– Вал, не спишь?

– Нет, релаксирую в гамаке.

– Пенное найдется в холодильнике?

– Отхватил от своей? – ухмыляется он.

– Ага, сейчас подойду.

Скидываю звонок и, звонко шлепая резиновыми сланцами, иду к восьмому домику, закуривая по пути, вдыхая утяжеленный влагой ночной воздух.

Дамир встречает меня на веранде своего дома, на массивном деревянном столе красуются две баночки легкого алкоголя и кольца кальмара в приоткрытой пачке.

– Прошу к столу, мой дорогой друг и коллега.

– Шикарная поляна.

– Чем богаты, тем и рады! – подходит ко мне и внимательно осматривает. – Побоев не вижу, что твоя кошечка даже коготки в ход не пустила?

– Не, только покрыла трехэтажной пирамидой своего мнения, – улыбаюсь с грустью.

– Отойдет, она у тебя вроде адекватная девочка. Кстати, я пока валялся, накидал нам на ближайшие дни разные маршруты для прогулок, так что твои девочки со мной не заскучают, – подмигивает мне.

– Блять! Вал, давай только без экстрима.

– А как же сплав по Катуни?

– Я тебя урою! – сверкаю глазами и цежу сквозь зубы. – Где твои писульки? Быстро гони, – вытягиваю руку вперед. – Сам проверю.

Валеев передает мне телефон с открытым блокнотом, в котором целый список разных локаций. И в целом все отлично, удалил разве что парочку его задумок.

– Крен, а квадры* чем тебе не нравятся? – изгибает он бровь, и я зеркалю его выражение.

– Затем.

Дамир тяжко вздыхает и открывает банку с приятным слуху, щелчком. Садится на лавку и делает пару глотков.

– Ты помнишь, сколько у меня младших братьев и сестер? Уж с двумя девчонками-то я справлюсь.

– Вот именно. У тебя в семье одним больше, одним меньше и не заметишь, а у меня всего две.

– Придурок, – качает он головой.

Беру баночку, пару колец кальмара и закидываюсь, прикрывая от усталости глаза.

– Кстати, Шмелев полностью поддержал твое решение вывезти близких, он с Мироном навели справки этот мужик твоей Олеськи тот еще хрен. С бандитскими замашками. В девяностых даже отсидел пару лет, пока его, судя по всему, дружки не вытащили. И как только эту идиотку угораздило так вляпаться? Я удивлен, что она вообще после всего по земле ногами ходит, а не валяется в собственно вырытой на окраине города яме.

Сам не знаю как. Как же напрягает, что от нее столько проблем. Я сам еще не до конца понимаю, во что все может вылиться. Но попахивает полным дерьмом, и если вопрос с лишением Леси родительских прав лично для меня уже не стоит, то потенциальная опасность от Глушкова держит меня в напряжении. Я понятия не имею, что могла наплести и пообещать Олеся или что он сам мог нарыть и надумать.

Сука! Как ни крути, ничего хорошего.

Допиваем в молчании. Затем я сминаю в руке жестяную банку, бросаю ее в урну и, кивнув Валееву, ухожу к своим.

Изначально во мне кипели эмоции, и я видел лишь одну проблему – Олесю. Но потом инфа дошла до Глеба, тот по цепочке передал Шмелеву, который уже и намекнул мне о том, что я могу не все знать, и все может быть куда серьезнее.

Лариса и Юля тихо посапывают в унисон. Останавливаюсь около кровати и любуюсь ими.

Пусть лучше я буду полной скотиной в глазах Лары, но пока так лучше. Потом мы поговорим, и она все поймет. Простит меня. Наклоняюсь и целую ее в висок, Мурашка тут же выдает мурлыкающий звук и мило морщит носик.

– Спите, мои девочки, – говорю шепотом и плетусь в свою холодную одинокую кровать.

Утром Мурашка, все еще держит позу и сторонится меня, но так, аккуратно, чтобы Юля не заподозрила между нами недомолвки.

– Лариса, можешь подойти на минутку, переговорим, – зову ее.

– Зачем?

– Мур! – склоняю голову набок и поднимаю брови, давлю взглядом “ждуна”. – Пару минут.

Она нехотя поднимается с диванчика и плетется в мою сторону, задевает меня плечом, проходя мимо, накидывает шлепки и выходит на улицу. Бросаю взгляд на дочь, которая смотрит любимый мультик и хрустит вафельными трубочками.

– Юль, не теряй, мы с Ларисой в беседке поговорим и вернемся. Хорошо?

– А я? – тут же подается она вперед.

– Нет, мы будем разговаривать на взрослые темы. Посмотри пока мультики.

Дочь плюхается спиной на подушку, и я выхожу из домика. Лариса стоит в беседке и гладит местного кота, который уселся на перилах и нагло выпрашивает ласку. Сам тянется мордой под ладошку, чтобы его гладили и почесывали за ушком.

Встаю рядом со своей “колючкой”, не зная, куда деть руки, прячу их в карманы спортивок. Потом все же достаю одну руку и почесываю задумчиво нос.

– Так и будешь дуться?

– Да, а что?

– Прекращай. Я хочу нормально с тобой попрощаться и поехать в город.

– М-м-м… Ясно.

– Мур…

– Миша, – закипает она. Вижу, что хочет выплеснуть эмоции, выговориться. – Так не делается, понимаешь? Это так тупо, уговорить меня отпроситься с работы, притащить меня сюда, а самому свалить. Ну ты сам подумай, как это выглядит. Ах, ну да, вместо себя Дамира прислал. Супер! Может мне и отношения с ним строить?

– Следи за словами, – хмурю брови и делаю шаг к ней. От одной только мысли, что Лара может принадлежать другому, в жилах кровь закипает. – Не перегибай. Я уезжаю не потому, что хочу, а так надо. Поверь, я бы с радостью остался, но…

– Это связано с твоей бывшей? – холодом давит она.

– Да. Но все вопросы потом, – ну не могу я сейчас ей рассказать все. Во-первых, сам не владею всей информацией о ситуации, во-вторых, элементарно не хочу пугать ее. – Иди ко мне, я уже терпеть не в силах, что ты ершишься и не даешь себя обнять.

Мурашка смотрит на меня исподлобья, выпускает из себя воздух и сдается. Делает шаг и ныряет в мои объятия, а меня аж дрожь пробирает по всему телу. Как школяр какой-то, стою и трясусь оттого, что девочка дала себя потрогать.

– Я очень тебя люблю, – шепчу Ларе на ухо, и она вздрагивает всем телом, поднимает на меня взгляд и долго, пытливо смотрит.

Мучительница, не иначе. Скажи же мне, то же самое. Мне необходимо услышать. Знать, что ничего не изменилось, не потухло и не рассыпалось.

Крепче сжимаю ее в своих руках, будто боюсь, что она сорвется и сбежит, что я могу ее потерять. Нет. Не отпущу уже. Эта белокурая вредина глубоко засела в моем сердце. Вклеймилась, впечаталась, прошилась и вросла в эту жизнеобеспечительную мышцу.

– И я тебя люблю, Горыныч… хоть ты и гаденыш, – наконец-то подтверждает она.

Рывком поднимаю ее за подбородок и врываюсь поцелуем в самые нежные, самые страстные, самые сладкие и самые желанные губы. Веду языком по небу, скольжу по зубам и переплетаюсь с ее языком. Питаюсь ее сладостью и пьянею. Прижимаюсь к Мурашке своим членом, который все это время, пока мы находимся в беседке, стоит колом, а сейчас и вовсе, грозится прорваться через штаны.

– Привет, голубки!, – слышу за спиной голос Валеева. – Простите, что отвлекаю, но… Миша, тебе пора стартовать.

______________

*Квадры – сокращение от слова – квадроциклы.

Лара

Всю неделю мы проводим с Дамиром. Очень сдружились с ним за эти дни. Еще бы, чего только с нами не было. Юльку покусали пчелы на пасеке. Я застряла на колесе обозрения на долбанных полтора часа, в открытой кабинке, в дождь! А все потому, что мне захотелось сделать потрясающие, на мой взгляд, фотографии. Эх, а ведь правы были Дамир и Юля, не поехав со мной и назвав это колесо обозрения подозрительным. Еще со своей неуклюжестью насадила синяков и умудрилась разбить колено, упав, нет не с горы, а на ровном месте. Дамир тоже отжег, во время конной прогулки умудрился свалиться с лошади и вывихнуть себе руку.

– Завтра Мишка приедет и мне пиздец, – задумчиво говорит он, осматривая себя в зеркало.

– Почему? – спрашиваю я.

– Лорик, когда он увидит, какие мы все красавчики, кто будет виноват в этом? Правильно. Я!