— Ну и каков же конечный результат расчетов, Юджиния?
— Конечный результат таков: я считаю, что орбита Земли станет чуть более эксцентричной, чем сейчас, а ее главная полуось — немного меньше, чем сейчас.
— И что из этого следует?
— Из этого следует, что Земля станет слишком жаркой, чтобы на ней могла существовать жизнь.
— А что произойдет с Мегасом и Немезидой?
— Ничего существенного. Система Немезиды намного меньше Солнечной, поэтому составляющие ее небесные тела связаны гораздо прочнее. Здесь все останется по-прежнему, а на Земле изменится многое.
— Когда это произойдет?
— Немезида достигнет точки максимального сближения через пять тысяч двадцать четыре года плюс-минус пятнадцать лет. Влияние Немезиды продлится двадцать-тридцать лет, пока она не уйдет достаточно далеко от Солнца.
— Не следует ли опасаться столкновения небесных тел или чего-нибудь другого в этом роде?
— Вероятность такого события практически равна нулю. Столкновения между большими небесными телами вообще исключены. Конечно, какой-нибудь астероид Солнечной системы может столкнуться с Эритро или астероид системы Немезиды — с Землей. Это тоже маловероятно, но если такое произойдет, последствия для Земли будут самыми трагичными. Предсказать возможность столкновения Можно будет только намного позднее, когда звезды достаточно сблизятся.
— Но в любом случае население Земли необходимо эвакуировать?
— Ода!
— У них для этого еще пять тысяч лет.
— Пять тысяч лет — это не так много для эвакуации восьми миллиардов человек. Землян необходимо предупредить как можно раньше.
— А если мы их не предупредим, они сами обнаружат опасность?
— Обнаружат, но когда? И даже если это случится очень скоро, мы должны дать им и основы гиперсодействия. Оно им пригодится.
— Я уверен, что гиперсодействием они овладеют сами и, вероятно, в самом ближайшем будущем.
— А если нет?
— Кроме того, я убежден, что не позже чем через сто лет между Ротором и Землей будет установлена постоянная связь. Если мы смогли использовать гиперсодействие для переноса материальных объектов, то рано или поздно мы научимся применять его и как средство связи. Возможно также, что мы пошлем к Земле какое-нибудь поселение. В любом случае у землян останется достаточно времени.
— Ты рассуждаешь, как Питт.
— Знаешь, даже Питт не может быть постоянно неправ, — усмехнулся Генарр.
— Он не захочет никакой связи. Я знаю это.
— Его мнение тоже не вечно будет решающим. Построили же мы станцию на Эритро, хотя он был против. И даже если нам не удастся переубедить его, он тоже не вечен. Но, Юджиния, сейчас не время беспокоиться только о Земле. У нас есть более насущные заботы. Марлена знает, что ты почти закончила работу?
— А разве она может не знать? Очевидно, состояние моей работы точнейшим образом отражается в шуршании рукава моего платья и в движении расчески по волосам.
— Она становится даже более проницательной, не так ли?
— Да. Ты тоже это заметил?
— Заметил. Даже за то короткое время, что она провела на Эритро.
— Думаю, отчасти это связано с тем, что Марлена взрослеет. К тому же большую часть жизни она старалась скрыть свои способности, потому что не знала, что с ними делать, и потому что они причиняли ей одни неприятности. Теперь ей нечего бояться, и ее дар, так сказать, свободно развивается.
— Возможно также, что по какой-то неизвестной нам причине ее способности лучше развиваются именно на Эритро. Недаром она говорит, что здесь ей нравится.
— Я тоже думала об этом, Зивер. Не хочу утомлять тебя своими нелепыми домыслами, но меня все больше и больше беспокоят мысли о Марлене, о Земле, обо всем… Ты не считаешь, что на Марлену как-то действует Эритро? Я имею в виду, действует неблагоприятно. Не может ли быть, что ее возрастающая проницательность — это всего лишь одна из легких форм чумы Эритро?
— Не знаю, можно ли вообще ответить на этот вопрос, но если развитие способностей Марлены — это влияние чумы, то придется признать, что чума вообще никак не нарушает функции ее мозга. И я должен тебе сказать еще кое-что: ни у кого из тех, кто заболел чумой за все время пребывания человека на Эритро, не наблюдалось ни одного симптома, хотя бы отдаленно напоминающего способности Марлены. Юджиния тяжело вздохнула.
— Спасибо, Зивер. Ты всегда успокаиваешь меня. И еще спасибо за то, что ты так хорошо относишься к Марлене, так дружелюбен к ней.
— Это вполне естественно. Она мне очень нравится, — чуть улыбнулся Генарр.
— У тебя это получается как-то очень естественно. А ведь Марлена не из тех, кого все любят. Я знаю, что говорю, ведь я — ее мать.
— Мне она кажется очень привлекательной. В женщинах я всегда считал главным качеством ум, а не красоту — если только эти два качества не сочетаются, как, например, в тебе, Юджиния…
— Может быть, двадцать лет назад что-то и было… — еще раз вздохнула Юджиния.
— Юджиния, я старею так же, как и ты, поэтому я не замечаю изменений. Но для меня неважно, что Марлена внешне некрасива. Она потрясающе умна, даже если не брать во внимание ее необычную проницательность.
— Да, она умна. Это меня утешает даже в те минуты, когда она мне уж слишком надоедает.
— Юджиния, если речь зашла об этом, я должен сказать тебе еще кое-что. Боюсь, что в ближайшее время она причинит тебе еще больше неприятностей.
Юджиния резко подняла глаза.
— Каким образом? — спросила она.
— Марлена совершенно недвусмысленно дала мне понять, что станция ей слишком тесна. Как только ты закончишь свою работу, она собирается выйти наружу и побродить по планете. Она настаивает на этом!
Юджиния с ужасом посмотрела на Генарра.
Быстрее света
Глава 37
Три года, проведенные на Земле, состарили Тессу Вендель. Она немного огрубела, прибавила в весе, тонкая талия ее исчезла, груди немного обвисли, стали появляться второй подбородок и темные круги под глазами.
Крайл Фишер знал, что Тесса на пять лет старше его, и, значит, скоро ей будет пятьдесят. Впрочем, она выглядела не старше своих лет. Кто-то сказал, что у нее прекрасная фигура зрелой женщины. Но, конечно, она уже не могла сойти за тридцатилетнюю, как тогда, когда он впервые увидел ее на Аделии.
Тесса хорошо знала все это сама; она горько жаловалась Крайлу всего лишь неделю назад.
— Это все ты, Крайл, — сказала она однажды ночью, когда они лежали в постели (очевидно, в такие минуты она особенно остро ощущала подкрадывающуюся старость), — ты во всем виноват. Ты продал меня на Землю. Ты говорил: великолепие, постоянное неисчерпаемое разнообразие, всегда что-то новое.
— Разве это не так? — осторожно возразил Крайл. Он знал, что именно раздражает Тессу, и хотел дать ей возможность выговориться в очередной раз.
— Не так. Возьми хотя бы гравитацию. На всей этой разбухшей до невероятных размеров невыносимой планете всегда и везде одна и та же сила тяжести. Поднимешься в небо, спустишься в шахту, там, здесь, где угодно — абсолютно постоянная сила тяжести. Только от этого можно помереть со скуки!
— Но, Тесса, мы привыкли и не знаем ничего лучше.
— Ты знаешь. Ты был на поселениях. Там ты можешь выбрать любую устраивающую тебя силу тяжести. Ты можешь заниматься гимнастикой почти в невесомости. Можешь регулярно давать отдыхать своему телу. Как вы живете без этого?
— На Земле мы тоже занимаемся гимнастикой.
— Конечно, занимаетесь. Только все в том же неизменном гравитационном поле, которое тяжким грузом давит на вас. Каждую секунду жизни вы боретесь с этим полем, вместо того чтобы дать своим мышцам возможность свободно поиграть. Вы не можете прыгать, не можете летать, не можете парить. Вы не можете упасть в область с большей силой тяжести или подняться туда, где гравитационное поле слабее. Это вечное гравитационное поле тянет, тянет, тянет каждую молекулу ваших тел вниз, поэтому вы так быстро сгибаетесь, сморщиваетесь и стареете. Посмотри на меня. Посмотри на меня!