— Тыква? — не без иронии осведомился Гиви. — Это ты, Тыква? Это Гиви Иванович тебя по телефону достает. А? Что это ты сейчас сказал? Слушай, Тыква, если не знаешь грузинского языка, не пытайся на нем говорить. Я понимаю, что ты из вежливости. Я понимаю, что ты хотел сделать мне приятное. Но у тебя «гамарджоба» звучит как «комар в жопе», честное слово. Поэтому ты лучше говори по-русски, Тыква. Вот так, вот так... Уже лучше. И тебе того же. Как здоровье? Да что ты говоришь? А у врача был? А он что? А операцию не предлагали? И сколько? Вот ведь как!

Я вздохнул и настроился на долгое ожидание. Я даже подумал о том, чтобы немного подремать, но вспомнил про трость Гиви Ивановича и поостерегся.

Разговор тем временем неожиданно вырулил на Тамару и прочие тыквинские несчастья:

— ...а после обеда я буду на процедурах. Да, кстати, после обеда чем занимаешься? Понятно, понятно... А девушку по имени Тамара рубить на фарш не собираешься сегодня после обеда?

Тыква, очевидно, опешил от такой осведомленности Гиви Ивановича, и Хромой довольно ухмыльнулся.

— Это я к тому, что спешить в этом деле не нужно, — продолжил он беседу с Тыквиным. — Порубить всегда успеешь, а вот склеить обратно уже не получится. Так что не спеши, подожди еще дня три-четыре. Может, вернутся к тебе твои бабки. Нет, я этого не обещаю, я просто предполагаю. Откуда они возьмутся? — Гиви удивленно поднял брови и посмотрел на меня. Я недоуменно пожал плечами — я не знал, откуда возьмутся эти бабки. — Видишь ли, Тыква, этот парень не знает, откуда он возьмет бабки. Сейчас не знает. Но за три-четыре дня он постарается что-нибудь придумать. Парень? Да он сейчас сидит рядом со мной. В моей машине. Да, вот так. Четыре дня, тебе не послышалось. Я понимаю, что тебя кинули. Да, да... — Тыквин, очевидно, стал жаловаться Гиви Ивановичу на свою тяжелую жизнь, и Хромой некоторое время сидел молча, только кивая и с каждым кивком наклоняя голову все ниже и ниже. Но я уже знал, что о дремоте не может идти речи. Гиви просто слушал. — Я тебя понял, — сказал он наконец. — И ты меня пойми — четыре дня. Понял, Тыква? Хорошо, что понял. И еще одно — та девушка, Тамара... В общем, я ее знаю, и она меня знает. Можешь пока подержать ее у себя, но чтобы обращение с ней... Я рад, что ты все понял. Иногда с тобой приятно разговаривать. И тебе того же.

Гиви отключил телефон и убрал его на прежнее место.

— Нужно что-то объяснять? — посмотрел он на меня.

— Одна вещь, — сказал я, Гиви поморщился, но кивнул и приготовился слушать. — Гиви Иванович, вы же могли сейчас рявкнуть на Тыкву и приказать ему отпустить Тамару?

— Ну-у, — одним углом рта усмехнулся Гиви. — Я мог рявкнуть, но Тыква...

— Он позлился бы, но отпустил Тамару.

— Может быть, — не стал отрицать Гиви.

— Но вы этого не сделали, хотя Тамара... — я замялся, подыскивая нужные слова. — Хотя вы с Тамарой... Короче говоря, она вам нравится.

— Вах! — картинно всплеснул руками Гиви Иванович. — Конечно, она мне нравится! Мне вообще красивые женщины нравятся! И Тамара в том числе!

— Тогда почему...

— Бичо, — Хромой ткнул меня набалдашником трости в грудь. — Такие вопросы задают только молодые дураки. Женщин много, понимаешь? Красивых много, понимаешь? Так зачем ради одной красивой женщины я буду делать глупости? Я же тебе сказал вначале — Тыква прав. Тыква имеет право требовать с тебя и Тамары свои бабки, потому что вы участвовали в кидняке. С этого крючка я вас снять не могу. И никто не может. Я могу только попросить Тыкву быть помягче, и это уже сделал. Больше, — Гиви развел руками, — я ничего сделать не смогу.

— Так и я ничего сделать не смогу, — похоронно отозвался я, глядя в окно. — Мухина пристрелили. Все концы в воду. Денег при нем не было.

— Ты мужик или не мужик? — пафосно вопросил Гиви, чем-то напомнив мне ДК. — Это трудно, но это не невозможно. Выясни, кто убрал твоего Мухина, за что. Ниточка потянется и выведет тебя куда нужно.

— За четыре дня? — скептически осведомился я.

— А ты поспеши, — посоветовал Гиви и нахмурился каким-то своим мыслям. — А вообще... Вообще не нравится мне твоя история. Мухин — он же не местный. Приехал сюда и нагадил. Потом какие-то козлы ловят его и мочат — опять непорядок. Если бы со мной не связался, я бы и не узнал ничего! Вот бардак! — Гиви негромко ругнулся по-грузински и уставился в окно: лимузин проезжал мимо продуктового рынка, и взгляд Хромого стал особенно внимательным. Гиви смотрел на яркие лотки с фруктами, но думал не только о фруктах. — У тебя связи в милиции есть? Если есть, поспрашивай там насчет этого Мухина. Беспокоят меня его алмазы. Слышал я недавно что-то... Но не помню что. Путаная история! — решительно махнул рукой Гиви. — А я терпеть не могу путаных историй! Я бизнесмен, понимаешь? Я в городскую Думу выдвигался! Мне путаные дела не нужны...

Я сочувственно выслушал это признание, но это был еще не конец — Гиви порывисто схватил меня за коленку, и во взгляде его мелькнула какая-то искра, словно Гиви только что совершил крупное научное открытие. Само собой, вставило его не от моей коленки, а от мысли, пришедшей ему на ум.

— А вообще... Я знаю одного мужика, который разбирается в таких вот путаных историях, — сказал Гиви. — Он не из наших, но пару раз он меня выручил. Бывают, знаешь ли, разные ситуации, — это было сказано очень многозначительно. — Один раз он меня мог пристрелить, но не пристрелил. В другой раз я его не тронул. Вот так и складывается мужская дружба... — Гиви покачал головой, ностальгируя о чем-то минувшем, но не забытом. — Так вот, фамилия этого мужика Шумов. Он тут в последнее время приболел... Депрессия пополам с запоем, обычное дело. Но если ты его уговоришь, если ты его убедишь тебе помочь...

— То что?

— Может, тебя и не убьют, — оптимистически заключил Гиви Иванович.

Белый «Линкольн» торжественно въехал на рынок, взрезая толпу и привлекая к себе общее внимание. На меня же никто внимания не обращал, потому что я был уже вне «Линкольна». Мне только что подарили четыре дня, и я шатался — то ли от счастья, то ли от усталости. Еще мне подарили фамилию Шумов — я не был уверен в ценности этого подарка, но в моем чрезвычайно хреновом положении подарками не разбрасываются. Я запомнил все, что сказал Гиви. И я даже сказал ему «спасибо», прежде чем меня выставили из машины.

Вообще мне было грех жаловаться — подарки сыпались на меня как из ведра. Ночью мне подарили «Форд», револьвер и мобильный телефон. И еще три тысячи баксов, которые я сам себе подарил, воспользовавшись Лехиными карманами.

Так что все было просто расчудесно, если не считать того крючка, на который меня подсадили с Тамариной помощью. То есть моя заслуга в этом тоже была, но всегда удобнее думать, что в твоих бедах виноват кто-то другой. Вот я и думал.

Думалось, правда, вяло. Я дико хотел спать и с этой целью поехал домой. А войдя в квартиру, сразу же принялся очищать от посторонних предметов диван, чтобы тут же завалиться спать, спать и еще раз спать...

Среди прочих посторонних предметов в сторону полетела книжка «Криминальная Россия» — подарок Лимонада на какой-то из моих дней рождения. В те времена я сторожил продуктовый склад по ночам, а потому книжку пришлось прочитать. Автор с чувством расписывал давние славные времена, когда была еще такая страна Советский Союз, а заправляли в ней такие классные ребята, которых почему-то называли «воры в законе». Все они были смелые, умные и справедливые, и потому все в стране было хорошо, пока не появились коварные злодеи, которых называли «отморозки». Воры хотели, чтобы все было по законам — ну то есть по их законам, а у «отморозков» была аллергия на само слово «закон», поэтому всех благородных воров они извели, а в стране с тех пор начались неурожаи, политические кризисы и всеобщий бардак.

Такая вот невеселая сказочка. Вспомнилась она мне не только потому, что попавшаяся под усталую руку книжка полетела на пол, а еще в связи с поездкой на белом «Линкольне». Гиви Хромой и по возрасту, и по замашкам тянул именно на вора, и оставалось удивляться, как это его не зашибли во время всяких там криминальных революций и контрреволюций.