— А что так?

— Там в стекле дырка. От пули, я так думаю.

Надо же, каким я стал рассеянным.

— И правый бок помят, — добавил Лимонад. — Ты кого-то таранил?

— Много будешь знать, — проворчал я, — начнутся проблемы в интимной жизни.

— То есть и тачка у тебя с покойника, — завершил свои умозаключения Лимонад. — Твой образ жизни, Саня, внушает мне опасения. Впрочем, каждый выбирает свое. А когда в нашем районе угоняют машины, то прячут их вон в те боксы, — Лимонад небрежно махнул рукой. — Полсотник сунешь сторожу, и все дела.

— Большое тебе спасибо, — искренне поблагодарил я. — Ты тоже много чего поднабрался на своей работе.

— Эта жизнь прогнет кого угодно, — развел руками Лимонад. — Кстати, как Тамара?

— Нормально.

— А этот твой странный дядя? ДК?

— Тоже нормально.

— Врешь, — сказал Лимонад, и я поспешно поднял боковое стекло, отгораживаясь от чересчур догадливого приятеля. Когда Лимонад не был пьян и не был обкурен, он мог быть чертовски проницателен.

К счастью, такое с ним случалось крайне редко.

Мухинский мобильный телефон я нашел на правом переднем сиденье. Когда Лимонад успел закинуть подарок обратно, оставалось только догадываться. По этому поводу мне вспомнилась старая детская сказка, где главный герой все никак не мог избавиться от какой-то вещи; та возвращалась к нему снова и снова и... Кажется, все это для героя плохо кончилось. И может быть, это была не сказка, а какой-то фильм ужасов.

Но телефон я взял с собой, а револьвер оставил в машине. А машину поставил в боксе, пообещав сторожу, что к вечеру вернусь.

Меня слегка пошатывало от усталости, но речи о сне пока быть не могло. Лимонад, сам того не ведая, подсказал мне одну важную мысль. Сам бы я до нее тоже мог додуматься. Разве когда-нибудь. Но Лимонад ускорил этот процесс, вот и славно.

Тащиться на поклон к ДК мне не хотелось, тем более что его номер в последнее время не отвечал. Тогда оставался Гиви Хромой. Он же Гиви Иванович, глава концерна «Интерпродтрест» и по совместительству один из хозяев города. Теневых хозяев. Таких еще иногда называют «авторитеты». К таким людям обращаются для решения разнообразных проблем. У меня проблем было хоть отбавляй, так что повод заглянуть к Гиви Хромому имелся. Не о лимонадовском же налогообложении с ним разговаривать!

Само собой, у Гиви Хромого не было офиса для приема граждан по личным вопросам, как не было и графика приема. Был только сам Гиви, и был номер его телефона, оставшийся у меня с лета. Летом убили Тамариного мужа, а Гиви оказался его знакомым. Не другом, не родственником, не деловым партнером — просто знакомым. Причем, как мне показалось, больше симпатий у Гиви было именно к Тамаре, а не к ее мужу.

Вот на этом я и собирался сейчас сыграть. Минут пятнадцать у меня ушло на дозвоны, расспросы и согласования, а потом мне все же назвали время и место. Полдень, сквер возле городского стадиона. Меня подберет белый «Линкольн».

Гиви был человеком слова — раз сказал белый «Линкольн» вдвенадцать часов дня, значит, так все и будет. Так все и вышло.

— Тамарин друг, — сказал Гиви, когда я уселся напротив него.

— Да, — согласился я.

Гиви было около пятидесяти, и он действительно был хромым. Уж не знаю, при каких обстоятельствах с ним это стряслось, но теперь он нигде не расставался с мошной тростью с позолоченным набалдашником. Немногие знали, что из противоположного конца трости при желании (желании Гиви Ивановича) мог выскочить небольшой клинок. Как-то Гиви демонстрировал мне это. То ли хотел показать, что запросто может убить, то ли просто хвастался — кто его знает.

— У тебя как со здоровьем? — поинтересовался Гиви, пристально оглядев меня. — Выглядишь как-то не очень...

— Чувствую себя тоже не очень, — пожаловался я, не уточнив, что причиной тому является недосып и перепой в одном флаконе. А Гиви, не вдаваясь в подробности, улыбнулся. Гиви последние несколько месяцев страдал язвой желудка, а потому очень интересовался здоровьем окружающих. И очень радовался, если оно оказывалось хуже, чем у него самого.

— Что-то хроническое? — с надеждой спросил Гиви.

— Хрен его знает, — сказал я. — Не хочу к врачу идти, а то как скажет... Лучше уж не знать.

— Дело твое, — кивнул Гиви. — Но я бы на твоем месте сходил. Вот лично у меня язва, так я...

Потом был исполнен пятнадцатиминутный эпос на тему «Последние медицинские достижения в борьбе с язвенной болезнью — основано на личном опыте Гиви Хромого». Итог был подведен такой:

— А толку? Никакого толку. Вот так.

— Да, — сочувственно вздохнул я. Гиви тоже вздохнул, всмотрелся еще раз в мое нездоровое лицо, вспомнил, кто я, и поинтересовался:

— Как там Тамара? Как у нее со здоровьем? Кажется, у нее была депрессия... После того, как мужа ее застрелили.

— Теперь у нее депрессия по другому поводу, — сказал я.

— По какому? — оживился Гиви. Ну я и рассказал. Гиви Хромой был хорошим слушателем, он не перебивал, не задавал никаких вопросов, он просто кивал в такт моим словам, становясь постепенно все печальнее и печальнее.

Впрочем, может, это была и не печаль, может, он просто начал дремать, опуская голову с каждым кивком все ниже и ниже. Машина шла быстро и мягко, а сиденья располагали к тому, чтобы провалиться в них поглубже и больше никогда не вылезать обратно. Ну и, наверное, я был не слишком хорошим рассказчиком.

Тем не менее я довел всю историю до конца. То есть до сегодняшнего утра.

— И больше я ее не видел, — на трагической ноте закончил я, чуть повысив голос, чтобы пробудить Гиви от дремоты.

— Хм, — сказал Гиви, не поднимая глаз, но сразу стало понятно, что он не спал ни секунды и запомнил все — от первого слова до последнего. — Говоришь, четырнадцать сорок три?

— Да, — я посмотрел на часы. До истечения срока оставалось сто двадцать минут с небольшим.

— Спокойно, — сказал Гиви. — Я Тыкве позвоню, и с Тамарой ничего не случится. На фарш! — презрительно фыркнул Гиви. — Тоже мне, шеф-повар ресторана «Арагви»!

Я облегченно вздохнул. С Тамарой ничего не случится. Гиви позвонит и все уладит. Господи, как хорошо! Надо было сразу мчаться к Гиви, а не создавать себе проблем глупой самодеятельностью!

— Спасибо! — искренне выдохнул я и хотел было пожать Гиви руку, но в правой у того была трость, а левую он поднял в предупреждающем жесте:

— Но!

— Слушаю, — покорно сказал я.

— Тыква прав.

— То есть?

— Тыкву кинули, — пояснил Гиви, вытаскивая из кармана мобильный телефон. — У него украли деньги. А вы с Тамарой в этом участвовали.

— Э... — заикнулся было я, но Гиви с неожиданной ловкостью треснул тростью по моему колену, и вместо вразумительного «мы не по собственной воле участвовали...» получилось просто: — Ай!

— Участвовали, — продолжал Гиви, держа трость наготове. — А значит, Тыква имеет право предъявить к вам претензии. И даже право пустить Тамару на фарш. Теоретически, — последнее слово Гиви Хромой выделил особо. — Но практически я к Тамаре хорошо отношусь и беспредела не позволю. В четырнадцать сорок три ничего не случится, я тебя уверяю. Тебе дадут еще несколько дней на поиски этого Мухина.

— Его уже нашли, — напомнил я. — Мертвым.

— Ну, значит, на поиски его денег, — поправился Гиви Хромой и стал набирать номер. Я, кажется, догадывался, чей. — Это Тыквин? Нет? А кто? Слушай, Олег, позови Тыквина. Это Гиви Иванович говорит, если ты еще не понял... Ты чего весь напрягся?

Это он обратился ко мне, и я жалко заулыбался. В своем рассказе я пропустил некоторые неважные детали. Например, эпизод с рукояткой револьвера и Олеговой головой. Он чисто случайно выпал из моего повествования, вот Гиви и не мог понять, почему при упоминании Олега я слегка занервничал.

— Спокойно, — подбодрил меня Гиви. — Все будет хорошо. Может быть... — Тут в трубке у него заговорил Тыквин, и Гиви на некоторое время забыл о моем существовании.