Паутов прав… Приближалась перестройка, мать ее… Все закономерно шло к сращиванию криминала и цеховиков. Организованная преступность в СССР (которой в отчетах и докладных не существовало как таковой) все больше принимала экономический характер.

Пока Щелоков у руля МВД, особых потрясений в милиции не предвидится. Но уже меньше, чем через два года его снимут – после смерти его бровастого покровителя. Андропов уничтожит Щелокова, лишит всех званий и наград (кроме боевых), и в итоге тот спустя еще два года не выдержит и застрелится у себя на даче.

Может, реформу в МВД замутить? Не ждать, пока само все развалится? Жаль, что по званию и возрасту я зелен. Но у меня все еще впереди…

С такими грустными мыслями я проведал Саныча. Он, как всегда, нещадно гонял молодняк на тренировке.

— Андрюха! — завидев меня, воскликнул тренер. — Обожди немного, я скоро закончу. А ну не спать! Активней, активней работаем!

После мы посидели в тренерской и поговорили. У Саныча дела обстояли получше, чем у Паутова. Получил заслуженного тренера — один из его учеников Союз среди юниоров выиграл. Ученика забрали в Москву, конечно, а Санычу звание и грамоту выдали.

— Ты-то как? — непривычно было видеть тренера таким улыбающимся.

— Нормально, — пожал я плечами, — первый курс закончил.

— Слышал я, как ты учишься, - ухмыльнулся Саныч. — Быков рассказывал, что ты в какой-то особой группе МВД-шной прикреплен. Уже работаешь?

— Есть такое…

— А я всегда верил в тебя, Петров. Что для высокого полета ты создан. Нечего тебе в Новоульяновске делать. В Москве и оставайся. Эх… Звали меня в свое время, а я, дурак, не пошел…

— Доучусь, там видно будет, — уклончиво ответил я. — Сам понимаешь, Саныч, без образования сейчас никуда.

— Да, — кивнул тот. — Высшее тебе надо получать. На заочку потом поступай.

— Это можно, - кивнул я.

Высшее образование сейчас – относительная редкость. Это потом будет у каждого по два. В своей жизни я знал такие организации, в которые даже уборщиц и грузчиков набирали только с высшим. Которое можно было получить халявно, дистанционно. Лишь бы деньги заплатил, и диплом в кармане. Обесценится потом высшее образование. Почти в пустой звук превратится… Потому как отчислять вузы не торопятся. Если деньги заплатил, то доучишься, хоть и дебил трижды. А в СССР такое не прокатывало. Отчисляли пачками. Если после первого курса из трех групп оставалась лишь одна, то ничего сверхъествественного в этом не видели. Не можешь грызть гранит, иди работай. Причем поступать в ПТУ не считалось зазорным. В почете были рабочие специальности, а не бесчисленное племя юристо-экономистов.

Но мне в любом случае придется вышку получать. В системе для карьеры без этого никак. А так по 259-му приказу я только могу после средки служить в розыске опером (потолок там – старлей) или потом старшим опером (до капитана дорасти). И все, приплыли. Дальше вышка нужна. Даже чтобы опером попасть в областное или краевое УВД (в аппарат) или стать начальником отделения и выше — образование нужно будет совсем не среднее. Хотя потом вышку заочно можно будет добить в какой-нибудь Омской школе милиции, например. Или в Красноярске. Там с марта этого года открылось отделение заочного обучения Омской высшей школы милиции МВД СССР. Это потом в Красноярске своя школа будет, а пока что Омский филиал получается.

В общем, планов на жизнь тьма. Все только начинается…

Друзья! У книги 1900 лайков!) Киньте сердечек, чтоб до двух тыс добить! СПАСИБО!))))

Я вернулся в Москву. Горохов встретил меня загоревшим и с белесыми бровями, явно где-то на море здоровье поправлял. Раньше он частенько все про Ялту твердил, куда его жена с инженером сбежала. Возможно, летал туда закрыть гештальт. Главное – вслух при нём такими словами не “ругаться”.

Света и Катков в цвете не изменились. Рабочий загар по локоть – судя по всему, из Москвы не вылезали.

— Ну, что товарищи?! — Горохов обвел нас довольным взглядом, несказанно радуясь, что группа снова в сборе. — Готовы к труду и обороне, так сказать?

— Всегда готовы, — закивали мы.

Любил Никита Егорович называть нас “товарищи”. По старо-советски. Сейчас это слово уже не так широко употребляли, все больше на официальных собраниях да в очереди, чтобы спросить, кто крайний. Было еще в обиходе “гражданин”, но это слово официальное, а для многих – и, скорее, негативное, которого побаиваться стоит — ведь так обращались милиционеры к нарушителям. А слово “товарищи” мне всегда было роднее и ближе. Даже в мое время я иногда использовал его, добавляя: “офицеры”. Хотя в моем окружении все больше слышалось “коллеги”, а “господа” в России особо не прижилось. Потому что звучало оно (например, в очереди в поликлинике или в железнодорожную кассу) как-то с подковыркой. Господа в потертых китайских пуховиках, стоптанных уггах и с пакетами в руках больше напоминали все-таки “товарищей” .

— Значит, так, — продолжал Горохов. — Во-первых, я вас поздравляю с окончанием Олимпиады. Из шестисот медалей у нас почти двести, а восемьдесят из них -- золотые. К нам даже близко никто не подобрался, только ГДР пыталась тягаться, но Советский Союз не оставил никаких шансов. И это закономерно. И это радует. Ведь это первая олимпиада в социалистической стране. Уверен, что не последняя. Хотя, как вы знаете, США не приняли участие. Посчитали, видно, ниже своего достоинства отправить на землю заклятого врага в холодной войне своих спортсменов. Политика политикой, но спортсмены тут ни при чем, я считаю. Для многих это был шанс стать чемпионами. Спортивное сообщество США, конечно, закидало конгресс и администрацию президента прошениями. Да, что сказать, и мы бы рады были с ними посоревноваться, соперники они весьма достойные. Но ничего не помогло. Уж очень хотели американцы помешать проведению игр. Я читал, даже угрожали санкциями торговым компаниям, что должны были спортивную форму и инвентарь нам поставить. Подбили еще несколько стран. В итоге, Канада, ФРГ и Япония тоже не приехали, а остальные вроде поддержали американцев, но поступили хитрее, – Никита Егорович выставил вверх палец. – Олимпиаду бойкотировали, но от участия не отказались. Просто выходили под флагом МОК. Так англичане, французы и итальянцы поступили и еще другие, более мелкие европейские страны. Но Олимпиада состоялась, несмотря на происки идейных врагов.

Горохов остановился, как будто ждал, что мы зааплодируем успехам Родины. Страной он гордился, но не по-штабному, а будто по-отечески. Как гордятся домом, который строили своими руками. Это чувство было теплым, и хотя я знал, что идеального ничего не бывает, а всегда будут перегибы и недочеты, я тоже сейчас испытывал его – целой волной.

Но кроме наград Москва получит приток генов. Через девять месяцев начнется эпоха рождения метисов и мулатов, правда не такой бурный, как в 1957 после молодежного фестиваля, но семейных трагедий тоже будет достаточно.

Впрочем, начальник тоже не стал ограничиваться одними дифирамбами и продолжил спонтанную пятиминутку политинформации так:

— Олимпиада состоялась, но получилась слишком затратной для нашего государства. Поговаривают, что мы превысили запланированный бюджет чуть ли не в полтора раза. С финансами чуть в лужу не сели, но выкрутились. Лотерейки помогли. Столько розыгрышей в стране никогда не было. Выручка от продажи билетов «Спортлото» и «Спринта» была собрана рекордная, больше, чем полмиллиарда рублей за короткий срок. Неудивительно, в СССР такими розыгрышами каждый второй интересуется, у всех соседей по билетику или по паре. И правительство поступило хитро, но оправдано, объявив лотерею, как и Олимпиаду — народными. Сами видели лозунги по городу: “Выигрываете вы — выигрывает и спорт”. Люди знали, куда пойдет выигрыш, и повсеместно стремились участвовать в розыгрышах.

Он даже довольно потер руки.

— А что, Никита Егорович, — поинтересовался Катков. — В криминальном плане ничего серьезного не произошло? В СМИ молчат, а вы осведомлены из первых уст, я так понял. Не придется нам разгребать глухари с участием иностранцев теперь? Тяжело это будет — разъехались уже почти все.