Пытаюсь достать телефон, но он постоянно вылетает из моих рук, удается взять его лишь с третьего раза. Сразу набираю Валееву и сообщаю, что все закончилось. Лариса нашлась.

– Я рядом, – шепчу ей у самого уха, тянусь ногой к странному дуршлагу и зачем-то подпинываю его поближе к себе, поднимаю и укладываю на Мурашку, встаю вместе с ней. – Мур, скоро тебе помогут, – перевожу взгляд на ее лицо и замечаю, что Лара немного морщится и выдает тихий стон.

– Ми-ша? – бормочет она, приоткрывая глаза.

– Ага, привет, англичанка! – выдаю с улыбкой.

– Англи-чанка? Смешно… – вновь морщится. – Англичанка... Я думала, умру здесь.

– А я думал убить тебя, когда найду и себя за то, что такой идиот дубовый. Но ты свое еще получишь. Что я тебе говорил? Как себя надо было вести? Что надо было делать?

– Просто ждать. Прости меня, пожалуйста, – говорит совсем сиплым, будто простывшим голосом, громко икает, затем приподнимает голову и внимательно смотрит на меня. – Это ведь не сон?

– Не сон, – останавливаюсь и легонько целую ее. Прижимаюсь к ее щеке и чувствую, как между нами становится влажно. – Н-ну-у-у, не плачь, все уже позади. Все хорошо.

– А где Потап?

– Потап? Это еще кто такой?

– Мой дуршлаг, – выдает она на полном серьезе. – Он… придавал мне уверенности.

Серьезно? В такой момент она думает об этом? Прыскаю смехом и ускоряю шаг.

– Все, прикрывай глазки и отдыхай. Потом наговоримся. Потап твой никуда не делся, на твоем животе лежит.

Мурашка вновь приподнимает голову, смотрит на своего “друга”, улыбается и прижимается ко мне.

– Я скучала по тебе…

– Я тоже любимая моя Мурашка. Прости за все косяки.

– И ты меня. И я больше не сержусь за то… Ну, за досье, на меня.

Тяжело вздыхаю, чувствую, что эта ситуация все еще давит на меня. Мы обязательно к ней вернемся, но потом. Сейчас это не так важно.

Через несколько минут к нам навстречу вышли двое незнакомых парней, очевидно, из поисковой группы. У одного из них в рюкзаке был брезент. На который мы аккуратно переложили Мурашку и понесли ее так. Все-таки возвращаться достаточно далеко, и я, конечно, далеко не слабак, но нести Ларису весь путь на руках будет и неудобно, и проблематично.

Сначала она просто лежала тихонечко, как напуганная мышка, и смотрела на небо, но через несколько минут прикрыла глаза и, кажется, провалилась в сон.

Когда мы выбираемся из кукурузного плена, куча народу сразу же бросается в нашу сторону, но я делаю знак “всем молчать”.

– Она спит. Тише будьте.

Машина скорой помощи уже наготове, и медики подготовили носилки. Аккуратно, словно самое ценное и хрупкое сокровище перекладываем Лару на них и грузим в скорую. Я вместе с ней.

– Кем вы приходитесь пациенту? – спрашивает фельдшер, глядя на меня из-под узких очков.

– Ее будущий муж.

Миша

Всю дорогу до больницы не отпускаю ее руку. Кажется, если разорву контакт, Мурашка вновь исчезнет. Не, нихрена, больше не отпущу от себя эту беглянку. Как только выпишут из больницы, заберу к нам с Юлькой. Наша она и тэ-чэ-ка!

Свободной рукой поправляю ее волосы, легонько провожу тыльной стороной по ее щеке, сжимаю руку в кулак и прижимаю к своим губам, втягивая запах Ларисы.

– Сразу видно, что вы еще не женаты, – улыбаясь, говорит фельдшер скорой помощи.

– А? Почему?

– Глаза любовью светятся. Вас еще не сожрала бытовуха.

Свожу брови к переносице. Вновь смотрю на Мурашку и качаю головой.

– Нам это не грозит.

– Все так сначала думают, а потом…

– Вам просто в жизни не повезло встретить человека, с которым даже быт приносил бы теплые эмоции. Сейчас вы проецируете свои проблемы на нас, но это лишь ваш сюжет. У нас будет другая история.

Женщина хмыкает, закусывает губу и замолкает, отводя взгляд в сторону. Краем глаза успел заметить, что на ее ресницы набежали слезы. Возможно, я был грубоват, но сказал лишь то, что она и сама знает.

Как только мы попадаем в больницу, буквально на входе нас лично встречает заведующий, о чем я узнал, взглянув на его бейджик, в компании со Шмелевым.

Серьезный, седовласый мужчина, на вид, которому около семидесяти лет, делает шаг навстречу и протягивает мне руку.

– Михаил Александрович, все верно?

– Да, это я.

– Меня зовут Андрей Витальевич, рад знакомству.

– И я рад знакомству.

– Так девочки, чего стоим? Пациента принимаем, – сдвинув брови, отдает он приказ строгим тоном, затем его лицо вновь становится мягким. – Михаил Александрович, вы можете не переживать. Ваша невеста в надежных руках. Николай Антонович вкратце ввел меня в курс дела. Все проверим от и до.

Невеста. Шмелев на моей волне. Ворчливый, но все понимающий.

– Миша, при желании можешь остаться с Ларисой сегодня. Андрей Витальевич позаботился о том, чтобы у нее была отдельная палата, – поясняет шеф.

Киваю. Это хорошо. Потому что я в любом случае не ушел бы отсюда. Если только в наручниках и под конвоем.

– Хорошо. Спасибо.

– Если вам нужны будут какие-то вещи, можете привезти, – говорит он и опускает задумчивый взгляд на мою руку, в которой я держу дуршлаг. – Вашу девушку сейчас оформят и проведут обследование ее организма.

Я уточняю еще некоторые вопросы и наконец, отпускаю Андрея Витальевича, которого ждет работа.

– Кренц, – Николай Антонович хлопает меня по спине, затем тоже останавливает свое внимание на дуршлаге, сдвигает брови, но никак это не комментирует. – Давай приободрись, все завершилось. Хотя ты у меня еще получишь по шапке, за свое поведение.

– Чего?

– Того, Миша. Того. Думаешь, я совсем идиот? – старик смотрит на меня острым, как лезвие ножа, взглядом, трет пальцами виски и поднимает брови. – Не появись мы вовремя, ты бы убил свою бывшую жену.

Молчу. Взгляд в сторону. Сглатываю с трудом слюну и приподнимаю голову вверх.

– Я думал, у меня лишь Миронов с проблемой контроля эмоций, а нет, ошибался. Добавился еще один агрессивный бульдог. Посажу вас всех в клетку на цепь. Хотя Валеев вроде так не косячил, но в тихом омуте...

– Я контролировал силу, – отвечаю с запинкой.

– По синей морде твоей бывшей я так и понял. Что все у тебя, Мишка, под контролем, – старик хлопает меня по спине. – Дурак, ты Кренц… А если б мы не приехали?

– Глушков бы остановил, – пожимаю равнодушно плечами.

– Ага, или помог бы добить. Видел я сверкающие глазки этого садюги.

– Николай Антонович, я, не убийца. Где красная линия, знаю, и не переступил бы ее.

Старик с досадой смотрит на меня, машет рукой, как на нерадивое дитя, и медленно идет на выход из больницы.

– Чего встал? – оборачивается. – Пойдем, позже вернешься сюда, – бросает он.

По дороге Шмелев сообщает, что Глушков решил еще больше пойти против своих принципов и устоев, он также выдвинув претензии к Олесе. А это значит одно: теперь она будет проходить как минимум по двум уголовным делам и когда закончится разбирательство, ее ждет хороший срок в местах не столь отдаленных.

“Там тебе и гнить, Олеся! Ждет тебя вместо фуа-гра склизкая баланда” – мысленно обращаюсь к ней.

Через двадцать минут машина Шмелева въезжает в гараж его дома, и мы выходим. На входе нас встречают двое парней из нашей охраны. Здороваемся, перекидываемся несколькими фразами и проходим в дом.

– Маша я дома! – кричит старик куда-то в сторону кухни. – Тьфу ты, кому я кричу-то? Совсем во времени потерялся, она ж у себя. Маша – моя помощница по дому, так что прекращай так хитро зыркать на меня.

Улыбаюсь одним уголком губ и начинаю осматриваться. Я впервые в доме старика. Был у него в квартире недалеко от офиса ЧОПа, да и то… всего пару раз.

Старик явно любит все масштабное. Высоченные потолки, панорамные окна в пол, просторные комнаты и все в теплых тонах. Уютно. Так и хочется нацепить тапки из овчины, водрузить на нос очки и плюхнуться в кресло, стоящее у окна. Релаксировать, попивая любимый напиток. Еще б кота на колени и жизнь удалась.