— Ну тогда, Саня, — ДК значительно посмотрел на меня, — тогда у нас с тобой будут не родственные отношения, а отношения свободной конкуренции. Лично я такую женщину упускать не собираюсь...

— Особенно если она сама идет в руки, — добавила не без кокетства Тамара, и я чуть не упал со стула. Если это была игра, то она вышла за разумные рамки. Я только хотел об этом заявить, но тут Тамара меня опередила:

— Давайте сделаем так: сыграем в «дурака», и кто из вас двоих первым проиграется три раза подряд, тот едет в город за шампанским, потому что у нас кончилось шампанское. А кто не проиграет...

— Тот остается с девушкой в приятном уединении, — сразу сообразил ДК и сдержанно улыбнулся. — Что ж, идея неплохая. Но ничего не получится. Я не держу дома карт.

— Ничего, — успокоила его Тамара. — Я попросила Сашу купить колоду, и сейчас мы все это устроим.

Я молча достал из кармана колоду карт и бросил на стол. Я много чего сейчас хотел сказать Тамаре, но сказать это нужно было наедине. Поэтому я просто сжал зубы и стал ждать, что будет дальше.

— Ха, — сказал ДК, вытряхивая карты из колоды. — В молодости я частенько зарабатывал неплохие деньги, играя в преферанс. У меня математический склад ума, поэтому...

— Посмотрим, — не выдержал я этого самодовольного трепа. — Посмотрим, какой у кого склад ума...

— Давненько мне не приходилось брать карты в руки... — потирал руки ДК. Тамара безмятежно покачивала ногой, а я бы мог со своей стороны добавить, что мне тоже давно не приходилось крапить карты. Но прошлой ночью я был занят именно этим.

В игре по высоким ставкам все средства хороши.

Солнце, все такое же холодное, скупо грело землю. Стало быть, крепко я вздремнул после контакта с тыквинским ботинком. Но волновала меня не боль в подбородке, не слипшиеся от крови волосы на затылке. Меня волновало время.

К счастью, эти уроды разбили мне часы. Теперь я мог с точностью до минуты назвать время, когда пошел отсчет двадцати четырех часов — четырнадцать сорок три. Другой вопрос — а сколько часов уже прошло? И главный вопрос — как мне уложиться в остаток суток, если я до сих пор понятия не имею, где можно найти пакостника Леху в его дурацких позолоченных очках?!

Я встал, отряхнулся и на подкашивающихся ногах потащился вперед по переулку. Через несколько минут я уперся во что-то знакомое. Еще через несколько минут сообразил, что это задворки клуба «Белый Кролик», стало быть, я тащился не вперед, а назад. И, стало быть, соображалка у меня сейчас работала на уровне игрушечного электрического автомобиля — если не в эту сторону, так в другую. Я не без труда развернулся и зашагал назад. То есть вперед.

Так я выбрался на какую-то довольно оживленную улицу. Однако радости по поводу возвращения к людям я не испытывал. Люди, учитывая мою разбитую морду, тоже не бросались мне на шею, а брезгливо морщились и торопливо проходили мимо. Но мне не было нужно, чтобы мне вешались на шею, мне не нужно было сочувствие, я хотел иного.

— Который час? — хрипло выдавил я из себя, но усатый прохожий, не сбавляя ходу, бросил:

— Вытрезвитель уже работает.

— Пошел ты! — рявкнул я с неожиданной даже для себя злостью. Оказывается, я был не в настроении. Но ведь у меня имелась на то уважительная причина!

Короче говоря, зря они все так на меня смотрели. На улице между тем холодало, и мысли мои стали постепенно проясняться то ли от холода, то ли от того специального упражнения для активизации мозга, которому меня научил друг по кличке Лимонад. Я массировал виски и одновременно в частом ритме прижимал и отнимал подбородок от груди. Лимонад утверждал, что это упражнение из репертуара индийских йогов. Совсем уж стопроцентным средством для прояснения рассудка была стойка на голове, чтобы к мозгам прилила кровь, но я был в неподходящем для таких трюков состоянии.

Я вспомнил прощальный выкрик Тамары. Нет, не тот, где она именовала меня кретином, а тот, где она советовала мне посетить ее контору и найти там адрес Лехи, человека с двумя чемоданами алмазов и одним чемоданом денег.

Теперь у меня была конкретная цель. Я не очень изящно, но все же запрыгнул в троллейбус, и тот повез меня в сторону Тамариной конторы по торговле недвижимостью. У стоящего рядом мужчины я подсмотрел на «Командирских» время — шестнадцать десять. Получалось, что я провалялся на холодном асфальте больше часа. Плохо. Так и простудиться недолго. Не говоря уже о том, что этот час был бездарно вычеркнут из суток, отведенных мне на поиски Лехи. Я и так-то не очень надеялся на успех, а тут еще тикающие стрелки уносили и уносили мое время...

Больше всего я боялся, что в Тамариной конторе случится какой-нибудь короткий день или еще нечто подобное. Поэтому, вывалившись кулем из троллейбуса, я не пошел, а побежал, но не очень быстро, поскольку знал — если упаду на большой скорости, то встану не скоро. Голова все еще кружилась, а руки и ноги, признавая общее руководство головы, не спешили исполнять ее распоряжения. Бардак, короче говоря.

О приближении к офису риелторской конторы я догадался по шеренге иномарок, выстроившихся вдоль стены кирпичного двухэтажного здания. Это лучше всякого годового отчета говорило о том, что торговать жильем — дело прибыльное. Гораздо более прибыльное, чем быть вышибалой в баре. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь к нам в бар заявится отмечать свой профессиональный праздник пара риелторов, напьется до посинения, и тогда я с чувством глубокого удовлетворения вышвырну их за порог. Это будет мой маленький праздник, моя маленькая месть за те минуты унижения, которые я пережил, пытаясь подняться на крыльцо этой чертовой фирмы. Крыльцо было построено словно не для нормальных людей, а для каких-то кривоногих. Но я-то нормальный, и потому мои нормальные ноги все соскальзывали со ступеней. Пару раз я даже чуть не грохнулся наземь, но потом посмотрел на разбитые часы, собрался с духом, ухватился за поручень и втащил свое тело наверх. Но это было только начало.

К достоинствам капиталистического предприятия можно отнести то, что с этого предприятия не слиняешь раньше времени. То есть, если бы я пахал на такую контору, это было бы не достоинство, а совсем наоборот. Но сейчас меня радовало, что они еще не закрылись.

К недостаткам капиталистического предприятия я бы отнес дурную моду ставить на входе охранников. Как правило, это или бывшие, или переодетые менты. А значит, разговаривать с ними простому парню вроде меня очень тяжело. Как правило, мы друг друга не понимаем.

Так случилось и на этот раз.

— Куда?

Сказано было лениво и неприветливо. Ладно, пусть я не мэр и не двадцатилетняя блондинка с буферами наперевес, но можно же все-таки и повежливей.

— Туда, — в тон охраннику ответил я и попытался проскользнуть внутрь, и даже голова моя успела проскочить к вожделенной цели, а вот ноги не успели, и охранник могучим плечом стал выдавливать меня обратно, многозначительно похлопывая ладонью по своему верному другу — резиновой дубинке.

Пришлось вступить в переговоры.

— Тут у вас работает одна девушка, — нехотя буркнул я, подавляя в себе желание звездануть охраннику по тупой башке. Он же, судя по выражению лица, готовился сделать то же самое. Что значит — работники из одной сферы.

— Девушек тут у нас завались, — медленно отозвался охранник. Можно было подумать, что это он так хвастается.

— Локтева Тамара Олеговна, — уточнил я, косясь на электронные часы за спиной охранника. Время утекало. Я бездарно тратил его на разговоры с тупыми охранниками. Если это можно было назвать разговором.

— Ну, — сказал охранник, ломая зубами пластинку жвачки.

— Мне нужно...

Тут в коридоре появился толстый мужик лет пятидесяти, стриженный под «ежика». На нем был костюм цвета морской волны и желтый в крапинку галстук. Со стороны казалось, что шею толстяка обвила змея, а ее хвост болтается едва ли не между ног у «ежика».