— Я... не могу знать, Господин! Стражники и пыточных делов мастера... Они ж мне не скажут! Нипочем не скажут, Господин!

— Ничего. Мне скажут. Быстрее даже, чем спрошу. Ладно, иди.

Некромант был в ярости. Лакомый кусочек Силы проскользнул между пальцев, ушел к Черной Леди. Сам ушел, без его, Тубариха, помощи. Ну, ничего. Давай успокоимся, не так уж все страшно. Кто-то за это ответит... и займет место покойного. На столе пыток.

Некромант улыбнулся. Так или иначе, он свое получит.

Ларгет проснулся поздно. Жаркое солнце давно миновало зенит, хотя к горизонту еще не клонилось. Впрочем, из юрты кагана его все равно не было видно. Чувство времени подсказывало юному магу, что время ближе к обеду.

«Да, Блин, погуляли», — подумал он, попробовав поднять голову. Голова тут же возмутилась, выразив свой протест резкой болью. Таль со стоном рухнул обратно на меховые шкуры, служившие в этих диких краях постелью. Кто упомянутые шкуры носил раньше, Ларгета в этот момент определенно не интересовало.

Вторая попытка подняться принесла определенный результат. Ларгет сел, изо всей силы упираясь руками в пол. Голова болеть не перестала, и в добавок начала еще и кружиться.

«Ничего себе похмелье, — подумал он. — Так ведь и откинуться можно!»

— Бол! — позвал он слабым голосом умирающего лебедя.

Ответом ему было молчание. «Неплохой ответ, красноречивый, — подумал Таль. — Он, часом, не помер? Или просто не может языком ворочать?»

Беспокойство за товарища подвинуло его на подвиг. Стиснув зубы и приказав голове не болеть (голова попалась совершенно неисполнительная), он все-таки воздел себя на ноги. Бол лежал в углу, все в той же сине-белой куртке, что и накануне. Тоже понятно — а где ему взять другую, если все шмотки остались в Школе.

— Бол, — позвал Ларгет снова. Друг не подавал признаков жизни.

Морщась от головной боли, он подошел к Болу. Реально оценив свои силы, Таль понял, что нагнуться не сможет никогда. Тогда он слегка пошевелил лежащее тело носком сандалии.

— Мееее! — дурным козлиным голосом завизжал Бол, вскакивая на все четыре ноги. В голова у Ларгета враз просветлело, и она отчего-то перестала даже болеть. Да не Бол это никакой, а натуральный козел! Не в смысле даже ругательства, хотя он тот еще козел, а смысле зоологии. С рогами, копытами и вонью настоящего козла.

От изумления Ларгет сел на пятую точку, широко открыв рот. Опаньки! Белая горячка — была первая мысль. Вторая — этот козел (в смысле ругательства) в козла перекинулся. И эту мысль Таль отбросил, хотя и не без труда. Нет, Бол, конечно, известный пакостник, но назло Талю превратиться в козла... Это как-то чересчур даже для него. Как, интересно, ему это удалось? Неужели водка так странно действует на способности магов? А как же шаман местный колдует тогда?

Тут мысли Ларгета переключились на шамана. А не его ли эти штучки, если задуматься и разобраться? Таль попытался задуматься. Получилось как-то не очень. Разбираться тоже не хотелось. Козел жалобно мекал, пытаясь выбраться из мешающей одежды. Ларгет в полной прострации наблюдал за его прыжками. Что там еще? Не пей, козленочком станешь? А не из водки ли было озеро в той сказке?

Ларгет почувствовал, что вот-вот рехнется. Но как раз в этом момент в юрту вошел ухмыляющийся Бол. Таль попытался сесть от изумления на пол, но обнаружил, что уже сидит.

— Скажи честно, ты козел или не козел? — спросил он.

— Ну, немножко, конечно, козел, — признал Бол. — Но не настолько, как тебе показалось.

— Блин, тормоз! Я чуть с ума не сошел! Идиотская шутка!

— Да ладно, хватит втирать. Откуда он у тебя, ум-то? И шутка вовсе не идиотская. Когда идиотская, не смешно.

— Мне и так не смешно! — Ларгет потихоньку успокаивался.

— Так я не для тебя и старался. Мне-то вполне смешно. Видел бы ты свою рожу!

— Ты думаешь, я ее не видел? — спросил Таль, успокаиваясь. — Каждый день бреюсь.

— Тогда мне не понятно, как ты до сих пор от смеха не помер. Тем более, когда бритва у горла. Нет, ну видел бы ты себя! Даже обидно, такой розыгрыш — и без зрителей.

— Вон тебе зритель, — кивнул Таль на козла, он уже мог оценить юмор ситуации. — Нет, ну как вы с ним все же похожи! Любой бы перепутал... А где вождь и шаман?

— В отъезде, — хихикнул Бол. — Ты все проспал, бедолага. Каган велел тебя не будить, и юрту не собирать. Дескать, пусть спит, а жилище свое потом заберем. Не последнее, маленько, я, говорит, шаман великий и богатый, да. Они же кочевники, сели на коней, юрты свернули, костры погасили — и уехали на фиг все.

— Сначала сели на коней, а потом свернули юрты и погасили костры? Ох, что-то знакомое! Слушай, а ты уверен, что ты не из племени?

— Это еще почему? — спросил Бол и попал впросак.

— Ну... ты тоже сначала делаешь, а потом думаешь. Если не забываешь, конечно.

— Клевета! — возмутился его друг. — Не было такого!

— Да миллион раз, — ядовито сказал Ларгет. — Не буду напоминать, ты все равно успел уже забыть. С памятью у тебя тоже как-то не очень...

— Хоть один случай назови!

— Хоть один? — Ларгет сделал вид, что задумался. — Ну, например, скажи мне, дружочек-перстенечек, ты спросил у этих дружелюбных ребят, в какой стороне тракт?

— Вот Блин! — выругался Бол. — Забыл!

— Угу. О том и речь. Торопился свои обноски на козла примерить.

— Твоя правда. Виноват. Дурак. Исправлюсь. Поумнею.

— Да ладно, — махнул рукой Таль. — Тогда ты перестанешь быть Болом. А на фиг мне нужен какой-то умный и скучный тормоз? Нет уж, оставайся собой. Я себя так умнее чувствую. Тебя, кстати, как, похмелье не мучает?

— У меня не бывает похмелья, — гордо ответил тот. — Повезло мне с организмом. А тебя что, колбасит? Башка, небось, раскалывается? Шаман, тот просто руками разводил, первый раз, говорит, маленько вижу, чтоб молодой кумак столько выпить мог. А еще, мол, говорят, что молодежь наша ни на что не способна! Врут маленько, на все она способна, если столько выжрать может, да. Восхищался тобой, то есть.

— А что такое «кумак»? — подозрительно осведомился Таль.

— Не знаю. Наверное, что-то среднее между полным идиотом и худым идиотом. Нет, а если серьезно, голова сильно болит? Если да, я могу заткнуться, только скажи.

— Да нет, — Таль ехидно хихикнул. — Как козла твоего увидел, сразу прошла.

— Тогда челюсть подбери, она у тебя никак на место не встанет, и пошли. Пойдем искать этот неуловимый тракт. Лук не забудь только захватить. Взял уже? Тогда стрелы прихвати на всякий случай. Вдруг без них стрелять станешь хуже...

— Не балаболь, — сказал Таль, пристегивая колчан к плечевому ремню. — Пожрать нам хароги оставили? Или сами все потребили?

— Оставили, конечно. Даже водки оставили два кувшина. Не хочешь?

При упоминании о водке, Ларгет слегка позеленел. Нет, пьянству — бой. В жизни он больше к этой дряни не прикоснется!

— Где, говоришь, они припасы оставили? — осведомился он.

— Вон, — показал пальцем Бол.

Нет, похоже, он явно задался целью свести Таля с ума. Два здоровенных тюка, которые не каждая лошадь поднимет (хотя, зачем, интересно, лошади тюки ворочать?) — это и есть оставленные им припасы?! Похоже, кочевники здорово переоценили мускульную силу молодых «батыров». Щедрый народ, ничего не скажешь. Или все равно выбрасывать собирались?

— Слушай, Бол, ты ведь сильный, да? — поинтересовался Ларгет.

— Не буду подставляться, — заявил Бол. — Если я скажу «да», ты предложишь мне нести оба тюка. А если «нет», слабаком дразнить будешь. Давай распотрошим, и возьмем, сколько унести сможем. Ну, и водку, конечно.

— Водку не буду, — объявил Таль. — Считай, что я зашился.

— Как? — не понял Бол.

— Суровой ниткой, — пояснил Ларгет. — Не пью больше, понял?

— Понял, понял. Ох, какие мы нежные! Все равно возьмем. Сам подумай, кочевников в этой степи — немеренно. Иные даже людей жрут. А водкой угостишь, небось подобрее станут. И продать можно, если что. За пузырь гардарикской знаешь, сколько дают?