— Оу, — только и смогла ответить я. — Ты всё ещё любишь её? Я о том, что четыре года — это серьёзный срок. Говорят ведь, что любовь живёт три года… Прости… Мне не следовало спрашивать об этом… — Я помотала головой, но Роберт снова улыбнулся.

— Тебе не следует извиняться. Если ты думаешь, что твои вопросы могут ранить меня, ты ошибаешься. Я давно уже приготовился к тому, что может наступить тот день, когда мне позвонят и сообщат, что её больше нет. Бывали ведь ситуации, когда люди выходили из комы, но не проживали и нескольких часов… Знаешь, был такой случай… Я не вспомню сейчас, где именно, но там человек вышел из комы спустя двадцать с лишним лет. Он не смог выжить, потому что мозг очень сильно отстал, и у мужчины не получилось принять тот факт, что он не был связан с реальностью так много времени. Знаешь, это как будто бы тебя поместили в капсулу для криосна, а потом пробудили спустя сотню лет, вот только если в капсуле тело не должно изменяться и стареть, то в коме всё не так. Я представлял и то, что Вера пришла в себя, но у неё не вышло принять ужасную правду о том, что четыре года просто выпали из её жизни. Я перебирал в голове множество вариантов и готовился к каждому из них. Наверное, таким образом, я утешал себя, надеясь, что будет легче, но легче не стало. Внутри всё равно тяготит что-то, не отпускает… Быть может, всё дело в том, что я сам виноват в её смерти. Если бы я не поехал на работу в тот день…

Роберт успел уже поделиться историей того дня, когда Вера получила серьёзное ранение. Вот только зря он решил выставить себя виноватым. Я посмотрела ему в синие глаза. Мне показалось, что в эту секунду между нами образовалась какая-то особенная связь, будто бы нити оплетали нас и пытались соединить. Первой разорвав зрительный контакт, смущающий меня, я кашлянула, чтобы прочистить горло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В том, что случилось с Верой нет твоей вины. От несчастного случая никто не застрахован. Знаешь, если начать перебирать в голове вот так же каждую ситуацию, то можно обвинить себя во всех смертных грехах. Когда у мамы выявили это заболевание, я винила себя в том, что не зарабатывала достаточно, чтобы она могла меньше сидеть у компьютера с подработкой в написании различных рефератов и курсовых. Я могла делать это за неё, бросить учёбу, в конце концов, или…

«Как Лика ложится под богатых мужиков, хотя считает это настоящей любовью… Видимо, в кошелек…», — мысленно дополнила я.

— Я винила себя, но потом поняла, что всё могло сложиться иначе. От судьбы не уйти. Ею предначертан каждый шаг нашей жизни. Если бы ты остался тогда с женой, ты не можешь быть уверен, что она была бы жива… Понимаешь? Её могло забрать что-то другое.

— Прости, но тут я готов поспорить с тобой, — пожал плечами Роберт. — Мы сами творцы своей судьбы.

Он развернулся ко мне спиной, словно ограждаясь от разговора.

— Тебе налить некрепкий чай? Вспомнил, что у меня есть малиновое варенье. Мама сама делала — пальчики откусишь. Знаешь, с тех пор, как родители перебрались в пригород, они занимаются огородом, хотя всё могут купить. Я тоже подумывал о том, чтобы в старости купить домик на берегу моря. Кстати, о домике… Ещё до всех этих новостей меня посещала мысль о том, чтобы снять что-то недалеко от города для тебя. Ты могла бы жить на свежем воздухе… Для беременных это полезно.

Роберт налил чай несмотря на то, что я даже не успела дать ему ответ. Мужчина поставил кружку передо мной и покосился на тарелку с завтраком, который не успел съесть. Выкинув яичницу в мусорку и осторожно сложив тарелки в посудомоечную машину, он вернулся со своей кружкой чая и присел за стол, но спокойствие долго не продлилось:

— Чёрт, — негромко выругался Роберт себе под нос. — Тебе нужно перекусить ведь, сегодня толком ничего не ела… Давай я нарежу бутерброды с сыром и ветчиной?

Он был такой заботливый… Сейчас его забота проявлялась особенно хорошо, и я понимала, что таким образом Роберт пытается избавиться от болезненных мыслей. Спорить я не стала и ответила кивком. Есть сильно не хотелось. Если честно, у меня вообще не было аппетита, но, если ему это помогало отвлечься от горя, я готова была перекусить.

Поднявшись на ноги, я подошла к раковине и помыла руки. После посещения похоронного бюро меня до сих пор немного лихорадило. Там даже воздух был наэлектризован чужой горечью, а музыка, которая доносилась из прощального зала, так сильно давила на нервы, что я едва выдержала, пока сделала выбор и заполнила все бумаги.

Я вернулась за стол и стала наблюдать за Деспотом. Он осторожно нарезал сыр и ветчину тонкими ломтиками, а я вдруг вспомнила нашу первую встречу. В попытке запугать меня и заставить признаться в том, чего не совершала, выглядел он на самом деле устрашающе. Я боялась его и готова была на всю улицу кричать: «помогите, убивают!», а вот сейчас смотрела на него и понимала, что этот человек просто не способен на что-то ужасное. Он и Лике угрожал больше словесно, чтобы добиться правды, ведь сестра обманула его, после чего стала игнорировать. Я больше чем уверена, что Деспот не позволил бы себе обидеть её, даже если бы узнал в тот момент правду лично от неё самой.

Когда бутерброды были готовы, Роберт поднялся на ноги. Он виновато посмотрел на меня, а потом на часы. Время летело очень быстро и уже приближалось к вечеру. Я даже не заметила, как быстро всё случилось. Вроде бы я совсем недавно приехала, чтобы поговорить с ним и вернуть деньги. Взгляд упал на пакет с купюрами, и мне стало неприятно, что ещё и этим «разговором» омрачила его день. А ведь мы так и не договорили и не пришли к общему мнению о том, как быть с ребёнком. Сейчас, глядя на Роберта, я понимала, что он будет прекрасным отцом для малыша. Всю ту любовь, которая жила в его сердце и принадлежала жене, он будет дарить ребёнку, вот только… Что станет со мной, если отдам своего первенца? Сейчас, когда Роберт стал вдовцом, мы могли бы заключить с ним договор… Фиктивный брак, чтобы малыш жил в полноценной семье и ни в чем не нуждался, но завести разговор на эту тему в данный момент я бы не решилась, поэтому пришлось отмести эту мысль.

— Прости, я должен позвонить родителям и сообщить им то, что случилось с Верой… Наверное, завтра они уже примчатся сюда…

— Это хорошо, тогда до завтра я побуду с тобой, а утром уеду, — улыбнулась я. — Иди, поговори с ними, а я пока перекушу и напишу сестре, чтобы не ждала меня ночевать.

Роберт кивнул и вышел, а я осталась наедине с давящей тишиной, звуки которой нарушало лишь урчание холодильника. Взяв в руки мобильный, я набрала сестре сообщение: «Ночевать сегодня буду у подруги. Не жди».

Я и не рассчитывала, что Лике захочется поговорить, но она набрала мой номер, и я не могла не ответить. Ну, а вдруг что-то случилось? Плохой у меня был характер, наверное, раз так быстро, пусть и не прощала, но готова была поспешить на помощь предателям. Так ведь было и с Максимом… Я отвечала на его звонки, хоть он сам был виновен в нашем расставании… Мне было очень жаль его, и я думала, что он звонит, так как нуждается в помощи.



— Лик, что стряслось? — спросила я.

— Да ничего… Простое любопытство — твою подругу случайно не Робертом зовут?

— Лик, случайно это не твоё дело…

Врать я не умела, а когда задумалась, поняла, что подруг-то у меня ведь и нет вовсе. Я помотала головой и решила, что если продолжит давить, то скажу правду.

— Ладно, сразу бы и сказала, что у вас с ним отношеньки закрутились. Я сегодня тоже у Папика останусь.

— У нас не закрутились отношеньки! — разозлилась я, передразнивая сестру и нарочно коверкая её голос. — У Роберта умерла жена, но тебе не понять, что такое «поддержать человека».

Я отключила телефон и постаралась успокоиться. Откусив кусочек бутерброда, я зажмурилась от удовольствия: нежный вкус сыра и ветчины буквально таял во рту, обволакивая слизистую и оставляя приятное сливочное послевкусие. Я поняла, что на самом деле была голодная и принялась уплетать бутерброд, запивая его чаем, который успел немного остыть.