— Так… эээ… — Люба явно пытается на ходу что-то придумать, но она слишком простая для всяких интриг.

— Может, я тебя хочу? Зайди-ка, Люба, ко мне. — мстительно скалюсь, будто она может это увидеть.

Прикуриваю сигарету и встаю возле окна. Дворник Иваныч чистит снегоочистителем тротуар, подсобник Амир дочищает углы лопатой. Жизнь идет своим чередом, а у меня в душе бушует ураган эмоций. Именно поэтому я не спешу догонять оскорбленную Женю. Для начала нужно самому успокоиться, чтобы не наворотить дел.

Стук в дверь раздается ровно в тот момент, когда я тушу сигарету.

— Роман Петрович, вызывали? — Люба шумно выдыхает, явно запыхавшись.

— Присаживайся, — оборачиваюсь. Наблюдаю, как она с трудом умещается в кресло и пристально смотрит на меня.

Люба… большая. Но при этом есть в ней обаятельная простота и юморинка, которая, уверен, привлекает мужчин не меньше, чем ее — шоколад.

— Скажи мне, ненаглядная моя Любовь, какого хера ко мне в кабинет сегодня организовано паломничество сотрудниц?

— Я не знаю, — искренне удивляется она, часто моргая ресницами.

Врет.

— Эх, Люба! — обхожу кресло и кладу ей руки на плечи.

Чуть сжимаю, массируя, и она вся напрягается. Склоняюсь к ее уху и понижаю голос.

— То Смирнова, то Ирка. Теперь ты.

— Р-роман Петрович, — Любка довольно резво вскакивает с кресла и вжимается в мой стол. — Я замужем.

— Пф! — закатываю глаза и улыбаюсь. — Разве это проблема?

Отодвигаю кресло и иду к ней медленно, как хищник к забившейся в угол добыче. Люба мечется глазами по кабинету, но с ее габаритами сбежать не так-то просто.

— Хочу тебя, Люб. — усмехаюсь. — Буду за сплетни на заводе оргазмами наказывать. То импотент я, то еще что-то придумали.

— Роман Петрович, — выдыхает она испуганно. — Я не могу. Это не я!

— А кто? — щурюсь, останавливаясь очень близко, и поправляю ей прядь волос.

— Так Ирка со всеми шушукалась утром о чем-то.

— О чем? — усмехаюсь.

— Да не знаю я! Мне некогда!

— То-то я смотрю, декабрь сверх нормы закрыли. А это моя Люба старается. Иди сюда, поощрю тебя. — подхватываю ее под бедра.

— Роман Петрович! — верещит Люба на грани с ультразвуком, упираясь мне в плечи. — Прекратите, пожалуйста! Не надо!

Конечно же, я не смогу ее поднять, просто блефую, но этого достаточно.

— Да о том, что у вас с Женькой было что-то! — орет Любка дурниной. — Я не слушала, правда!

— Ну, смотри, Люба! — отпускаю ее и поглаживаю по плечу. — Если что, заходи.

Она собирается что-то ответить, но замирает с открытым ртом. Я тоже удивленно отстраняюсь, услышав, что в коридоре раздаются какие-то странные звуки. Прислушиваюсь и понимаю, что это женские крики.

Вот оно любопытство! Люба, отталкивая меня, бросается к двери. И эта женщина будет мне твердить о том, что не в курсе последних событий?

Когда дверь открывается, истерические визги доносятся громче.

Бросаюсь на звук, потому что чуйка подсказывает, что там замешана моя Барби. А вдруг Ирка решила сорвать злость на ней?!

Толкаясь, вываливаемся с Любкой на лестницу и я замираю от неожиданности.

— Женя, — выдыхаю, теряя дар речи, потому что моя кукла тащит за волосы непутевую кладовщицу. Та держится за хвост и орет дурниной, царапая ногтями Жене руки.

Но мой хрупкий терминатор будто не чувствует боли и целеустремленно двигается вперед.

— Щас ты всем расскажешь, кто у нас шалава, — рычит Смирнова, не замечая нас. — Щас ты и про подсобку расскажешь, и про то, кто каким местом премии зарабатывает!

— Женя! — зову громче, бросаясь к ней. Она оборачивается и останавливается, но черную гриву Ирки из кулака не выпускает. Та стонет.

— Женя, ты что творишь? — ошарашенно смотрю на мою девочку.

Злая, раскрасневшаяся и взлохмаченная, она тяжело дышит и сверлит меня тяжелым взглядом, но ничего не отвечает.

— Отпусти ее. — смотрю в темные от ярости глаза и чувствую, как сердце набирает обороты. — И пошли в кабинет, поговорим. Ты что, мужик — кулаками проблемы решать?

— Никуда я с вами не пойду, — выдыхает Женя и резко отпускает хвост Ирки, отчего та по инерции трескается головой об ступеньку и матерится. Мне к груди тут же припечатывается лист А4, который я даже и не заметил во второй руке. — Забирайте свою мымру, раз она так вам нужна.

Смирнова делает попытку сбежать, но я ловко перехватываю ее за руку и дергаю на себя. Ныряю ей под мышку и взваливаю на плечо. Женя тут же начинает по-девчачьи молотить меня по спине. С силой хлопаю ей по заднице, чтобы успокоилась. Взвизгивает.

— Люба, Иру — расчесать, отправить на рабочее место. Если на этом пиздец не закончится, переувольняю к херам всех баб. Будете дома с соседками сплетни обсуждать.

Люба послушно кивает и бросается к кладовщице, а я разворачиваюсь и несу Женьку в кабинет. Она молчит и шмыгает носом всю дорогу.

По пути читаю бумагу, что она мне вручила. Заявление об увольнении. Еще и в делопроизводстве успела зарегистрировать. Тамара Сергеевна с меня три шкуры снимет, если я ей его с резолюцией не верну.

Как только захожу в свой кабинет, сразу закрываю дверь на ключ, сажусь в рабочее кресло, а терминатора Евгению сажаю на стол напротив себя. Пододвигаюсь ближе, оказываясь между ее ног и достаю из кармана сигареты.

Прикуриваю, наблюдая за Женей. Она не плачет, но то и дело шмыгает носом, будто вот-вот готова разреветься. А еще мелко дрожит.

Сворачиваю из ее заявления рулек и отдаю ей в руки. Затем пихаю в зубы свою сигарету.

— Кури, — рычу и наклоняюсь к нижнему ящику.

Достаю из него два стакана и бутылку коньяка. Плескаю в каждый на несколько глотков и, забрав у Женьки сигарету, вручаю ей стакан в трясущиеся пальцы.

Она залпом выпивает содержимое, клацая зубами об стекло.

— У меня ничего не было с этой дурой, — вздыхаю, пытаясь поймать хотя бы один короткий взгляд, но Женя упрямо смотрит мимо.

— Мне все равно! — обиженно вскрикивает она, наконец коротко взглянув на меня. — Она слухи по всему заводу распустила, что я с вами за… премию!

— Ммм, — усмехаюсь, — и видимо тоже захотела, раз пришла.

— Мне все равно, — повторяет Женя чуть тише и я вижу, как ее губы трясутся. — Вы свободный человек, имеете право делать, что хотите! Я не хочу про себя сплетен!

— А что тебя так сильно задело? — хмурюсь. — Может, боишься, что не коллеги, а твои мальчики узнают, что у тебя роман с директором?

— К-какие мальчики? — Женька тоже хмурится и серьезно смотрит на меня.

— Ну, не знаю, какие. — достаю из кармана телефон и нахожу фотку, показываю ей. — Тебе видней.

— Ах, она завистливая тварь! — подскакивает Смирнова, забывая о трясущихся пальцах и губах. — Надо было прям в кладовке придушить! Теперь свидетелей много!

— Женя, сиди. Там закрыто. — придерживаю ее за бедра, не давая подняться. — Так что, расскажешь, кто это?

— Так вы поэтому меня игнорили с вечера и смотрели, как на дерьмо собачье? — невесело усмехается Женя, а я молчу и жду, как она будет оправдываться. — Это любовники мои. Один по четным дням, другой по нечетным.

Зверею.

Она внезапно ногами отпихивает мое кресло и вскакивает на пол, отбегает от меня на пару шагов.

— Дайте ключ.

— Ну, что ты врешь-то, Смирнова? — вздыхаю и встаю, достаю связку ключей.

Иду с ней к двери, но поравнявшись с Женькой, ловлю ее в объятия. Подхватываю на руки.

— Я ревную, поняла?! — рявкаю так, что стекла трясутся.

Если еще кто-то не в курсе наших отношений, то скоро будет в курсе.

— И поэтому назло решили Ирку в кабинете трахнуть, — поджимает губы Женя. — Подсобки же мало было? Надо сменить обстановку!