Двери металлической коробки разъезжаются, мы выходим и тут же останавливаемся. Убираю руки в карманы, взгляд в пол. Мирон по привычке играется с зажигалкой, гоняя ее между пальцев.

– Лариса хочет серьезные отношения.

– И?

– Мне это нах не надо. Хватило.

Между нами затягивается пауза. Глеб выдыхает и что-то бубнит себе под нос, но я даже слов его разобрать не могу.

– Все, что я могу тебе сказать: Лариска классная, а главное, адекватная девочка, и давай начистоту, она охереть какая ебабельная на внешку. Просрешь из-за своих загонов, потом жалеть будешь, – зажимает в руке зажигалку и убирает обратно в карман. Это его знак, что разговор окончен.

– Мирон… – начинаю, но понимаю, насколько я сейчас пытаюсь затронуть опасную тему. – Ты не пытался искать Яну?

Он моментально напрягается всем телом, ведет головой в сторону и некоторое время смотрит в одну точку. Затем просто начинает удаляться от меня, бросая на ходу:

– Неважно. Не забивай этим голову, Мишутка, лучше разгребай свое болото.

Когда-нибудь... Когда-нибудь я обязательно попрошу у него прощения. Но не сейчас…

Убираюсь в свой кабинет и до самого вечера не высовываюсь, полностью погрузившись в рабочие бумажки. А вечером стартую к родителям. Ночка в поезде и утром буду на месте.

Я уже расположился в вагоне. Даже прилечь успел, как мне прилетает сообщение от Мурашки с фотками. Значит, выбрала ту самую квартирку… Смотрю на ее радостное личико, а у самого словно налившиеся фурункулы извергаются гноем, так меня плющит. Размазывает по койке.

– С-с-сука, – тихо цежу сквозь зубы и сейчас бы втащить кулаком в стену, но боюсь, пассажиры мне дурку вызовут, да и стеночки тут хлипкие. Зачем-то тыкаю в стенку пальцем, проверяя это, как будто реально собираюсь устроить погром. После чего подрываюсь и вываливаю в тамбур. Облокачиваюсь руками на металлическую перекладину на окне и упираюсь подбородком в сложенные друг на друга руки. Смотрю, как за окном леса плавно сменяются полями. Успокаиваю нервы природотерапией. Так себе работает.

Скорей бы ближайшая остановка. Выйти, подышать, забить никотином легкие.

Я так и не уснул, гоняя всю ночь в голове мысли о Ларисе, о том, что я вернусь с Юлей, а ее уже не будет дома. И если моя дочь ничего и не заметит, то как быть мне? В каждом уголке квартиры остался Мурашкин образ, который будет меня отравлять. Медленно и жестоко.

***

Уже на месте решаю, что задержусь в родном городе еще на пару дней, о чем сразу пишу Мирону и старику Шмелёву. Покупаю матери цветы, отцу еще из дома прихватил бутылку дорогого коньяка и вызываю такси.

– Сашка, ты посмотри, кто приехал? – кричит мама, берет в одну руку букет и сразу принимается меня обнимать. – Привет родной!

– Привет дорогая, – целую ее в ответ. – А где Юля?

– А наша внучка делает заплыв в ванной, так что даже не слышит, что папочка приехал. Давай сынок, не стой в проходе и закрывай за собой скорее дверь.

В коридоре показывается папа, весь мокрый и взъерошенный.

– Опа! Вот это неожиданность! – он открывает широко дверь ванной и бодро басит. – Маленькая фея, посмотрите, кто тут у нас!

Дочка отрывает взгляд от игрушек, и ее глаза расширяются в миллисекунду.

– Папа! Папа! – подскакивает моя малышка и вместе с ней маленькое цунами выплескивается из ванны на пол.

Отец тут же берет большое полотенце и укутывает в него выпрыгнувшую Юлю. Я сбрасываю ботинки и бегу к ней навстречу, ловлю на руки, кружусь с малышкой вокруг себя и покрываю поцелуями.

– Привет, мое солнышко, как же я соскучился!

– Привет! И я скучала, очень-очень! – эмоции переполняют, и нервная система ребенка дает сбой, результатом которого является море слез.

– Ну-ну, все хорошо, папа рядом, тш-ш-ш… – качаю ее и глажу по спинке. – Пойдем, оденем тебя! И будем чай пить. Мам поставишь?

– Уже бегу! Ну Миша, хоть бы позвонил заранее и предупредил, что приедешь!

– Сюрприз хотел сделать. Получилось?

– Не то слово, – отбивает отец и хохочет. – Так, молодежь, идите, одевайтесь, я тогда тоже переоденусь и сбегаю за тортиком.

***

Весь день мы проводим вместе, делимся новостями, шутим и даже в парочку настолок сыграли. А вечером выходим на прогулку. Родители идут под ручку впереди, а мы с дочкой за ними. Смотрю на своих и вдруг понимаю, они ведь всю жизнь вместе. Еще со школы папа бегал за мамой и даже в институт за ней следом поступил. И сколько бы я ни ломал голову, не могу откопать в своей памяти моменты, когда они бы ругались, скандалили. Нет. Всегда жили в гармонии или по крайней мере, мне показывали только белую сторону.

– Мам, бать! – окрикиваю их. – Как вы за столько лет друг другу не надоели? Вы же всегда вместе…

– Любовь, сыночек, любовь, – выдает улыбку мама.

– И главное — прислушиваться друг к другу, чувствовать партнера, уважать, – с хитрецой добавляет отец. – Ну и доверять!

Киваю в ответ и немного крепче сжимаю маленькую ручку дочери.

"Ага, доверился уже однажды" – проносится в голове.

“...научись любить, если сможешь…”,– в памяти всплывают слова Ларисы, а затем ее счастливая улыбка на фото из новой квартиры.

“... Ты на черта ей риелтора подкинул? Она уже у тебя дома, уже рядом, а ты намеренно ее отдаляешь от себя”, – тут же, словно пластами мою плоть срезают слова Миронова.

Однажды я себя уже собрал по кускам. Сам залатал, сшил толстыми нитками, а в швы залил клей. Больше рассыпаться я не планирую. Но моя дочь, совсем нежный и доверчивый человечек. Одну мать она уже потеряла, благо на тот момент была слишком мала, чтобы ощутить боль потери. Но что, если она привяжется к Ларисе, увидит в ней маму, о которой, безусловно, мечтает? Где гарантия, что Мурашка не исчезнет из нашей жизни, в один прекрасный день, как и моя бывшая жена? Где гарантия, что она не разнесет на миллионы осколков сердце моей дочери?

Во мне одновременно борются два чувства: зов сердца и опасения разума. И я подхожу к тому моменту, когда мне придется сделать выбор.

– Пап-пап! А ты знаешь, что мне сегодня приснилось?

– Что дорогая? – наклоняюсь, поднимаю дочку и усаживаю себе на плечи.

– Что ты мне братика подарил!

Ну приехали...

Лара

Кажется, что гудки в трубке никогда не кончатся. Я уже собираюсь сбросить звонок, как наконец-то на том конце мне отвечают.

– Мама, привет, – говорю на тяжелом выдохе. – Хочу заехать, забрать свои вещи. Скажи, Толик дома?

– Толик, – хмыкает она. – Для тебя он Анатолий. Он тебя вырастил с малых лет, а ты! Неблагодарная.

Анатолий? Да ни в жизнь. Язык не повернется так его назвать.

– Не начинай, пожалуйста. Он дома или нет?

– На работе, – совершенно безэмоционально бросает она.

– Хорошо, тогда в течение получаса я приеду.

– Свои манатки будешь забирать?

– Да, наконец-то освобожу ваше пространство от себя.

– Действительно, наконец-то. Помогать не буду.

– Если ты по поводу сбора вещей – я сама справлюсь, а если в целом, то я и не жду от тебя помощи.

– Отлично, что ты у меня такая понятливая, доченька.

Стискиваю зубы и никак не комментирую ее последние слова. Затем прощаюсь и убираю телефон в карман джинсов. Поворачиваю руки к себе ладонями вверх. Дрожат. Всегда так, когда говорю с мамой или Ана-то-ли-ем. Быстренько тру между собой ладони, затем трясу руками в воздухе и хлопаю.

– Так, ладно, все будет хорошо. Я просто соберу вещи и спокойно уеду, главное — вновь не поругаться с мамой, – даю себе установку и выхожу из своей новенькой квартиры.

В дороге звоню Женьке и предупреждаю, что примерно за полчасика, как я соберу вещи, позвоню, чтобы она со своим парнем приехали и помогли все перевезти. Как же классно, что у ее парня есть автомобиль, иначе даже не представляю, сколько ходок мне пришлось бы сделать.

Открываю дверь своим ключом и вхожу в квартиру. В нос тут же ударяет целая смесь запахов. Еда, перегар, застоявшаяся влажность и еще не пойми что. У порога стоит пакет с целой горой пустых бутылок.