– Ага!

Через полчаса слышу справа от себя посапывание, перевожу взгляд на источник звука и вижу, что Юля склонила голову и спит. Поправляю на ней автомобильную подушку, укрываю флисовым пледом и сама, решаю, что вздремнуть и правда неплохая идея, вытягиваю вперед ноги и вдруг чувствую, что коснулась чего-то. Подаюсь вперед и вижу под водительским сидением файлик с какими-то бумагами. Очевидно, упали и завалились под сидение, надо их достать, чтобы не замарались от обуви, вдруг это что-то важное. Беру в руки и уже открываю рот, чтобы сказать Мише о находке, как мой взгляд буквально приклеивается к листу бумаги, на котором написано: “Личное дело. Мурашкина Лариса Васильевна…”.

Лара

Аккуратно вытаскиваю листы и начинаю судорожно бегать по ним глазами. Чем дальше читаю, тем больше дрожат ледяные руки, тем больше в моем горле разрастается жгучий ком, а в памяти всплывают слова Олеси: “... Кстати, а он уже покопался в твоем прошлом? Все о тебе нарыл?”. “...Он рассказывал тебе, как перетряхнул всю мою биографию и шантажировал, чтобы я никогда не появлялась в этом городе?”.

Так это правда, он так и не научился доверять мне? Тогда о каких чувствах может идти речь? Просто поковырялся в моем “грязном белье”. Беспардонно влез туда, куда я его еще не пустила. В мои травмы, страхи и стыд.

Хапаю ртом воздух, чтобы прямо сейчас не разрыдаться от обиды. Миша тут же переводит взгляд в зеркало заднего вида и будто что-то чувствует.

– Ларис, все хорошо?

Не знаю, где беру в себе силы, хоть на какие-то реакции. Смотрю в его лживые глаза и молча киваю.

– Ты не приболела?

– Нет.

Все это время, он меня проверял. Как это назвать? Любил, но боялся подвоха? А если бы нашел что-то, то за шкирку и на свалку, а чувства бы стер ластиком, как линии простого карандаша? Любовь равно доверие. Для меня это так. В моей голове никогда бы не возникло мыслей, проверять Мишу, искать о нем какую-то инфу, рыскать в телефоне что-то или тому подобное. Я просто ему верю – безусловно.

“Научись любить, если сможешь”, – так просто, но для Миши на грани невозможного.

Откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза, все еще держа в руке омерзительное досье. Пытаюсь мысленно успокоиться и выровнять сердечные ритмы, но как же режет по сердцу бритвой осознание того, что любимый мужчина, так подло поступил за моей спиной.

Мне больно.

Спустя полтора часа напоминаю себе безжизненную субстанцию. Мысленно я представляю, как кричу на Мишу и бросаюсь на него с кулаками, выливая все свои эмоции, а в реале же, не могу и звука издать, чтобы не разбудить Юлю.

– Через десять минут остановимся на обед и немного разомнёмся, – говорит он.

Файлик выскальзывает из руки и заваливается ровно в то же место, откуда ранее я его извлекла. Выдох, щелчок в груди, шум осыпающихся осколков внутри меня.

Когда мы останавливаемся на привал. Миша, Юля и Дамир уходят перекусить, я же остаюсь в машине под предлогом усталости и головной боли. Меня прорывает. Горькие слезы крупными каплями стекают по щекам. Я сдерживалась все это время, а, сейчас оставшись одна, даю волю чувствам. Новый щелчок в груди. Я замираю, прокручивая в голове только что возникшее решение. Соглашаюсь с ним. Смотрю на свое отражение в зеркале, а затем быстро подхватываю сумку, беру в руки свое досье и с горькой улыбкой бросаю его на водительское сидение. Открываю дверь и ухожу.

Единственное, из-за кого переживаю, — это Юля. Прости меня, ангелочек, но если я еще хоть секунду останусь рядом с твоим отцом, могу просто не выдержать, а извержение вулкана, последнее, чего я хочу. Не при тебе маленькая и чистая душа. Дети не должны видеть такие кадры.

В город добираюсь абсолютно измотанной, потому что сначала мне пришлось добраться на такси до Барнаула, что встало мне в копеечку, а уже оттуда на электричке в родной город.

Стою на пороге Женькиной квартиры, жму звонок. Дверь открывается, и подруга буквально налетает на меня.

– Лорик, заходи скорее, моя маленькая! Голодная? Устала? Как добралась?

– Нормально, Жень. Нормально добралась, а сама плохо.

По пути я кратко рассказала ей о том, что случилось в переписке.Икаю, захлебываясь слезами, сама не зная, как рассказать все лучшей подруге, ведь о многих моментах моей жизни и она не знает. Мне всегда было проще молчать, складывая свои проблемы в старый чулан. Когда они спрятаны глубоко, создается иллюзия, что их нет.

– Я даже не знаю, с чего начать… Женечка, ты так много обо мне не знаешь! – буквально выкрикиваю и закрываю лицо руками.

– Боже! Проходи скорее, – она заволакивает меня в квартиру и закрывает дверь. – Я все приму и просто знай: в любом случае, я на твоей стороне.

До самого утра я рассказываю подруге всю свою жизнь. Кажется, что поток моей речи и количество темных историй бесконечны, но я уже не могу остановиться. Все, что копилось годами, просто льется из меня, словно паводок по весне. Постоянные побои со стороны матери и отчима, его сексуальные домогательства. И даже то, что однажды моя мать утащила восьмилетнюю меня на другой конец города и бросила в целях воспитания, за одну-единственную двойку по русскому языку. Ночью я оказалась в участке, маму не сдала. Соврала, сказав сотруднику в погонах, что ушла гулять и потерялась.

– Я хочу уничтожить этих извергов! Я знала о траблах в твоей семье, но то, что масштаб окажется таким огромным и печальным, даже не предполагала. Почему ты раньше не говорила? – спрашивает она сквозь слезы. – Я бы… я бы обязательно помогла. Мы что-нибудь бы придумали.

Пожимаю плечами.

– Мне было стыдно. Понимаешь, я была еще совсем девочка, а тут взрослый мужчина, отчим. Я боялась, если вдруг кто-то узнает, то поползут по школе, а позже, и по институту, слухи. Мне казалось, что я буду настолько грязной от этой правды, что не отмоюсь, стану изгоем, посмешищем или того хуже. Дешевой шкурой. Это сейчас я понимаю все, а тогда… Да что там! Я до сих пор впадаю в ступор от Толика, не в силах порой дать отпор, – делаю паузу, откашливаюсь и растираю между собой руки. – После последнего эпизода я ушла из дома, потому что больше так не могла. Вот. Такие дела, подруга... – развожу руки в стороны. – Моя жизнь – это адский луна-парк.

– Ты правильно сделала. Лорик, я горжусь тобой, моя сильная девочка! – подруга крепко обнимает меня, что-то ласковое шепчет на ухо и незаметно, мы обе проваливаемся в сон.Наше утро начинается с настойчивого звонка в дверь. Женькин парень сейчас уехал к родственникам в другой город, а значит, не надо быть ясновидящей Вангой, чтобы догадаться, кто явился. Уверена, это по мою душу.

– Точно не хочешь с ним поговорить? – спрашивает подруга.

– Нет, – отвечаю осипшим голосом и накрываюсь одеялом с головой.

Миша

Стою, удерживая рукой открытую дверь своей машины. Взгляд прикован к файлу, что лежит на моем сиденье. Поворот головы, быстрый скан пространства, в салоне пусто. Я взрослый, крепкий мужик, но в эту минуту меня начинает колотить со страшной силой. Сжимаю пальцы, рискуя погнуть металл двери. Нагибаюсь и беру свободной рукой досье, выравниваюсь и оглядываюсь по сторонам. Вокруг то и дело снуют люди, подъезжают и уезжаю машины. Найти в этом хаосе Ларису почти нереально, и что-то мне подсказывает, что ее уже здесь нет.

– С-с-сука, – выдаю со смешком. – Какой же я еблан!

– Мих, ты чего? – с недоумением и опаской спрашивает, подошедший вместе с моей дочерью Валеев. – Юлька же тут, базар фильтруй.

– А где Лариса? – спрашивает она, стоя на носочках и заглядывая внутрь машины. – Пап, где Лариса? – оборачивается и повторяет вопрос.

– Солнышко, Лариса заболела и поехала вперед нас на такси, чтобы не заразить никого.