— Посмотри в окно, — кивает Роман Петрович в сторону окна. — Снега выпало метра два. Мы загородом. Грейдеры даже за деньги не едут, пока не расчистят основную трассу. Сутки ты точно в моем плену. Я тебе оплачу, если ты за это переживаешь.

За окном и правда все белым бело. Фыркаю, качая головой:

— Да что вы всё деньгами-то меряете? В таком плену пожить — ещё доплачивать нужно.

Он улыбается, кивает:

— Ну вот и договорились. Ешь похмельный суп. К вечеру баньку замутим. Полегчает.

Замираю на мгновение, пытаясь осознать, что он только что сказал.

— Мы с вами вдвоём в баню?

— А что такого? Боишься изнасилую? — ухмыляется.

Ох уж, ловелас. Что бы было, если бы у него проблем по здоровью не было?

Не выдерживаю и смеюсь над своими мыслями, но тут же стону, ощущая, как от смеха голова начинает болеть ещё сильнее. Качаю головой, отрицательно махаю рукой:

— Просто это как-то необычно, я ж просто... упаковщица. И в баню с начальником. Не по статусу.

Он резко поднимает взгляд. Вижу на его лице возмущенное выражение.

— Да что я, не человек, что ли?

Улыбаюсь ему виновато.

— Вот докажу тебе, что я нормальный мужик. — фыркает Роман Петрович.

— Да ладно вам, я же не сказала, что вы ненормальный. — примирительно улыбаюсь. И чего он психует-то?

Доедаю бульон, то и дело морщась от головной боли. Роман Петрович даёт мне какие-то таблетки, явно обезбол или от похмелья. Ждет, пока выпью. А потом внезапно подхватывает меня на руки и я чувствую, как его крепкие руки бережно обхватывают меня.

— Роман Петрович, что вы делаете? — у меня почему-то сбивается дыхание от этой близости. По телу бегут мурашки.

То ли потому, что я в одной короткой рубашке, а его горячие ладони обжигают мою обнаженную кожу, то ли от головокружительного аромата его парфюма.

— Поваляйся, пока я до бани тропинку расчищу, — отвечает он, глядя на меня с заботой.

Поднимаемся по лестнице, и мне становится как-то странно уютно в его руках. Прям ощущаю себя принцессой из сказки.

Начальник кладет меня на кровать, нависая сверху. Его лицо очень близко. В голове внезапно мелькает образ, будто мы целовались вчера.

Испуганно ахаю.

— Роман Петрович, я точно не чудила вчера? Не приставала к вам? — тихо спрашиваю, смущённо отводя глаза и избегая его взгляда.

Он замирает на мгновение, затем загадочно улыбается.

— Нет, Смирнова. А жаль. — выдыхает мне в губы и отстраняется.

Своими словами Роман Петрович будто подкидывает ещё дров в костёр, что и так вспыхивает внутри.

Он уходит, оставляя меня лежать в кровати с бешено бьющимся сердцем, путающимися мыслями и внезапным... желанием его поцеловать.

Пока Женя дремлет, я выбираюсь на улицу и принимаюсь за расчистку дорожки до бани. Вокруг все белое-белое! Снега навалило столько, что это прямо не снегопад, а настоящее стихийное бедствие. Сугробы высотой до пояса.

Лопата врезается в белую массу, как в растаявшее масло, и меня накрывает странное чувство бодрости. На душе как-то легко, а мышцы приятно напрягаются, разогревая тело. Минут пять спустя скидываю куртку. Давно мне так не хотелось размяться и скинуть пар.

Вспоминаю вчерашнюю ночь и передергиваюсь от мурашек. Все же, виски с шампанским очень интересный коктейль. Я не позволил бы себе ничего лишнего, если бы не он… наверное.

Мне и сейчас хочется забраться к Жене под одеяло, прижать к себе ее разгоряченное тело и, подавив любое сопротивление, любить ее до хриплых гортанных криков. С ее “рррр” это звучит как сексуальная атомная бомба.

Женя не помнит ничего, что произошло. Это неприятно корябает по самооценке. Офигеваю, если честно, от того, что она ничего реально не помнит. Забыть то, как кончала у меня на пальцах?.. Хотя, перед тем, как я ушел на улицу, у нее в глазах мелькнула какая-то подозрительная осознанность. Она даже спросила, не приставала ли ко мне.

А я что? Я ответил честно, что не приставала. С одной стороны, смешно, с другой — ей пока совершенно не обязательно знать, что произошло.

А еще я ловлю себя на мысли, что кайфую от того, что выпал снег и ей придётся задержаться у меня. Целый день, как минимум, проведём вместе. Снега насыпало столько, что я почти уверен, что до нас могут добираться и два дня. Все-таки, это не деревня, а небольшое СНТ, и есть шанс, что никто на снежный плен не пожаловался.

Мне на руку, что никто не спешит сюда, потому что такой приятной компании у меня давно не было, а запасы продуктов у меня есть.

Улыбаюсь, глядя на расчищенную дорожку. На улице довольно тепло, но мое тело разогрелось от хорошей нагрузки и изо рта вырывается пар, пока я стою, выравнивая дыхание.

Растапливаю баню, подбрасываю дрова в каменку. Пусть нагревается, пока мы займёмся чем-нибудь другим. Время уже близится к вечеру, надо бы подумать об ужине. И об выпивке, потому что мне хочется, чтобы моя гостья снова немного раскрепостилась. Но шампанского с нас, по-моему, достаточно. Возвращаюсь в дом, обстукиваю на пороге валенки от липкого снега, скидываю одежду и тихо иду к комнате, где лежит Женя.

Она все еще мирно спит. Из-под одеяла выглядывает только изящная щиколотка с длинными пальчиками. На лице Жени безмятежность и спокойствие, розоватые волосы разметались по подушке веером. На мгновение замираю, разглядывая её. Но потом решаюсь все же разбудить.

— Женя, вставай, — тихо говорю, а сам поглаживаю ее голую стопу. Даже на такой невинный участок тела мое тело снова реагирует желанием и приподнимает… настроение. Хочется перецеловать каждый пальчик. Щекочу за пятку, потому что она не реагирует. — Пойдём, пора уже проветриться.

Женя морщится, медленно открывает глаза и смотрит на меня с лёгким замешательством.

— Роман Петрович? Вы здесь откуда?.. А, точно, — улыбается с зевком, тянется так, что прогибается в спине и выпячивает грудную клетку. Сглатываю.

— Как ты себя чувствуешь? — уточняю у нее, стараясь смотреть в лицо. Неужели она не понимает, как мужчина может отреагировать на соски, торчащие сквозь шелк?

— Кажется, жить буду, — резко выдыхает Женя и садится на кровати.

— Ну и отлично. Пойдём, освежишься, — улыбаюсь, подавая ей руку.

— Ой, моя одежда в машине осталась… — хлопает она себя по лбу и тут же приглаживает растрепавшиеся волосы.

— Ничего страшного, я тебе что-нибудь дам, — отмахиваюсь.

Иду к шкафу, нахожу свой спортивный костюм — тёплый, флисовый, как раз для такой погоды. Пока Женя переодевается, ухожу вниз и в гардеробной достаю ещё валенки, бушлат и шапку-ушанку, подаренную кем-то из друзей.

— На. В этом точно не замёрзнешь, — говорю, протягивая ей одежду, когда она спускается.

Женя оглядывает вещи с улыбкой:

— Валенки сорок шестого размера? Серьёзно?

— Ну, если хочешь, можешь на каблуках идти, — ухмыляюсь. — Но валенки лучше, поверь.

— Ладно-ладно, мне подходит, — смеётся она, забирая одежду.

Когда она, наконец, одевается и мы выходим на улицу, прохлада приятно бьёт в лицо. С удовольствием вдыхаю невероятный запах свежести, который бывает только зимой. Женя повторяет за мной, глубоко вдыхая и шумно, с кайфом выдыхая. Смотрю на нее с умилением.

Она в моей одежде выглядит... забавно. Она явно ей велика. Это добавляет какой-то своеобразный шарм и хрупкость образу. Шапка то и дело сползает на выразительные глаза, и Женя поправляет ее.

— Ну как тебе, а? — спрашиваю, наблюдая, как она в очередной раз делает глубокий вдох, балуясь и выдыхая облачко пара.

— Слушайте, Роман Петрович, круто! Столько снега намело. Я такой зимы за всю свою жизнь не видела! — смеётся она.

— Не поверишь, я тоже, — усмехаюсь, закидывая дрова в мангал.

— А динозавров видели? — раздается из-за спины.