— Носки надень, — Мартин хмуро оглядел её закутанную фигуру с ног до головы и кивнул подбородком на босые ноги, — там в комоде должны быть шерстяные.

Ей снова хотелось удивиться, но не было сил и утеплив ноги, она присела за стол. Пока она мылась, Мартин настрогал громадные ломти хлеба, щедро сдобрив их маслом и брусками жёлтого пористого сыра. Ели молча, запивая незатейливый завтрак смесью чая с соком и пряностями. Скорее всего, Мартин старался. Возможно даже хотел её удивить, но Женя так устала, что глотала янтарно-розовый коктейль, совершенно не чувствуя его вкуса.

— Иди, ложись. Мне ещё помыться надо и позвонить, кой кому.

— Давай я посуду помою, — Жене хотелось хоть, как-то отблагодарить Мартина и она потянулась к пустым чашкам и тарелкам.

— Иди уже, — неожиданно рявкнул Мартин, — не строй из себя заботливую сестричку. Всё равно не поверю.

Конечно можно было бы обидеться или хотя бы удивиться, но Женя так устала, что просто пожала плечами и послушно поплелась в спальню. Сейчас ей действительно было всё равно. Главной потребностью был сон и Женя шлёпнулась на кровать неловким кулём. После еды её окончательно разморило. Уже сквозь сон и слипающиеся глаза, она неловко стащила с себя халат и неуклюже перекатилась к стене. Однако, уставший организм дал сбой и вместо того, что бы погрузиться в сладкий и крепкий сон, Женя долго лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам, которые доносились из глубины квартиры. Мартин гремел посудой, потом долго и невнятно разговаривал по телефону.

" Может быть даже с этой хорошенькой куколкой из бара", — безразлично подумала Женя, но услышав "Ольгерд" и длинную матерную тираду, которая донеслась даже до спальни, успокоилась окончательно. Потом Мартин шумно полоскался в душе. Монотонно гудел феном. Этого Женя уже не слышала. Сон накрыл её мгновенно. Она просто вырубилась, крепко стиснув подушку и даже толком не накрывшись одеялом. Кажется прошло несколько часов, но когда влажный и пахнущий ромашкой Мартин заявился в спальню, оказалось, что она задремала всего на несколько минут.

— Вторая подушка нужна? — он присел рядом, — я то люблю, что-нибудь обнимать во сне. Впрочем, подушку я тебе не дам, будешь обнимать меня.

Сказал и грохнулся на кровать, словно слон повалился. Повалился и… повернулся к Жене задом.

— Ну, типа спокойной ночи.

Первый раз Женя проснулась днём. Дождь прекратился, но небо было низкое, плаксиво набрякшее. Скорее всего через час другой снова начнётся ливень. А ветер гуляет по прежнему. Со свистом треплет кроны деревьев и промокшие ветки жалобно царапаются в стекло, словно просят, что бы их пустили в тепло.

" Мокрые тонкие прутья скребутся в моё сердце". Интересно, что Мартин имел в виду. Женя осторожно приподнялась на локте и пользуясь возможностью, долго изучала его лицо. Спит, как убитый. Даже не шевелится. Она машинально прислушалась к мерному и глубокому дыханию. И лицо спокойное, умиротворённое. Рельефные губы, щёточки ресниц. Такие густые и шёлковые бывают только у хорошеньких маленьких девочек…

Интересно сколько сейчас время? Она поискала глазами часы.

Мартин пошевелился, закинул руку за голову, прикрываясь от пасмурной полосы света, которая падала в наклонное мансардное окно.

— Блин, я, что вырубился? — он неохотно разлепил один глаз.

— Да, — Женя не нашла более удачного эпитета и неловко брякнула, — прямо, как бревно!

— Как бревно? — Мартин сочно зевнул, — тут недавно по телеку гимнастику показывали. Там такие девки! Знаешь, чего на бревне вытворяют…

Женя невольно фыркнула.

— Сколько там времени? — Мартин нашарил мобильный телефон и удовлетворённо констатировал, — Выйди из орбиты времени и войди в орбиту любви. Ммм… Ты, кажется хотела меня обнять.

Женя обняла Мартина за талию осторожно, словно боясь обжечься или того хуже нарваться на насмешку или того хуже грубость. Она, вообще, настолько отвыкла от таких моментов, что это простое, но такое приятное действие показалось до неприличия странным. Женя привыкла терпеть. Отдаваться, стиснув зубы. Подкладываться по первому требованию мужа, не получая взамен ни малейшей нежности или ласки. Механический процесс, лишённый всякой эмоциональной окраски. Мартин заграбастал её под мышку и крепко прижал к своей обнажённой груди. Женя провела пальцами по чёрно-синему рисунку на плече. Что-то абстрактное. Не совсем понятное. Переплетение листьев, змей. Она провела пальцами, затем прижалась грубыми. Нежно. Осторожно. Едва ощутимо, что бы Мартин не подумал ничего такого… Какая же она идиотка…

Женя погладила Мартина по щеке, осторожно дотронулась пальцами до лба с тёмно-розовым свежим шрамом. Он смотрел на неё молча. Поглаживал по спине, плечам, талии. Женя положила голову Мартину на грудь. Только бы всё это не кончалось. Только бы тянулось подольше. Она и не знала, что так тоже бывает. Она так и заснула, сжимая Мартина за талию так крепко, словно боялась потерять.

Во второй раз она проснулась ближе к вечеру и какое-то время не могла понять, где находится. На улице снова начался дождь и его косые струи громко барабанили по подоконнику. В комнате было по прежнему зябко и Женя машинально натянула нагретое одеяло на плечи. Голова была тяжёлая и всё ещё хотелось спать. Впрочем, отдохнуть ещё несколько часов ей решительно ничего не мешает. Почему бы воспользоваться отсутствием Игоря и оказать себе маленькое удовольствие. Муж не любил, когда она долго залёживалась и Женя привыкла подниматься раньше. Тихонько выскальзывала из нагретой кровати и начинала домашние дела максимально тихо, что бы не разбудить супруга. Порой это утреннее действие было мучительней самых изощрённых издевательств. Женя любила поспать и ранний подъём в чёрное и холодное зимнее утро был особенно мучителен.

Сбоку, что-то негромко прошелестело и Женя, наконец, сообразила, что никакого Игоря здесь нет. Оказывается Мартин уже проснулся и сидел на краю кровати, перемещая сонный взгляд то на мокрое окно, то на кровать и спящую Женю.

— Надо, что-нибудь приготовить, — рассеянно заметил он, — чего-то я проголодался. Быка бы сожрал.

— Хочешь я, что-нибудь сварю.

Вылезать из кровати категорически не хотелось. Ей было тепло и уютно, а дождь барабанил так умиротворяюще, что на глазах едва не навернулись слёзы, но привычка выскакивать из постели раньше оказалась сильнее.

Женя и так чувствовала себя виноватой за это очередное вторжение и хотела привычно загладить вину. К тому же готовила она очень недурственно. Даже во всём плохом есть доля хорошего. Жизнь с Игорем научила её кулинарить, а Мартина хотелось отблагодарить.

— Давай, — Мартин кивнул, — можешь, что-нибудь ваше русское национальное?

— Вполне. У тебя свёкла есть?

— Неа. Я её, как-то не очень.

— А огурцы солёные и перловка?

— Перловка это, что?

— Крупа такая. Очищенный ячмень.

— Тоже нет.

— Ну, а капуста?

— Капуста есть.

— Я щи сварю. Самый национальный суп. Ещё могу пельмени накрутить. Фарш найдётся?

— Фарш есть, — подтвердил Мартин и сунул руки в рукава халата, который давеча надеваля Женя, — если хочешь полежи ещё, а я пойду отлить. А то мочевой пузырь — он, как сердце. Ему не прикажешь.

Через некоторое время они перебрались на кухню. Стуча зубами от холода и не очень отойдя от сна, Женя поспешно запалила сразу все четыре конфорки и принялась хозяйничать.

Мартин сидел на табуретке, опираясь затылком о стену и наблюдая её перемещения полуприкрытыми сонными глазами. Он был хмурый и какой-то помятый. Все её движения он отслеживал вроде бы ленивым, но тем не менее очень ревнивым пристальным взглядом. Он, вообще выглядел непривычно. Мягкий, домашний и одновременно крайне настороженный.

Когда она спросила, где у него специи, Мартин небрежно кивнул подбородком на полочку и Женя неожиданно догадалась, что парень впустил её в святая святых. Он легко укладывал в свою постель, всех подряд, но в его царстве кухни до сих пор никто не бывал.