16
Первым делом, войдя в кабинет, Макс плеснул в стакан виски и махом опрокинул в себя, даже не ощутив вкуса. Только на мгновение стало горячо и чуть менее… раздражающе. И только после этого стянул с себя рубашку, когда-то белоснежную, а теперь безнадежно испорченную. Кровь, желчь и даже запах можно было вывести (спасибо хитрым бытовым заклинаниям, стирке и хорошему одеколону), но Макс слишком брезглив, чтобы надеть эту рубашку снова, зная, что на ней побывало.
За спиной чуть слышно скрипнула дверь, и послышался вкрадчивый полушепот:
— Не ешь меня, я невкусная.
Ну разумеется, счастье не могло быть долгим. Со вздохом Макс повернулся, кляня себя на чём свет стоит, что не накинул запирающее заклинание. Хотя это же Билли, что ей какие-то замки.
— А я вот почему-то думаю, что вкусная.
Она осторожно просунула голову в кабинет и, окинув его испытующим взглядом, радостно оскалилась.
— Ух ты. То есть, ну, знаешь… ещё никто при виде меня не раздевался так быстро! Я страшно польщена!
— Оставь свои фантазии при себе, — буркнул Макс, потянувшись к шкафу. Выхватил первую попавшуюся тряпку, оказавшуюся рубашкой от парадной формы, и набросил на плечи. — А ещё выйди и закрой дверь с той стороны.
Билли закрыла дверь — разумеется, не с той стороны. И расселась на его стол с таким видом, будто ей здесь самое место.
— Ой, полегче, красавчик, я тебя не боюсь, — заявила она, между делом упоенно грызя лакричную палочку. Эту пакость нынче разносчики продают с лотков чуть не на каждом углу. — Шепни по секрету: как ты накачал такие плечи, сидя в кресле и бухая?
— Беру лопату и на пустыре за домом закапываю трупы надоедливых сопляков, — проворчал Макс, честно стараясь игнорировать жгучие взгляды, которыми его буквально атаковала несносная девица. — Для тебя тоже местечко оставил.
— Ха! — та, естественно, не прониклась. — Ну чего ты такой злой? Проблемы какие? Так я щас помогу. Хочешь конфетку?
Она сунула руку в карман пальто, на сей раз тёмно-синего, и вытянула оттуда целый кулёк разноцветных сладостей, невесть как там уместившийся. Макс выразительно скривился, хотя на лицо так и норовила выползти ухмылка. Доставучая кривляка всё же немало забавляла, а его вообще редко что забавляло.
— Нет? Ну и зря. Я не знаю проблемы, которой не могла бы решить конфетка. А проблем у меня ну просто дохренища. Серьезно, на эту тему я могла бы защитить ещё одну диссертацию!
— Лоуренса пробовала конфетками угощать? — ехидно поинтересовался Макс, усаживаясь на подлокотник кресла. Бедра коснулась тоненькая лодыжка, обтянутая плотной синей тканью брюк — таких узких, что невольно в голове промелькнула недовольная мысль: «И как я, по-твоему, должен снимать с тебя это безобразие?» Мысль была явно неуместная; пришлось спешно гнать её прочь. — И слезь с моего стола.
— Хрен ему в зубы, а не конфетку, — пробурчала Билли, но тут же, будто спохватившись, засияла ухмылочкой. — Ах, вот ты какой! Сплетничал обо мне с другими заклинателями? Как не стыдно, господин коммандер.
— Ну тебе же не стыдно приходить сюда как к себе домой, — парировал Макс, наливая виски в бокал. Билли налил тоже — не положено гостей оставлять без внимания. Даже если они незваные. — И должен же я знать, чья задница обтирает мой стол? Уже второй раз. Я не могу работать в таких условиях.
— Можно подумать, ты сейчас работать собирался, — Билли помахала стаканом.
Макс-то, может, и собирался. И даже поработать. Да только вот это совершенно невозможно, когда чужие острые коленки так и маячат перед глазами. Хотелось… чего-то. Например, свалить уже из отдела, прихватив Билли с собой, свернуть в ресторацию поприличнее, накормить девчонку. А то кожа да кости же, и синяки под глазами снова.
— Поработаешь тут, — проворчал он. — Выкладывай, что там за проблемы с Макэлроем.
— О, как это мило, суровый коммандер заботится обо мне? — Билли картинно взмахнула руками. Чудом не свалившись при этом, благо Макс вовремя успел поймать её за рукав.
— Забочусь, — согласился он покладисто. Глаза напротив сверкнули недоумением и какой-то затаенной… радостью? — Ты дочь моего друга. Считай это ответственностью. Так что за проблема? Мне ещё не пора арестовать Лоуренса?
— У меня? Ха! Это я его проблема, а не он моя, — Билли пожала плечами и откинула со лба растрепавшиеся волосы. — Серьезно, Макс? Я что, про Лоуренса пришла говорить? Кому этот урод вообще нужен? Унылый, как история Эрмегара, и противный, как овсянка на воде.
Макс хмыкнул, соглашаясь. Он с архимагом Макэлроем пересекался редко, однако хорошо помнил его спесивый характер по студенческим годам и не мог представить, кому бы вообще глянулась эта помесь индюка с павлином.
— Ну и зачем ты пришла, если не поговорить про Лоуренса?
На него глянули как на идиота.
— Так соскучилась же!
— По Бёрку, Бэйли или Мюррею?
Злодейски прикончив желейного медвежонка, Билли покачала головой и вздохнула с укоризной.
— Бездна, Макс, не будь таким глупеньким.
«“Глупеньким”? Тебе шесть лет?» — хотел было съязвить Макс. Но не успел. Билли вдруг погладила его по щеке и, подавшись вперёд, прижалась к его губам своими — теплыми, мягкими и сладкими от конфет. Цепкие пальцы скользнули вдоль шеи, огладили ключицу; прохладная ладонь легла на грудь, буквально вышибая из лёгких остатки воздуха и…
…и несносная шельма отстранилась так же шустро и внезапно, как полезла с поцелуями. Села прямо, принялась застегивать на Максе рубашку. Да с таким видом, будто каждый день это делает.
— По Мюррею, — как ни в чём не бывало фыркнула она, снова качая головой. — Нет, ну ты скажешь тоже! Он столько треплется, что я — я! — не могу вставить и слова.
И ведь надо бы отчитать паршивку, а лучше всего так и вовсе выкинуть из кабинета. Но Макс машинально утёр губы рукавом, прокашлялся и выдал непозволительно хрипло:
— Действительно, — «Кажется, пора бросать курить». — Такая трагедия…
Билли вскинула голову, отчего рыжеватая прядка упала на лоб. Её тут же захотелось убрать, что Макс и сделал. От соприкосновения с гладкой кожей кончики пальцев закололо, в животе растекалось тепло, не иначе как от выпитого виски.
«Она дочь моего друга», — попытался напомнить себе Макс.
Попытался — и не смог воззвать к совести. Куда там, когда серые как небо во время шторма глаза смотрят так внимательно, а сама Билли, неугомонная и раздражающая, молчит (не иначе как впервые в жизни).
Макс нервно усмехнулся, уже специально огладил скулу и выпрямился. Внезапно понял, что сейчас Билли гораздо ниже него — и это показалось очень странным, сбивающим с толку. Приподнять её голову за подбородок вышло само собой, прежде чем Макс вообще успел подумать, что делает. И ещё быстрее вышло наклониться к ней, впиваясь поцелуем в пухлые, чуть влажные губы. Не так невинно, как делала это она (от невинности Макса отделяло больше, чем полвека), грубовато и чересчур напористо.
Но Билли ответила, приоткрывая рот, впуская в себя и чуть откидывая голову. Так, что о любых попытках включить разум и перестать творить непотребство с девчонкой втрое младше себя было мгновенно позабыто. Макс шагнул вперёд, вставая совсем вплотную к нему, устраиваясь между бесконечных ног, огладил так удачно оказавшееся под ладонью бедро.
Непозволительно, неправильно, не-по-до-баю-ще.
Еще непозволительнее сжимать в руках узкую талию, а затем тянуться к пуговицам на рубашке, потому что через ткань уже не хочется…
— Эй-эй, господин коммандер, давай полегче, — Билли вдруг отстранилась и с нервным смешком уперлась ладонями ему в грудь. — Мы, конечно, обновим твой стол, но не сегодня.
Несколько секунд Макс просто пялился перед собой, переводя взгляд с чужих губ на чужие же ладони. Молодец, добился того, чего так хотел весь день — мыслей в голове не осталось совсем. Только острое разочарование и, чего уж там, желание.
— Извини, — криво улыбнулся он, отходя и отворачиваясь от Билли — нужно было выпить. Срочно. — Ты права, мой стол вряд ли единственный на очереди.