— А, вот он. Эх, сейчас бы заварить сериал, закутаться в чай и включить любимый плед.

— Ты ничего не перепутал? — подозрительно осведомился Ольгерд и кинул Мартину гитару. — Всё, поскакали, а ты спи, алкоголичка!

Утро для Жени наступило ближе к полудню. Она с трудом разлепила опухшие глаза и обнаружила, что её новые знакомые уже встали(а, может быть, даже не ложились). Она осторожно повернулась на бок и с интересом обнаружила, что вопреки её представлениям о рок-музыкантах, в помещении чисто, от наволочки пахнет кондиционером, а в кухонном уголке нет грязной посуды. Это открытие её почему-то разозлило. Институт Благородных девиц, а не пристанище новоявленных бунтарей. На самом деле, воспоминание о собственном поведении в баре отозвалось мучительным стыдом и каплющий яд был лишь жалкой попыткой замаскировать жгучее чувство неловкости.

А ещё Жене было по прежнему страшно. Столь длительный семейный прессинг не мог пройти даром. Она машинально вжалась в спинку дивана, размышляя, как поскорее покинуть это место, не вызывая лишних вопросов и не создавая очередных проблем. Тем не менее, подъём затягивался. Она колебалась. Не смотря на сосущее чувство страха, Женя испытывала вполне объяснимое любопытство. Да, она боялась и стеснялась будущей реакции на своё нечаянное вторжение и тем не менее, очень глубоко в душе, ей было интересно. Вчера, покидая дом Марины, Женя испытала огромное чувство безнадёжности. Мрачную обречённость, что она действительно осталась голым человеком на голой земле. И грубоватая забота парней неожиданно породила надежду обрести нечто новое и в конечном итоге прилепиться к более сильному, как с Женей случалось практически всегда.

Сейчас парней было двое. Ирокезнутый Ольгерд и малыш-барабанщик Тони были одногруппниками, играли одну и ту же музыку, но более несхожих людей Женя представить себе не могла. Скорее всего, они были ровесниками, но если Ольгерд, как Карлсон производил впечатление мужчины в самом расцвете сил, то Тони выглядел абсолютным мальчишкой. Худенький, даже тощий и вряд ли возмужающий в будущем, он был был откровенно страшненьким. С толстым массивным носом, маленькими глазами и тонкими бесцветными волосами, которые казались несвежими даже после мытья. И тем не менее, не смотря на самую заурядную внешность, Женя, каким-то шестым чувством поняла, что парень не просто мягкий и благодушный человек, но ещё и неисправимый ходок. Убеждённый ловелас и дамский угодник. Красивое и звучное имя Тони ему категорически не подходило и про себя Женя окрестила парнишку Тонькой.

В отличии от Тоньки Ольгерд выглядел настоящим красавцем, той изысканной арийской внешности, которая в реальной жизни встречается не часто. Высокий лоб, идеально очерченный нос, впалые щёки. Им не возможно было не любоваться. Впрочем, всю утончённость его лица и великолепной фигуры подгаживала высокомерная улыбка. Даже расхаживая по студии в одном полотенце, Ольгерд выглядел презрительным и надменным. Его роскошный белоснежный ирокез сейчас уныло свисал на один бок, а расписанный татуировками торс, вызывал желание рассмотреть эти картинки повнимательней.

Мартина сейчас не было и Женя, которая испытывала к нему, что-то вроде благодарности, почувствовала себя ещё более неуютно.

— Вставай, алкоголичка! — Ольгерд больно тряхнул её за ногу и отошёл к кухонному столу, чтобы закурить, — проспалась? Не знаю, что тебе наплёл Мартин, но тебе пора отправляться домой. Нам надо репетировать.

— Да-да. Я встаю, — Женя неловко засуетилась. Схватила кроссовок. С горохотом его уронила и мучительно покраснев, зачем то прошептала: — спасибо!

— Собирайся поживей. Мы и так из-за тебя много времени потеряли.

А вот это было обидно. В носу предательски защипало. Женя и сама не поняла почему слова Ольгерда задели её так глубоко.

— Репетировать? — Тонька влез в разговор, — а пожрать?

— Марти, в магазин пошёл. Потерпи, — Ольгерд глубоко затянулся и бесцеремонно выпустил дым в сторону Евгении. Похоже, что она его раздражала, — счас придёт, лазанью сварганит или капонату.

— Почему не знаю? — Тонька, который сидел на соседнем диване в одних лишь смешных семейных трусах, сочно потянулся, — капо…чего?

— У Мартина спроси. Кто у нас специалист по итальянской кухне? — Ольгерд присосалсяк бутылке с минеральной водой и в один присест опустошил её до половины. Похоже парня мучило похмелье, — А ты давай быстрей. Пошевеливайся!

Женя засуетилась, пытаясь найти свои носки и рюкзачок. Носки обнаружились на какой-то горячей трубе, а вот заплечной сумки нигде не было.

— Я свой рюкзак найти не могу, — жалобно пролепетала она и почему то посмотрела на Тоньку, словно ища у парнишки поддержки.

— Да подожди ты, — Тонька лениво сполз с дивана и с треском подтянув трусы, направился к лежащим на столе сигаретам, — Ольги, не гони. Давай спокойно позавтракаем. На улице дождь. Не гнать же её в шею.

— Нам репетировать надо, — недоброжелательно отозвался Ольгерд.

— Бесполезно. Я без еды даже простые биты не сыграю. О, кажется, кто-то идёт, — Тонька глубоко затянулся, выпустил дым через ноздри и мучительно закашлялся.

— Ольги, посмотри, кто там?

— Угадайте луком с яйцами, но не пирожок? — раздался знакомый голос, хлопнула входная дверь и ноги обдало холодом: — Ответ: Робин Гуд.

Ольгерд распахнул дверь и на пороге вырос Мартин, весь нагруженный пакетами и покрытый водяной пылью.

— Ну, и погодка, — он живо сгрузил многочисленные кульки на пол и потянул с себя мокрую и прилипающую косуху.

— Чего сидим? Почему не репетируем? Пытаетесь определиться, кто из вас курица, а, кто чиновник?

Мартин разговаривал быстро, но тем не менее важно, почти демонстративно оттягивая внимание на себя и отлично давая понять, кто здесь руководитель.

— Чего? — удивлённо протянул Ольгерд.

— Оба могут часами сидеть на яйцах. Только курица не безрезультатно.

— Ага! Счаз! — Тонька выудил из пакета молодую морковку и схрумкал сочный овощ в один присест, — я есть хочу! У меня сил нет.

— Ну-ну, Святой Антоний. Вчера развлекаться сразу с двумя силы были.

Мартин начал выгружать продукты, а Тонька оскорблённо передёрнул плечами:

— Эх, времена, пару лет назад я на эту сумму мог купить пять кило картошки, два хлеба, молоко, сыр, чай. А теперь? Понаставили камер наблюдения!

Не смотря на бородатость шутки, парни дружно загоготали и даже Женя невольно выдавила из себя кривую улыбку.

— Давай уже побыстрей, — Ольгерд тоже заглянул в пакет и мотнул головой в сторону Женьки, — пусть она готовить тебе поможет, что ли.

Наверное, со стороны Ольгерда эта фраза выглядела сменой гнева на милость, но Женя почувствовала, как её уши непроизвольно запылали.

— Поможет? — Мартин наконец, выложил продукты на стол и перевёл взгляд на Женю, — ты умеешь готовить капонату?

— Нет, — чуть слышно пискнула она, — а, что это?

— Овощное рагу из баклажанов, тушёных вместе с другими овощами: луком, помидорами, сельдереем. Ещё с добавлением оливок и каперсов. По идее в старину его готовили с макрелью, но так-как макрели не было, я купил скумбрию.

Женя почувствовала, как на её глаза неожиданно навернулись слёзы. Её представления о рокерах, как-то неожиданно пошатнулись и такая полная профанация по поводу итальянской кухни грозила позорным изгнанием на улицу.

— Ты чего? — удивился Мартин, — не умеешь капонату, сделаем заливную рыбу. Ты умеешь готовить заливную рыбу? Нет? Че ее готовить: кусок рыбы, глоток пива.

Парни снова хохотнули и Мартин легонько подтолкнул Женю к кухонному закутку:

— Почисти пока лук. Счас научу.

Между тем молодые люди заговорили о чём то своём музыкальном. При чём разговаоривали они на таком специфическом языке, что Женя почувствовала себя не просто иностранкой, а скорее инопланетянкой. Лук давно закончился и от нечего делать, Женя начала осторожно рассматривать Мартина.