Пассажиры сходили по трапу, махая друзьям, стоявшим на берегу. Громко играл оркестр. Носильщик разместил скромный багаж Ханичайл в вагоне первого класса, и вскоре она приехала в Лондон, где ее уже ждал темно-бордовый «роллс-ройс» с Бриджесом за рулем, одетым в фуражку и темно-бордовую униформу с золотыми пуговицами и эполетами.

Анжу д'Аранвиль выскочила из такси на Северном вокзале Парижа и, расплатившись с шофером, зажала в зубах железнодорожный билет, перекинула через плечо сумку, схватила в каждую руку по чемодану и, быстро перебирая длинными стройными ногами, помчалась к платформе, на которой экспресс Париж — Лондон громко гудел, оповещая об отправлении.

Гарри Локвуд бежал вслед за ней, молясь на ходу, чтобы поезд задержался, и в то же время успевая оценить ноги Анжу. Он обогнал ее как раз в тот момент, когда поезд дал последний гудок. Вцепившись в поручни, он распахнул дверь вагона первого класса, забросил в него вещи и запрыгнул сам.

— Arretez, arretez, un moment pour moi,[2] — закричала Анжу сквозь шум. Сунув небольшой плоский чемодан под мышку, она отчаянно пыталась дотянуться до поручней. — Merde, oh merde,[3] — чуть ли не рыдая, кричала она, догоняя пришедший в движение поезд.

Гарри схватил ее сумку, затем руку и втащил в вагон уже набиравшего скорость поезда. Он отскочил назад, налетел на ее чемодан и упал на пол вместе с Анжу, оказавшейся на нем.

— Ну, — сказал он, встретившись с ней взглядом, — вы чуть не опоздали.

— Боже мой, — выдохнула Анжу, вставая и оправляя юбку. — Я едва успела.

Гарри Локвуд рассмеялся, сраженный ее ответом, поднялся с пола и отряхнул пиджак.

— Вы опоздали. Поезд уже тронулся.

— Почему я всегда опаздываю? Вы можете объяснить мне это? Мне двадцать лет, я умная, образованная девушка, и у меня все в порядке с головой, но я хронически опаздываю. — Откинув с глаз челку, Анжу вопросительно посмотрела на Гарри. — Возможно, со мной что-то серьезное?

Он снова рассмеялся и оценивающе посмотрел на девушку. Она была очень высокой и тонкой до хрупкости. У нее было овальное лицо, широко распахнутые глаза и манера говорить запыхавшись, что можно было оправдать ее бегом по платформе, но Гарри сильно подозревал, что именно так она и говорит в обычной жизни. Ее глаза были цвета морской воды, блестящие волосы — цвета апельсинового мармелада, а ее пухлые губки растянулись в радостной улыбке, которой она одарила его, ожидая ответа.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — сказал он. — Вы производите впечатление молодой женщины, которая умеет контролировать свою жизнь.

— Возможно, это из-за костюма. — Анжу с неодобрением осмотрела свой маленький твидовый жакет и юбку цвета бронзы. Это был последний писк моды этого года; Сюзетта лично переговорила с мадам Шанель, и ей удалось купить его по сходной цене. — Это все старания моей матушки, — продолжала Анжу. — Она кроит меня по своему образу и подобию для того, чтобы вылепить из меня очаровательную светскую девушку в угоду моему двоюродному дедушке. Обычно я выгляжу как студентка: юбки, кофточки и низкие каблуки.

Анжу вытянула свои стройные ноги и стала рассматривать дорогие туфли из коричневой замши, в то время как Гарри рассматривал ее.

— Ведь это глупо, не так ли? — спросила она. — Я говорила ей, что не задержусь долго в Лондоне. Я планирую вернуться в Париж к сентябрю. Это будет мой первый семестр в Сорбонне, — добавила она, широко улыбаясь, хорошо понимая, какое впечатление производит на него. — Я должна изучить математику и физику.

— И что вы намерены делать, когда изучите их? — спросил Гарри.

— Что делать? — спросила Анжу, поставленная в тупик этим вопросом.

У нее хватило мозгов окончить школу, и она обладала способностью заучить материал перед самым экзаменом и всегда получала хорошие отметки. Но колледж был только средством к конечной цели — к свободе. Сейчас, если ей удастся прибрать к рукам деньги Маунтджоя, у нее не будет нужды поступать в Сорбонну и жить в дешевой комнатушке вместо того, чтобы делать из себя преуспевающую женщину. С миллионами Маунтджоя она будет богаче любого мужчины, который мог бы взять ее на содержание. С такими деньгами она бы наслаждалась жизнью, как это делала бабушка Мари.

— Я никогда об этом не думала, — ответила Анжу. — Разве физика не кажется вам такой притягательной?

— Гораздо менее притягательной, чем вы, — сказал Гарри, глядя в ее изумрудного цвета глаза.

Сэр Гарри Локвуд был сорокалетним, приятной наружности, мужчиной, с гладкими густыми светлыми волосами, светло-карими глазами и необычно темными ресницами и бровями. Он был высоким, с мускулистым телом, которое хорошо смотрелось в высококачественных, сшитых на заказ костюмах, и постоянным загаром, приобретенным от частых поездок на дорогие курорты по всему миру. Гарри проводил большую часть зимнего времени на виллах, принадлежащих другим людям: на юге Франции, на Барбадосе, Багамах или Ямайке. Его всегда с радостью принимали как дополнительного свободного мужчину, главным качеством которого было умение развлекать дам. И именно это служило причиной того, почему его всегда приглашали, так как хотя у Гарри был титул, но, к несчастью, у него не было денег.

Все знали, что Гарри Локвуд уже много лет ищет богатую наследницу, чтобы жениться на ней. Пару раз он уже был близок к успеху, но его склонность к изменам еще до того, как он успевал повести невесту к алтарю, вскоре оборачивалась неудачей. «Гарри Локвуд не может держать свою ширинку застегнутой, — смеясь, говорили мужчины его круга и тут же добавляли: — Он также не может контролировать другую свою страсть — к игре». Однако во время его увеселительных поездок за границу одна из слабостей становилась его достоинством: это были, конечно, женщины. Иногда ему везло и в игре в покер, и он мог выиграть за один вечер до сотни фунтов стерлингов.

Гарри с большой неохотой отвел свой взгляд от Анжу, так как в дверь постучали.

— Обед уже сервирован, месье, — сказал официант, просовывая голову в дверь.

Гарри вопросительно посмотрел на Анжу.

— Так как у вас уже было время отдышаться, может, вы пообедаете со мной и заодно расскажете, почему находите физику такой привлекательной. И о том, как вы собираетесь стать порядочной девушкой из общества, — с усмешкой добавил он.

— С удовольствием, месье. — Анжу улыбнулась, оглядев Гарри оценивающим взглядом. — А это не означает, что мне придется расплачиваться за обед? Мать предупреждала меня: не разговаривать с незнакомыми мужчинами. Правда, на самом деле она подразумевала: если у них нет титула и денег. — Весело рассмеявшись, она вскочила на ноги, сунула ноги в туфли и добавила: — Ну вот, теперь они мне жмут.

— Мне кажется, что мы должны представиться друг другу, — предложил Гарри. — Меня зовут Гарри Локвуд.

— А я Анжу д'Аранвиль. Ой, нет. Я сказала неправду. С этого момента я больше не Анжу д'Аранвиль. Я Анжу Маунтджой.

— Маунтджой? — удивился Гарри.

Это имя было хорошо ему знакомо. Его знали все. Старый лорд Маунтджой был одним из богатейших людей Англии.

— Это имя моего двоюродного дедушки. Я еду в Лондон к нему. Он хочет, чтобы я носила его фамилию. И так как моя маман желает прибрать к рукам его деньги, она сказала, что я должна так себя называть. — Анжу посмотрела на Гарри и вздохнула: — О, это такая длинная история.

— Расскажите мне побольше о себе, Анжу Маунтджой.

Взяв Анжу под руку, Гарри повел ее в вагон-ресторан. За затянувшимся обедом Анжу рассказала Гарри о Джордже Маунтджое и его романе с Мари.

— Она была восхитительной, моя бабушка. Маман пыталась разлучить меня с ней, но безуспешно. Мари легко отшила ее, и я провела лучшую часть моего детства в ее квартире на улице Бонапарта. Она умерла несколько месяцев назад, и я ужасно скучаю по ней. Она была моей лучшей подругой, но маман говорила, что она плохо влияет на меня. — Анжу посмотрела Гарри в глаза и добавила: — Моя мать считала Мари безнравственной, но я думаю, что она просто жила в свое удовольствие. Что вы об этом думаете, месье Локвуд?