Ну что, старый кожаный чулок, улыбнешься, наконец, или нет? Видишь, я – самый лучший!

Таи-шо с мрачным видом наблюдал, как принц опустился перед возвышением на колени. Занги сидел впереди всех, остальные офицеры и преподаватели размещались рядами в трех шагах позади, так что, когда он сделал замечание воспитаннику, его никто не услышал.

– Не думай, что ты здесь самый лучший… – тихо, почти не шевеля губами, сказал начальник академии.

– Но меня же назвали первым, – так же тихо возразил Теодор.

– Ты дерзок и высокомерен. Тебе еще следует поучиться мудрости и терпимости.

– Только не у вас!

– Что ты сказал?!

Не получив ответа, таи-шо, не меняя позы, не поворачивая головы, вытянул в сторону правую руку. Помощник тут же вложил в нее ножны с мечом-катаной. Таи-шо вытащил меч и, держа клинок и ножны крест-накрест, громко, на весь внутренний двор, объявил:

– Этот боевой меч вручается тебе, самурай Курита. Теперь тебе предстоит обучиться вождению боевых роботов, овладеть знаниями по тактике современного боя. Согласно результатам испытаний, ты выдержал экзамены по рукопашному бою и основам стратегии и заслужил высокую честь опоясаться этим мечом. Прими священный клинок и посвяти его Синдикату Дракона.

– Хай! – воскликнул Теодор.

Принц отвесил поклон до земли, принял оружие, прицепил его к поясу, затем еще раз поклонился. Только напольной циновке довелось увидеть его сияющее лицо.

Таи-шо Занги вновь не глядя вытянул руку в сторону. На этот раз служитель с поклоном вложил в его ладонь вакизаши.

– Это оружие символизирует высокую честь быть принятым в ряды самураев Синдиката Дракона. Теперь тебе предстоит изучить «Хагакурэ бусидо». Взяв в руки этот меч, осознаешь ли ты великую честь и ответственность, которые испытывает каждый дракон на службе Дому Куриты?

– Хай! – снова воскликнул Теодор.

Он повторил церемонию приема меча, и опять во время последнего поклона не смог сдержать сияющей улыбки.

Наконец Занги повернулся к покрытому черным лаком подносу, на котором лежала пачка листов. Он взял верхний, изготовленный из белейшей рисовой бумаги, расписался на нижней половине и, подождав, пока подсохнут чернила, протянул документ Теодору.

– Сюда включен список обязательных требований, которые Дракон предъявляет к каждому новичку. Принимая мечи, а вместе с ними и великую ответственность, ты должен так же свято отнестись к этим наставлениям. – И тихо добавил: – Почаще вспоминай перед сном эти строки…

Как требовал обычай, Теодор, не обращая внимания на еще не до конца просохшие чернила, свернул непрочитанный лист трубкой и сунул его за пазуху. Кроме наставлений, документ содержал запись о присвоении выпускнику Теодору Курите воинского звания шо-са. В этом заключалась привилегия ученика, окончившего курс первым.

Теодор поклонился таи-шо, встал, осторожно поправил оба меча, чтобы они висели строго по уставу, затем направился к правому краю помоста. Там, в пяти шагах от него, повернулся, поклонился, прошествовал к левой оконечности возвышения – опять глубокий поклон, и, наконец, направился обратно, на свое место. В этот момент с галереи послышались приветственные крики, и Теодор не смог сдержать радостной улыбки. Теперь это дозволялось. Принц попытался глазами отыскать отца. К его удивлению. Координатора на галерее не оказалось.

Первой мыслью промелькнуло – может, он куда-нибудь отлучился? Или просто опоздал? Мало ли какие непредвиденные случайности могут помешать Координатору прибыть вовремя, все-таки ему пришлось совершить межзвездный прыжок, затем добираться до Куроды на межпланетном шаттле. Любой сбой в расписании мог задержать его. Эту мысль Теодор отбросил – личный космический челнок Координатора всегда находится в состоянии часовой готовности. Любые перелеты планируются заранее и осуществляются с точностью до минуты. Какой диспетчер мог отказать личному пилоту Координатора в посадке?.. К тому же принц знал, что Такаши прилетел на Куроду. Почему же он не явился на торжественную церемонию вручения мечей и присвоения офицерского звания?

Конечно, это горько, однако Теодору не хотелось в такой день давать волю печали. Вспомнились слова старого Зешина – наставник в детстве постоянно внушал ему:

«Твой отец должен видеть в тебе исключительно наследника. Это его долг».

Ложь, решил Теодор. Что из того, что он – наследник? Разве это причина, чтобы отказаться от присутствия на церемонии? Или, может, именно наследство и легло между ними? Неужели из-за этого он изменил свое отношение к сыну?

Вспомни старика Конфуция, возник в памяти голос Тацухары-сенсея. Что говорил великий мудрец о долге сына по отношению к отцу?

Но, возразил Теодор, тот же Конфуций утверждал, что и у отца есть обязанности по отношению к детям, и никакое наследство не может снять это бремя.

Тогда почему он не пришел? Ничего разумного больше не приходило в голову. Теодор направился в сад камней. Устроился на своем привычном месте, под склонившей ветви плакучей ивой, окинул взглядом окруженную тремя стенами обширную площадку, усыпанную белым гравием. На ней отчетливо выделялись темные мшистые камни. Сначала ему никак не удавалось сосредоточиться – мешали грустные мысли, назойливый блеск солнца, ветерок, налетевший неведомо откуда.

Пять камней, вернее, пять групп камней… Еще точнее, пять каменных островков, разбросанных по белому гравию. Поблескивающая в лучах солнца площадка испещрена ровными замкнутыми бороздками, образующими разнообразные плавные фигуры. Словно росчерк удивительно ровных грабель… Их след и создал неровные овалы, замысловатые спирали, бегущие от островка к островку и замыкающиеся в пределах площадки.

Он выполнил первое условие погружения в медитацию – проследил взглядом за одной из линий. Взгляд уперся в стену. Двинулся в противоположную сторону… Первая, самая многочисленная группа камней походила на семейку нелепых, невиданных зверей. Большой валун – по трещинкам, бугоркам, изломам его, словно остатки шкуры, расползся желтовато-зеленый мох – вел за собой стайку угловатых, с человеческую голову и меньше булыжников. Создавалось впечатление, что, не двигаясь с места, они тем не менее неспешно шествуют по бороздкам.

Несовместимое совмещалось на глазах – это удивительное впечатление вновь заворожило Теодора, бытовой сор, еще недавно заполнявший сознание, внезапно растаял. Принц нашел точку, куда стремилась каменная семья, и уперся взглядом в одинокий обломок скалы, как будто случайно рухнувший на упорядоченный гравийный глянец и до сих пор не сумевший определиться, найти успокоение на этой замысловато расчерченной площадке. Оторвавшийся от матери-скалы, израненный скиталец так и застыл, склонившись набок. Вечность пройдет, прежде чем он прижмется щекой к редкой травке на окружившем его газоне.

Третий камень брошен асимметрично, в четвертой группе два увесистых валуна словно обнялись. Где же пятый?.. Здесь же пять групп камней. Даже зная разгадку, Теодор в который раз поразился секрету мастеров, создавших этот чудесный, загадочный уголок. Изумление перед невозможным обратилось в душевную теплоту, наполнившую грудь покоем, с каким люди должны взирать на превратности жизни.

Можно перейти на новое место. Сколько раз он пытался так поступить! Например, у древнего Сикомор[2]. Тогда выплывет пятый камень, но скроется за раненым обломком каменная семейка. Сколько бы ни всматривался человек в извивы гравия, сколько бы ни пересаживался с места на место – один островок все равно будет закрыт для него.

В первые годы Теодор не мог смириться, упорно искал положение, из которого открылась бы вся площадка, все камни разом. Сколько раз он пытался втайне высчитать ту точку, глядя из которой решался бы этот нелепый, смущающий воображение кроссворд. Скоро пыл его охладел. Сколько было их, терзающих себя, не верящих, спешащих!.. Они тоже пытались найти ответ на простой геометрический вопрос. Но существует ли ответ? В чем он?.. Конечно, в иносказании, в молчаливом намеке. Камни эти суть островки характера, видимые для других, но попробуй угляди человека до самой глубины его! Со многими людьми приходилось встречаться Теодору Были среди них и такие, что до поры до времени ясны как стеклышко, чисты, как вода в горной речке, а наступит срок – и вдруг нечто звериное обнажится в их поступках. Мелькнет пятый камень и вновь скроется в глубине. А иной скромник скромником, аккуратист, дисциплинированный исполнитель, покорный да убогий, зато в сердце море благородства. Не задумываясь, бросится на помощь.