— Что, ужастиков на ночь захотелось?

— Хочу посмотреть, что ты тут накорябал…

— …и ни слова не понимаешь? — усмехнулся Макс. Почерк у него был неплохой, однако в спешке и задумчивости превращался в такие каракули, что потом страдала вся канцелярия. Ну или он сам, когда жалел девчонок и решал переписать заново.

— Ни слова, — помучавшись пару минут, Анджелина отложила записи в сторону и посмотрела внимательно. — Ладно, давай по-другому. Что Фалько нарасследовал?

— Ни хрена он не нарасследовал, — поморщился Макс. — Мои подозреваемые чисты, как послушники Пресветлой. Ну или почти чисты — Фалько сказал, что Найджел слишком нервничал во время проверки.

 — На него думаешь? Макс, при всём уважении, твой Найджел наверняка плачет, когда жареного поросенка разделывает.

Макс усмехнулся. Ну да, Бёрк производил именно такое впечатление, однако же… Он некромант, хороший некромант, один из лучших его ребят, что ожидаемо наложило свой отпечаток. По трупам в морге Найдж никаких слез не лил и весьма хладнокровно, умело и уверенно вскрывал тела. Макс не раз видел это, и ещё в те времена, когда Бёрк пришел к нему в отряд рядовым, восхищался (и самую малость ужасался) способности так быстро превращаться из милого доброго парня в хладнокровного и жутковатого некроса. Что правильно — так и нужно работать, если не хочешь двинуться крышей раньше, чем дадут премию за заслуги перед отделом. Сам Макс освоил эту мудрость незадолго до того, как нацепить на китель коммандерские нашивки.

Одно дело — лить слёзы по свининке или индюшке, и совсем другое — по тем, кого считаешь монстрами. Зверобой таковыми оборотней и считал, и поначалу убивал тех, кто ими и был. Вот и махали на него рукой, откладывая папку с делом под другие, более актуальные.

Факт остаётся фактом — Зверобоя и его прогрессирующее безумие они пропустили. Все они, включая Макса, не заметили, как он перешёл на жертв попроще. Не из желания облегчить себе жизнь — его заинтересовало что-то ещё.

Или кто-то ещё. Кто-то, чьи рыжеватые волосы и милая внешность заставили его сублимировать свои желания на жертвах. Совпадение, жуткое и пугающее, однако же такое своевременное… Именно с появлением Билли в участке Зверобой принялся за тех, в ком имелись те или иные черты его Фоули.

Его рыжей шельмы, к которой Зверобой испытывал сексуальное влечение. И наверняка проявил бы его лично — ещё до того, как Билли вздумалось превратиться в лису, — не опереди его Макс. Именно тогда стоило бы заподозрить неладное, проявить свое чутьё детектива, обратить внимание на то, как именно смотрят на Фоули его подчинённые.

Он нервно потер переносицу, с трудом подавил желание связаться с Билли. Всего-то полчаса назад с затаенным страхом ждал от неё ответного сообщения и облегченно выдохнул, услышав, что она под присмотром Ханнэ-фе и неугомонных волчат.

— Имя Бэйли я тоже увидела, — Эндж кивнула на исписанный и исчерканный линиями лист. — Не поздновато подозревать того, кого оправдал сам лорд Шелкопряд?

— Не оправдал, но обнадежил, — пожал плечами Макс, склонившись над своей же дурацкой схемой. — Всё слишком просто, Эндж.

— Просто? Эгертон, у нас определённо разные представления о сложности дел и затейливости преступлений.

Макс нервно постучал пальцами по столешнице, ткнул в одну из линий на бумажке, подтолкнув ее к Эндж вместе с папкой.

— Смотри, Бёрк расследует дело с самого начала, пропускает кое-какие детали, что не слишком в его стиле. Даже по времени кое-где сходится — убийство Доры и Дарси Уэллс приходятся ровнёхонько на то время, когда Найджел был не в смене. Но Айдис была убита в его дежурство, плюс-минус пара часов, а за это время натворить всю ту красоту, к которой питает слабость Зверобой, невозможно. Так что да, слишком просто. А я слишком давно сижу в своем кресле, чтобы вестись на простые зацепки.

А ещё его всё больше и больше настораживал Эндрю. Всегда чересчур аккуратный, ответственный и старательный. Прямо как Зверобой, с педантичной точностью повторяющий свои преступления, позволяя себе отступления не иначе как из желания заинтересовать некроотдел, показать, на что он способен.

— Я бы предложила сделать ставки, — с деланной насмешкой протянула Эндж. Без всякого веселья, просто это тоже один из способов психологически отстраниться от происходящего. — Но вряд ли ты оценишь.

— Я бы тоже сделал, — Макс вернул ей мрачную усмешку, — будь это очередной детективный романчик, прикупленный в лавке «Всё по серебрушке».

— Так в итоге: кто из них, Макс?

Макс покачал головой, запустил пальцы в волосы. Он бы с радостью узнал, что ошибается и вообще давным-давно растерял свою квалификацию. Однако же…

Дверь в кабинет распахнулась неожиданно, заставив вздрогнуть от громкого удара ручки о стену. На пороге стоял Френсис, бледный, взъерошенный, будто бежавший из Иленгарда не через порталы, а на своих двоих. И мрачный, да. Настолько, что по спине пробежал холодок.

— Кто? — хрипло выдохнул Макс, понимая, что не так уж сильно хочет знать ответ на свой вопрос. Как полицейский — да, как Максимиллиан Эгертон — ничуть.

Френсис не отозвался. Прошёл к столу, щелчком пальцев призвал стоящий у окна стул. Бесцеремонно выхватив у Макса из рук стакан, залпом влил в себя двойную порцию виски.

— Мы так продолбались, Макс, — выдохнул он почти жалобно. — Ты и представить себе не можешь. Всего-то и надо было поднять статистику по меховым висякам в других городах.

— Я, по-твоему, идиот? — огрызнулся Макс, закуривая. — Синтар, Иленгард, Аэльбран… Поднимал, ни хера не нашёл!

— За десять лет поднимал. Я поднял за тридцать. Потрахаться, конечно, прилично пришлось… Но отрыл ещё сорок предполагаемых жертв Зверобоя.

— Сколько?!

— Сорок, — повторил Мюррей всё тем же непривычно пасмурным тоном. И отобрал у Макса портсигар, который тот так и держал в поднятой руке. Показательно, учитывая, что Френсис не курил. — Хотя на деле их может быть и больше. Он шлялся по всей Империи и порой резал по тушке в месяц, а то и по две. Чаще в Аэльбране, а там следы замести как нефиг делать… Но нам важна первая пятерка. Оборотни из низших прайдов, все смески. Девушки от шестнадцати до тридцати: две шлюхи, две подавальщицы, одна уличная торговка. Две иленгардские, три аэльбранские, интервал между убийствами примерно полгода. Первые две задушены, увечья нанесены посмертно; ещё двух он просто резал, последнюю уже вскрыл. В первом случае была не совсем удачная попытка поджога; в дальнейшем следы уничтожал водой. Дальше почерк несколько смазан, общего типажа тоже не прослеживается. Нет нынешней скрупулезности, но довольно неплохо сработано. И весьма путано: дела даже в серию не связали. Мало ли их было в Империи, меховых да дохлых?

— Прямо-таки никто не заинтересовался?

Френсис пожал плечами и затянулся сигариллой.

— За оборотней тогда никто особо не впрягался, да и жертвы были девицами самого низкого пошиба. Это у нас в Синтаре особо не из чего выбрать. Чай не Аэльбран… Кстати, а помнишь, как мы сами на него глаз положили? Точненько когда Киара наша Блэр затрахала оба Круга этим своим проектом по контролю междугородних портальных магистралей. Чуть не в тот же день Зверобой сел на жопе ровно и стал резать синтарийских оборотней. Тут же его потянуло на свежевание жертв: видно, простой мокрухи, да ещё и раз в квартал, было уже мало. Осторожности, опять же, пришлось прибавить…

Макс снова постучал пальцами по столу, нервно глянул на сиротливо примостившуюся в корзине для мусора бутылку из-под виски. Зря они так разошлись с Фалько, стоило бы оставить на вечер. Хотя кто вообще знал, что Френсис объявится именно сегодня, да ещё с такими новостями? Ожидать, конечно, стоило. Мюррей — парень дотошный и умный. А учитывая, сколько всего ему пришлось проверить, перерыть, сколько пыли наглотаться… Макс бы, может, и сам смог, если бы не потерял терпение раньше. Он и сейчас едва сдерживался, чтобы не встряхнуть Френсиса. Заткнуть его поток многоумных выкладок, вызнать имя и сделать со Зверобоем примерно то, что он делал со своими жертвами. Непрофессионально, зато полегчает.