Он, оттолкнув вторую давалку, покрывая матом весь белый свет, ко мне подскочил, за шиворот схватил и куда-то потащил, предварительно натянув на себя штаны.

Если бы могла, кричала бы до крови изо рта!

Кричала, что влюбилась, как дура, и не виновата в этом!

Жестами пыталась объяснить, но он не смотрел даже. Швырнул меня в коридор, а сам во всё горло выкрикнул имя охранника.

Когда подчинённый, задыхаясь от бега, появился на лестнице, Дмитрий прорычал:

— С глаз моих убери! Увези как можно дальше. Плевать куда. Чтобы ноги её больше не было в моём доме.

Хлопнул дверью. И даже не взглянул на прощанье.

Он этого добился. Он меня сломал.

Окончательно.

И меня больше не починить.

Я разрыдалась в немом крике. Бросилась на дверь, орала, вопила, до рваных ран в глотке, гатила кулаками по твёрдому дереву, чтобы он впустил, выслушал, чтобы не бросал… Потому что я люблю его… Очень сильно люблю.

Но его больше нет…

И меня тоже.

Есть только мёртвый, наполненный мучительной болью немой крик.

***

Охранники не позволили мне даже забрать любимого мишку. Швырнули в лицо пальто, схватили под руки и потащили в машину. Толкнули в салон, с яростью хлопнув дверью. Припав лбом к холодному стеклу я, с болью в сердце и со слезами в глазах, смотрела как огромный и роскошный дом семейства Орловых быстро превращается в маленькую точку. А затем и вовсе исчезает.

Во время поездки водителю кто-то позвонил. Разговор был коротким. Я услышала только быстрые ответы: «Понял, Господин. Сделаем». И всё. Дальше мы ехали в полном молчании. Куда? Зачем? Мне казалось, что Дмитрий решил от меня избавиться. Застрелить, к примеру, или же живьём закопать в лесу.

Но машина свернула на трассу. А через час мы въехали в город.

Тогда я поняла, что больше не хочу быть игрушкой в когтях плотоядного коршуна. Я просто сбегу. И начну жизнь заново. Ну и что, что с ножом в сердце. Пройдёт время и всё забудется.

«Ну да, ну да!» — хохотало внутренний дьявол.

Смерть родителей не забылась. Даже спустя столько лет. Время не лечит, оно лишь растягивает боль, делает раны острее.

Настало время сделать выбор. Стать свободной и независимой, либо же вечной пленницей и неудачницей?

Не хочу его больше видеть. Не хочу!

Пусть веселиться со своими шлюхами, задыхается от выпивки и наркоты, травится своей ядовитой злостью, чокается от своего эгоизма и хладнокровия! Вероятно, я для него никто.

Хватит уже! Хватит изображать из себя одержимую дуру, Лина!

Пусть идёт своей дорогой, а я… пойду своей.

Машина остановилась на светофоре, водитель отвлёкся на сообщение в телефоне, поэтому я решила действовать. Либо сейчас, либо никогда. Быстро распахнула дверь и пулей выскочила на дорогу, устремившись прочь, чудом не угодив под колёса встречных автомобилей.

— Стоооой! — ударом в спину. — Алинаааа! Проклятье!!!

Сегодня выходной — в городе людно. Мне не составило особого труда затеряться в толпе. Юркнув в первый переулок между домами, спряталась за мусорным баком, уткнулась носом в колени и закричала, до ядовитого пожара в горле!

Немного успокоившись, собравшись с мыслями, снова сорвалась с места.

И что дальше?

Куда идти?

Переночевать решила на вокзале. А там, видно будет.

Не пропаду! Кожу на себе живьём сдеру, но выживу! Работу найду, вскоре и нормальное жильё. Хватит себя жалеть. В этот вечер я попыталась полностью поменять своё мышление. Ради погибших родителей.

Потому что они отдали свою жизнь за меня, защищая моё тело, мою душу своими телами, во время аварии.

***

До сегодняшнего дня приют я покидала всего несколько раз. Не любила шумные месте, или большое скопление людей. А сейчас я бежала невесть куда, по каким-то страшным, обшарпанным переулками и, кажется, заблудилась. Юркнув в ещё один пролёт, надеялась, что выберусь на оживлённую улицу. Но… выскочила на небольшую площадку с мусорными баками и опешила, когда там увидела незнакомого пузатого мужика с густой бородой, в потрепанной кожанке, который стоял возле приоткрытой двери, некого неизвестного помещения, без вывески, из створки которой доносилась оглушающая музыка.

Пузач расслабленно затягивался косяком, выпуская круглые кольца дыма высоко в небо, но, заметив меня, быстро раздавил бычок об облупленную стену обшарпанного здания, ехидно улыбнулся своими желтыми зубами и спешно двинулся в мою сторону. Его мохнатые брови, сросшиеся на переносице, удивлённо выгнулись дугой, а улыбка больше напоминала волчий оскал:

— Привет, малышка! Что, потерялась?

В панике махнула головой, развернулась и собиралась броситься наутёк, как вдруг почувствовала сильную хватку в области плеча.

— Иди-ка сюда, красотка. — Навалившись своим тучным весом, мерзавец грубо прижал меня спиной к холодной стене, а его грязные, насквозь пропитанные табаком пальцы, острым нажимом проткнули мои скулы. Повертел лицо вправо-влево, направил в сторону полудохлого фонаря, оценивая внешние данные, омерзительно понюхал волосы. — Ммм, какая сладкая девочка! Птичка сама пожаловала в клетку? Не хош поработать, куколка? — Дыхнул перегаром, отчего у меня из глаз брызнули слёзы.

— Пустите… — жалобно, одними губами. Забилась в тисках, пытаясь выбраться. Бесполезно. Тяжёлый и невероятно вонючий ублюдок!

А я… я как магнит для всякой озабоченной уголовщины.

— Да кто тя спрашивать будет?! — заржал. Мерзко… Слюни полетели в разные стороны. — Пошли. Ты принята!

Нет, нет, нееет!

На что намекает этот помойный крыс?

Куда принята, зачем?

Запаниковала. Ртом хватаю воздух, но не могу надышаться, а в голове будто тисками в висках давит, давит, давииит!

Умирая от бешеного стука собственного сердца, поддалась вперёд и со всей дури зубами вцепилась в ухо кретину, до тошнотворного привкуса крови на языке, разрывая мочку, чтобы хоть как-то попытаться сбежать. Но тут же получила ответную реакцию в виде удара затылком о каменную поверхность стены.

Мощный толчок на время оглушил.

А в памяти всплыло кошмарное дежавю.

— Грёбанная сука! Ты за это, бля, ответишь! — с угрозой прорычал выродок, перебросил моё беспомощное тело через плечо и зашагал в сторону той самой двери, из которой доносилась бесноватая музыка.

После того, как я покинул то помойное кладбище, которое называли «сиротским приютом», ровно через час, мои лучшие из лучших ребята, доложили, что жиробасину успешно упаковали в контейнер для перевозки диких обезьян и отправили по морям, очищать карму, так сказать. А я в свою очередь набрал Сатида, одного из владельцев «Долины персиков» и сказал ему, мол так и так, он должен постараться и сделать всё возможное, чтобы наша «Буренушка» запомнила этот «уикенд» на всю оставшуюся жизнь и на последующие жизни. Иначе… «Долина персиков», превратится в «Долину сухофруктов», стоит мне лишь пальцем клацнуть. Они меня знают.

Вот и всё. Один вопрос решён. Осталось вернуть голос Лины и пристроить девчонку в хорошую среду. Для начала, сниму ей квартиру, а там уже попробую пристроить в одну из своих фирм.

Чёрт!

Не очень хорошая идея, если это будет центральный офис.

Какая там будет работа, млять!

Уж лучше в филиал. Желательно в другой стране.

С этими мыслями я поспешил к себе в комнату, чтобы начать подготовку к церемонии.

Вот только на душе нахрен никак не радостно было!

Всегда мечтал об этом дне — дне нашей свадьбы с Элизабет.

Лишь до того момента, пока в мою унылую жестянку не ворвался настоящий ураган! С синими и бездонным, как Марианская впадина глазами! И вот я теперь не пойму, почему стал больше думать о сиротке, нежели о любимой невесте? Лизу я безумно люблю!

Но…

Но днями и ночами напролёт думаю о Лине.

Чёёёрт!

Так ведь и не трахнул!

А трахнул — и забыл бы как пустой сон.