Господи, помоги мне!!!

— Мне, правда, жаль, что так вышло, но уже ничего нельзя сделать, — начал Деспот. — Я не позволю тебе сделать аборт, да и для твоего организма это станет тяжёлой ношей. Твоя сестра — жестокий человек, раз поступила с тобой вот так…

— А вы нет? — спросила я, сощурив глаза.



Не только Лика создала эту ситуацию, но и Деспот поспособствовал.

— Я всего лишь хотел помочь девочке прооперировать мать, при этом получив здорового наследника.

— Вот с женой бы и делали здорового наследника, а «девочка» как-то иначе могла разобраться! — огрызнулась я, повторив его обращение к Лике, и Барышев подскочил на ноги, словно его ошпарили кипятком.

— Видит Бог, я хотел, чтобы всё было по-хорошему, но ты сама нарываешься. Давай! Поднимайся и переставай распускать сопли-слюни! Тебя никто силой в этот кабинет не тащил, а теперь ты будешь делать всё, что скажет врач, и не дай бог отклонишься хоть на чуточку от его рекомендаций.

На лбу проступили капельки пота, а волосы, казалось, встали дыбом от гнева, который исходил от мужчины. Тема с его женой была запретной для него? Наверное, она не могла родить ему ребенка, именно потому он был вынужден подписать договор с моей сестрой. Договор, который я в глаза не видела, а теперь должна отдуваться.

Только-только начав успокаиваться, я ощутила, как снова накатывала истерика. Я постаралась подавить слёзы внутри, до боли сощурив глаза. Деспот прав — уже ничего не поделать. Остаётся только двигаться дальше и думать: как быть, как вести себя с мамой, как вести себя с ним… Может, просто сбежать из города, чтобы не отдавать ему ребёнка? Или… или вообще сделать аборт, несмотря на первую в жизни беременность?! Нет-нет… Для начала нужно успокоиться, а потом искать решение, выход.

Я поднялась на ноги и шмыгнула носом, глядя на мужчину, который уже подошёл к двери и открыл её. Он нетерпеливо притопнул ногой, а я не решалась ступить в неизвестность.

«Главное успокоиться, Ксюша!», — дала я самой себе мысленное указание.

На парах я пропускала всё мимо ушей. С красными глазами и припухшим носом я больше напоминала гуляку с похмелья, чем прилежную студентку, но мне было всё равно. Повезло, что сегодня по расписанию у нас стояли последние лекции по экзаменационным предметам, смежные с двумя другими группами в потоке. В огромной студенческой толпе легко можно было затеряться, поэтому никто из преподавателей не докопался до меня с расспросами и не требовал участия в дискуссиях или, хуже того, выйти к трибуне.

Деспот все это время не выходил из головы. Я так сильно испугалась его гнева в зоне ожидания, когда снова подняла тему о его жене, что так и не решилась заговорить с ним в машине, пока он вёз меня к институту. Только кивала болванчиком на его слова, что должна буду строго придерживаться диеты, которую он вскоре перешлёт мне от доктора, и отвечать на его звонки в любое время дня и ночи.

Судьба-судьбинушка, почему же ты повернулась ко мне своей пятой точкой? И в отцы ребёнка подкинула не какого-то свободного красавца-холостяка, а женатого злыдня-Деспота! Хотя, признаться, с красотой не прогадала. Он был мужественным и более, чем просто симпатичным. Мотнув головой, я отогнала эти мысли прочь, перебивая их тем, что Барышев — наглый беспринципный тип, который пойдёт по головам ради достижения собственных целей.

Я добралась до дома едва живая и сразу же юркнула в комнату. Мама что-то смотрела по телевизору и никак не отреагировала на моё возвращение, что было мне на руку. Я не хотела с ней разговаривать, не хотела придумывать причины для описания своего состояния. Бросив сумку на пол, я сразу же заперла дверь и почувствовала, что, наконец, могу дышать свободно. Первым делом мне хотелось написать Лике. Я желала получить хотя бы банальные извинения от неё, понять, ради чего она подставила меня, и получить намёк, как действовать дальше. Пока я не имела понятия, как быть со всем этим кошмаром, обрушившимся на меня в одночасье. Меня пугало общение с мамой, потому что я могла не выдержать и сказать ей правду — а избегать вечно бы не вышло.

Включив компьютер и открыв социальную сеть, я тут же обратила внимание на статус сестры «онлайн». Оставалось надеяться, что она не поставила меня в чёрный список и ответит на сообщение, а не продолжит тупо игнорировать сложившуюся ситуацию.

Я тяжело вздохнула и написала ей банальное: «Привет». Кажется, истерика отпустила меня, но я точно знала, что это ненадолго. Просто пока мысли вдруг испарились, и в голове царила пустота, принимая в свои объятия тишины. Я не могла ни о чем думать — только о получении ответов на грызущие вопросы.

Сестра начала печатать, и уже скоро на экране загорелось её сообщение, выделенное синим по сравнению с другими диалогами.

Лика: «Привет! Как ты? Была у врача?».

Я хмыкнула. Ей на самом деле это интересно? Как и я, надеется, что беременности нет? Накачала меня чужим семенем и сбежала…

Глаза снова защипало, и я постаралась дышать глубже, избегая нервного срыва. Эмоции накатывали волнами — с ними сложно было бороться.

Я: «Я беременна. Анализы это подтвердили. Не хочешь объяснить, наконец, почему ты так со мной поступила?».

Сестра прочла сообщение, но не спешила мне отвечать. Она просто сидела онлайн и молчала, а потом принялась набирать и удалять сообщение. Пыталась придумать оправдание своему поступку? Или облачить слова в более-менее приятную форму, чтобы смягчить мой гнев?

Лика: «Маме нужны были деньги на операцию. Сама знаешь, что она могла оказаться без зрения».

Оправдание так себе, если честно. Я знала, что операцию следовало сделать как можно быстрее, и отдавала маме всю стипендию до последней копеечки, а ещё умудрялась подрабатывать в Макдональдсе на выходных и иногда после пар, выходя на замену. И вот теперь Лика пыталась упрекнуть меня в том, что это она позаботилась о мамином здоровье?!

Я: «Поэтому ты решила продать меня?», — напечатала я, стиснув зубы.

Телефон, казалось, мог треснуть в руке от натиска.

Сестра снова задумалась. Она ничего не отвечала несколько минут, а потом написала: «Прости».

Только и всего?

Это то, чего я заслужила?

Меня охватило отчаяние. Я всхлипнула и готова была снова разрыдаться, наплевав на присутствие мамы в соседней комнате, вот только вовремя вспомнила слова бабушки: «Слезами горю не поможешь». Ведь и правда: я уже никак не могла исправить эту ситуацию. Совсем никак.

Я: «Всё, что ты можешь сказать мне — тупое «прости»? Почему ты не спросила у меня с самого начала? Почему сама не пошла, раз уж заварила всю эту кашу?».

Ответ в этот раз пришёл на удивление быстро.

Лика: «Давай поговорим об этом, как только я вернусь. Ладно? Осталось три дня всего!».

И она вышла, о чём уведомила не сама, а её появившийся статус «Вне сети».

Слёзы всё-таки подступили к уголкам глаз, я готова была выпустить их наружу, однако услышала мамин голос с коридора:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ксюнька, пошли чай пить! Включаю чайник!

Я сделала глубокий вдох, унимая горечь, захлестнувшую меня, и, отперев дверь, направилась на кухню. Мне следовало взять себя в руки, пока я не решила: как быть дальше и стоит ли говорить маме правду. Утешало только одно — эта беременность стала маминым шансом не потерять зрение окончательно…

Девчонка так сильно выводила из себя, что мне едва удавалось контролировать вспышки ярости и агрессии, подталкивающие наорать на неё или даже хорошенько встряхнуть. На меня ещё никто и никогда так сильно не действовал! Она, наверное, совсем без тормозов, раз говорит все, что думает, не понимая последствий. Так ведь и схлопотать по голове можно, если совсем не руководствоваться разумом…