаны мебель, зеркала, посуда, одежда.

С громким плачем Роузи бегала по двору, ища в пыльной траве свои пожитки.

— Мое норковое манто, — истерично кричала она, — моя накидка из горностая… мой лисий мех… мои красивые платья… — Она опустилась на колени, вся залитая слезами, прижимая к груди красные стеклянные бусы. — Все, что заработала за эти годы, — шептала она, — все потеряно.

Она смотрела на место, где раньше стоял дом. Ее глаза расширились от ужаса, когда она внезапно вспомнила о дочери и Элизе. Вскочив, она побежала к груде развалин.

— Элиза, — прошептала она. — О Господи, Ханичайл…

Роузи, по всей вероятности, была единственным в Сан-Антонио человеком, который не слышал предупреждения о торнадо. Она не имела ни малейшего представления о том, что произошло, и снова истерически зарыдала.

— Ханичайл! — в голос завывала Роузи. — Элиза!.. — Она попыталась оттащить бревно. — Аххх… — стонала она, представив себе Элизу, Тома и Ханичайл, заживо погребенных под грудой бревен. — Аххх…

Роузи суматошно бегала вокруг, всплескивая руками и рыдая. Вдруг ей послышался какой-то звук, и она, остановившись, прислушалась. Звук раздался снова: что-то похожее на стук. И вдруг лай собаки.

— Фишер! — закричала Роузи. — Фишер, хорошая собачка, где ты?

Лай доносился из-под груды развалин, которые раньше были домом. Роузи подошла поближе и прислушалась. Стук повторился.

— Элиза! — закричала она. — Это ты?

— Это мы. Мы все здесь. Мы все в погребе, Роузи.

— Спасибо тебе, Господи, — с облегчением выдохнула Роузи. Но ей так и не удалось найти дверь в погреб — та была завалена бревнами и рухнувшей крышей. — На вас обрушился весь дом! — закричала она, тщетно стараясь оттащить бревно.

— Беги за помощью, Роузи! — закричал Том. — Мы здесь уже несколько часов и начали задыхаться. Нам нужен глоток свежего воздуха.

— Да, да… Я уже еду. Еду за помощью.

Роузи побежала к машине. Дрожащими руками она включила зажигание и резко рванула с места.

Китсвилл выглядел абсолютно нормальным: сонный маленький техасский городок, изнывающий под полуденным солнцем.

— Помогите! — истерично закричала Роузи. — Помогите! Помогите! Помогите!

Она подбежала к универсальному магазину, продолжая звать на помощь.

В магазине было полно женщин, делавших покупки. Все как одна уставились на нее широко раскрытыми от удивления глазами. Платье Роузи было грязным, волосы спутаны, тушь от слез растеклась по щекам.

— Это же Роузи Маунтджой, — перешептывались женщины. — Что с ней могло случиться?

Владелец магазина вышел из-за прилавка.

— Миссис Маунтджой, что с вами? Что случилось? — Он взял Роузи за руку и усадил на стул.

— Мой дом… Его больше нет. Они все в погребе. Похоронены заживо. Ханичайл, Элиза, Том. Я не знаю, что случилось.

— Должно быть, это торнадо, — сказал хозяин магазина, схватив телефонную трубку. — Оператор, соедините меня с техасскими рейнджерами. На ранчо Маунтджой несчастный случай. Люди попали в торнадо и сидят в погребе под рухнувшим домом.

— Вы можете себе представить, — шептались женщины, — Роузи единственная во всей округе, кто не слышал о торнадо. А он как раз угодил в ее дом. Где она могла быть, чтобы не знать об этом?

Они подмигивали друг другу и пожимали плечами. Все прекрасно знали, где Роузи проводила время.

— Бедный ребенок, — шептались они, имея в виду Ханичайл. — Только вообразите: погребена заживо в погребе.

Но никто из присутствующих женщин не подошел к Роузи, чтобы выразить ей свое сочувствие или оказать помощь.

Когда драма закончилась и затворники были освобождены, по городу пошли разговоры, что беспечная Роузи Маунтджой даже не подозревала о торнадо и о том, что ее дом разрушен. Рассказывали также, как Ханичайл выводила из погреба лошадей, а за ней следовали Том, Элиза и собака.

— Совсем как в Ноевом ковчеге, — говорили они, презрительно хихикая.

На следующий день Роузи нанесла визит мистеру Джону Паркеру-Гранту. Адвокат постарел и выглядел еще более дряхлым, чем раньше, но у него все еще был острый ум, и он хорошо соображал.

— На сей раз, мистер Грант, — произнесла Роузи, положив ногу на ногу и нагло глядя адвокату в глаза, — я потеряла все. Трава и колодец высохли, скотина погибла. А теперь вот и дом.

— Так же, как и деньги, — заметил мистер Грант, глядя на Роузи поверх очков. — Считаю своим долгом сказать вам, миссис Маунтджой, что за всю свою карьеру я никогда не видел, чтобы так плохо управляли ранчо. Деньги потрачены, но ничего не сделано.