— …но забыла, что ты некрос. И что фейри надо гасить железом.

— Она не забыла, — покачал головой Эндрю. — Я сам ей напомнил.

— И ранил.

— Она первая начала. И поторопилась. Макс, я же так ждал, что ты придешь! Ты обязан был прийти к самому интересному, а так… нет, ты не думай, я рад тебя видеть. Правда! Но теперь весь эффект насмарку. Кстати, не хочешь присесть? Обсудили бы происходящее… может, ты даже проникнешься.

Макс проникся без всяких обсуждений. В глазах напротив больше не жил хмурый, но умный и иногда даже добрый парень. Не было там и талантливого детектива. Даже приятеля не было. Только безумие, безграничное, достигшее кульминации.

— Я пришёл спасать Билли и убивать тебя. Тоскливые беседы о твоих мотивах мне не интересны.

Выражение на лице Бэйли сменилась на обиженное и даже возмущенное — он явно не такого ответа ждал, быть может, даже речь заготовил. Все приличные злодеи любят чесать языком. Что в итоге их и губит.

 — Даже не спросишь, зачем я всё это затеял? Почему притащил сюда твою детку? Зачем вообще убивал, когда всё это началось?

— Это я и сам могу тебе рассказать, Эндрю, — Макс всё же отошел к стене, привалился — нога ныла нещадно. Удивительно, что начала только сейчас. — Тяжёлое детство, детский же страх. Поломанные представления о добре и зле. Поначалу ты хотел мстить. Неважно кому, просто за свою боль — поверь, я знаю, что такое жажда мести. Она выжигает нутро… Но в итоге тебе просто понравилось. А сейчас тебе понравилась Билли. И ты её хочешь, но убивать хочешь ещё сильнее. Я ведь нигде не ошибся?

 — Да, всё примерно так, — любезно кивнул Эндрю и откинул со лба тёмные кудри, кое-где слипшиеся от крови. — Но не скажу, что мне так уж хотелось убивать Билли. Она милая, забавная… даже почти и не изменилась после того, как обернулась тварью. Однако моя игра подходит к концу, и я решил, что конец должен быть особенным.

Он шагнул к Максу и улыбнулся, склонив голову набок.

— Я ведь знал, что ты захочешь сделать это сам… что примешь на свой счёт. Но тут ничего личного, Макс. Просто это так забавно, — Эндрю мечтательно прикрыл глаза, не забывая, впрочем, поглядывать из-под ресниц на его реакцию. — Умереть, забрав её с собой. Только представь: сколько бы ты меня ни мучил, как бы жестоко ни убил, это не вернёт твою девчонку.

— Билли жива, — отрезал Макс.

Он уверен в этом, точно знает. Но ярость пополам с отчаянием всё же заставили магию рвануть наружу.

Пришлось удержать её силой воли, ну и остатками разума. Они ведь не одни в этом доме. Ни к чему травмировать некроэнергией и так раненную Билли.

— Пока жива, — отозвался Бэйли, делая ещё шаг.

Так близко, так опасно.

Так страшно, что сдержать, остановить себя уже невозможно.

Макс ударил его. Не магией — ритуальным ножом, выхваченным из-за пояса. Полоснул лезвием, но лишь вспорол рубашку на Эндрю. Тот успел уклониться, в его руке тоже мелькнул нож. Обычный кухонный, но не менее острый.

От попытки вспороть ему горло Макс увернулся. Отклонился назад, обхватил руку Эндрю. Собирался выбить нож из его руки, но не успел. Кулак Бэйли ударил в живот, заставляя судорожно ловить ртом воздух. Недолго, но этого хватило, чтобы чужое лезвие полоснуло по лицу, оставляя на щеке глубокий порез.

— Будем драться как простые людишки? — зашипел Бэйли с насмешкой. — А ты затейник, Макс. Мне нравится.

Простые. Только сильнее и живучее любого человека. Раны затягиваются слишком быстро, даже без особых усилий. И слишком долго — как для того, кто хочет успеть спасти Билли.

Сначала щит — в ту сторону, где должна быть Билли. Макс так и не отменил контрольную сеть, ни на миг не желая терять её из виду. Жива.

«Пока жива».

Не пока, а ещё очень, очень долго. Иначе Максу жить тоже незачем.

Защитная сфера сверкнула, повисла на двери и стенах соседней комнаты. Её не хватит надолго, всего на пару заклинаний. От которых Бэйли вполне может уйти. И отразить. Нет врага опаснее, чем другой сильный некромант. «Объятья смерти» заставили его лишь ненадолго замереть в нелепой позе, «Цепи тьмы» обвили шею, придушивая, оставляя след на коже. И растворились быстро, только и позволив, что отдышаться.

Можно сотворить «Тлен» на все девять уровней, Эндрю такое пока не по зубам. Но щит точно не выдержит. Билли пострадает, а так нельзя. И тратить силы нельзя, ведь потом ей ещё нужно помочь… Макс снова набросился на Бэйли, боднул его головой в живот. Схватил за воротник, отшвырнул на чайный столик, ломая хрупкое дерево чужой спиной. Замахнулся, собираясь вогнать нож в сердце — не убить, так остановить ненадолго.

Бэйли извернулся. В последний момент пнул его по рёбрам, замахнулся. И таки всадил нож в бедро, заставив взвыть от боли.

— Зря, Макс, очень зря, — Эндрю навис над ним, расплылся в радостно-жутковатом оскале. — Не стоило и пытаться. Откуда бы тебе знать толк в хорошей драке?..

Казалось, он испытывает почти сексуальное возбуждение, проворачивая нож в ране и затем вытаскивая его с чуть слышным влажно-чавкающим звуком. Кровь тут же хлынула рекой; от одного вида дурно становилось.

Дело дрянь. Повреждение артерий — это серьезно даже для некроманта. Чтобы худо-бедно заживить такую рану, нужны минимум несколько минут… которых у Макса попросту нет. И мерзавец Бэйли тоже это понимает. Вон, даже нож демонстративно упрятал обратно за пояс.

— Я прямо не знаю, — протянул он, в деланой задумчивости постучав указательным пальцем по подбородку, — добить тебя или свалить отсюда с твоей деточкой, пока ты тут корчишься как червяк?

— Добить, — процедил Макс, тщетно пытаясь зажать рану на бедре. Кровь струйками сочилась сквозь пальцы — уже не так сильно, как поначалу, но оттого было немногим легче. Только и оставалось, что трепаться с этим психом в надежде выиграть ещё хоть пару минут. — Я ж тебя всё равно найду. Слышишь, сучёныш? Найду, где бы ты ни схоронился. И с Хладной ты ещё о-очень долго не свидишься, если тронешь мою Билли хоть пальцем…

Эндрю заливисто рассмеялся, запрокинул голову назад.

— В этом-то и всё веселье, Макс! — снисходительно сообщил он. Однако же как бы невзначай вернул руку на рукоять окровавленного ножа. — Я же говорил — мне забавно. Ты не слушал… вечно вы меня не слушаете, вот и…

Он осекся на полуслове, подавился собственным безумным трёпом. Макс едва успел заметить молниеносное движение чужой руки: миг — и на горле у горе-маньяка будто открылся ещё один рот, широкий и алый.

— Я тебя слушала, Эндрю, — Билли с силой толкнула его на пол; навалилась сверху, пачкаясь в крови, всё ещё держа в руке нож (Бездна знает какой по счету за сегодня). —  Я тебя внимательно слушала. Зря, зря ты забыл у меня в боку свой железный ножичек.

И этот самый железный ножичек очутился там, где ему самое место. У Зверобоя промеж рёбер, да по самую рукоять.

Когда бьющееся под ней тело наконец дернулось в последний раз и затихло, Билли облегченно выдохнула и, морщась, неуклюже поднялась. Как ни в чём не бывало проковыляла в сторону Макса, всё ещё онемевшего от неожиданности. Плюхнулась на пол рядом, снова болезненно поморщилась, прижав руку к правому боку, и тут же с неким подобием обычной жизнерадостности заявила:

— Не, ну теперь-то я точно круче тебя.

Улыбка наползла на лицо сама собой. А вместе с ней — нервный, даже истерический смех. Впрочем, уж лучше он, чем тот отходняк, который накроет потом. Лучше, чем сжирающая изнутри пустота, ужас и оцепенение. И уж точно лучше, чем боль от раны — не столько от своей, сколько от той, что на теле его Билли. Макс, неловко подвинувшись к ней, наложил анестезирующее заклинание на них обоих, всю магию направил на регенерацию. А вот спрашивать, как она, не стал. Жива — с остальным справятся.

— В следующей статейке Хоган обзовёт нас «супруги-убийцы», — привалившись спиной к дивану, заметил Макс. — В кои веки даже не соврёт.

— Ха, как будто меня это волнует. И тебя тоже… — Билли тоже устроилась удобнее, притерлась к его плечу своим, но вдруг дёрнулась и едва не подскочила на месте. — Так, стоп! Какие ещё супруги? Эгертон, ты там от потери крови совсем поехал?