Ощущение предательства ржавыми гвоздями въелось под самую кожу, но я старалась не зацикливаться на собственных разрушающих мыслях.

Дурацкое самовнушение! Я просто нервничаю!

Все будет хорошо!

Нет!

Не хорошо, а отлично!

Попыталась улыбнуться, когда мужчина повёл меня к машине. Быстро достала из рюкзака блокнот, набросав парочку вопросов:

— Привет! А как тебя зовут? Ты мой новый опекун? Куда мы едим?

Хотела протянуть блокнот незнакомцу, но он сделал вид, что не заметил мои записи. Быстро открыл дверь фургона, жестом приглашая внутрь.

— Меня зовут Григорий. Я работаю на твоего опекуна. Ни о чём не волнуйся, садись в машину. — Натянуто улыбнулся, протягивая руку, чтобы помочь забраться внутрь.

— Окей. — Безмолвно шепнула, осторожно забираясь в салон этого немаленького автомобиля в котором было непривычно темно и пахло кожей, с примесью сигар.

Глаза ещё не успели адаптироваться к темноте, поэтому я не сразу поняла, что в машине я оказалась не одна.

А когда поняла — дверь за моей спиной с силой захлопнулась.

Вздрогнула. По спине побежали ледяные мурашки.

Меня бросило сначала в жар, а затем в холод. Когда там, в салоне, на самых дальних сидениях, я увидела двух девочек. Из нашего приюта. Я их хорошо знала. Иногда мы даже вместе играли.

Мне сказали, что их тоже удочерили.

Они лежали неподвижно. Глаза закрыты, а рты, напротив, едва приоткрыты. Но самое ужасное было то, что их руки были связаны тугой бечевкой.

Что происходит?

Инстинктивно развернулась вокруг своей оси, бросившись к дверям. Дёрнула за ручку — надёжно заперта.

— Укладывайте её уже, чего тянете?? — послышалось со стороны водительского сидения. Эти грубые слова принадлежали Григорию.

Затем я почувствовала, как кто-то грубо схватил меня за плечи, заломил руки за спину, а к лицу припечатал кусок влажной ткани, со специфическим, до тошноты неприятным запахом.

И как я только могла не заметить, что в машине, помимо девочек, были ещё двое мужчин? Кажется, это они разговаривали сегодня утром с заведующей.

В этот страшный момент, я думала, что умру от страха, что моё сердце не выдержит и лопнет от ужаса!

Зачем они это делают??

Наверно я сплю?!

Но сон не может быть настолько реальным!

Последнее, что услышала перед потерей сознания — надменный, басистый хохот. А последнее, что почувствовала — грубые, шершавые ладони, которые с силой вцепились в мою правую грудь и властно сдавили сосок.

Через несколько секунд я провалилась в бездну.

Холодную, глубокую, наполненную лишь болью и страданиями бездну.

Весь период, который я провела без сознания, мне снились кошмары. В которых ядовитыми кобрами клубились самые мерзкие мысли! Начиная с того, что меня похитили с целью разобрать на органы, заканчивая вариантом сексуального рабства.

Ну зачем я им?

Зачем??

Тело — тощая спичка, на лице хронические синяки, психика подорвана, сексуального опыта ноль. Да ещё и с голосом огромные проблемы! Что с меня поимеешь?

Разве что органы.

Хотя, даже в темноте, перед тем как лишиться чувств, я заметила этот жадный, всепожирающий взгляд одного из похитителей. На его упитанном лице вспыхнула кривая усмешка, он смотрел на меня так, как голодный волк смотрит на беспомощного зайчишку, мечтая содрать с него шкуру.

И хорошо, что я потеряла сознание.

Но перед смертью ведь не надышишься?

Надеюсь, всё-таки разберут на органы.

Но мои пожелания остались без внимания. Мучения только начинались. Тогда я ещё даже не догадывалась о том, что жестокая судьба бросила меня в самый настоящий и беспощадный Ад.

***

— Шевелитесь, уроды! Опоздаем!

Когда я открыла глаза — поняла, что болтаюсь вверх тормашками на чьём-то каменном плече, а этот кто-то грубо орёт мне на ухо.

— Тащите их вон к тем контейнерам, с надписью «Осторожно, дикие обезьяны»!

В глазах всё плывёт, веки слезятся, окружающий мир размыт. Я вижу лишь грязный металлический пол и чувствую запах протухшей рыбы.

А голова как раскалывается!

Как-будто меня несколько долгих часов избивали железной битой.

Часто-часто моргаю, мычу, извиваюсь и сопротивляюсь, требуя, чтобы меня немедленно поставили на ноги и отпустили!

— Опля, уже очнулась? — похититель сипло рассмеялся, грубо шлёпнул меня по ягодицам, а затем, как мешок с отходами, бездушно бросил на грязный пол.

Ягодицы обожгло кипятком. Кровь хлынула к лицу, когда я поняла, что подол моего платья задрался, оголяя бёдра, а этот вонючий урод успел рассмотреть то, что находилось у меня под юбкой. Страшно даже представить, что они со мной делали, когда я находилась без сознания.

Когда я упала на пол — меня замутило, а желудок скрутило морским узлом. Отвернувшись, вырвала. А затем вдруг почувствовала сильную хватку в области затылка.

Грязный подонок, до рези в корнях, больно схватил меня за волосы и грубо встряхнул, используя локоны в качестве поводка, обращаясь со мной как беспризорной с дворнягой.

От бандита пахло потом, протухшей рыбой и морем.

От всей этой смеси рвотных ароматов мне захотелось просто задохнуться.

— Ну привет, конфетка! — зашипело это неотесанное, лишённое сердца создание у самого моего уха, глубоко втянув ноздрями запах юного тела, — Как же сладко ты пахнешь…

— Эй, ты, Чикатило, бл*ть! А ну отошёл от девки! — позади раздался знакомый голос, принадлежащий Григорию, который, вероятно, руководил всей этой бесчеловечной бесовщиной.

В этот раз господин-бизнесмен не отличался хладнокровной сдержанностью, или вежливостью, как тогда на территории приюта. Ибо матерился мужчина похлеще вокзальных бомжей.

Я до сих пор не понимала, где нахожусь и что эти нелюди собираются со мной делать. Слёзы слепили глаза, а сердце в груди разрывалось на части. От страха, от бессилия, от собственной немощной слабости.

«Чикатило» ослабил хватку. Снова плашмя плюхнулась на палубу, попыталась отползти в сторону, но тело настолько ослабло, что я и на сантиметр с места не сдвинулась. Конечности затекли, а руки были намертво связаны колючей верёвкой.

Кто знает сколько часов нас везли в машине?

Сутки, как минимум.

Желудок утробно урчал от голода, мышцы пульсировали в болезненных судорогах, а в висках стреляли автоматные очереди.

Несмотря на это, есть мне, конечно же, не хотелось. Тошнило, рвало выкручивало на изнанку. От стресса и от этого дурацкого яда, которым надышалась перед тем, как лишиться чувств.

— Чебурекнешь её и меньше бабла срубим, если не целкой на торги доставим. Так что давай без фанатизма, дружок! Помацал, вздрочнул и свободен, придурок. — Григорий превратился в настоящее бродячее быдло. — А лучше вообще не трогай! Шлюху вон портовую себе найди, больше толку будет. Сделает всё как надо!

— Нееет, портовые меня больше не возбуждают. Эту хочу! Сладенькую! Темноволосую! На нее так елдак стоит, что ох*еть можно. У меня уже яйца дымятся от перенапряжения.

— Извращенец конченный!

— Сладкая очень девочка. Миленькая. И кричать не будет, если по самые яйца драть. Удачная покупка, братиш. Повезёт кому-то! — насквозь обжег моё распластанное на полу тело ядовитым взглядом, — Если бы все бабы были такими… Эмм. Молчаливыми. Человечество уже давно бы побывало на всех планетах нашей необъятной Галактике.

— Не только на планетах. Ещё и в прошлом!

— Ах-ха-ха! Язык подрезал — вот тебе идеальная баба.

— Ладно, хватит лясы точить, давай побыстрей. — Строго отчеканил Григорий. — Через двадцать минут отчаливаем. Шлюхи должны быть надёжно связаны и наглухо замурованы по ящикам.

— Да я за три минуты отстреляюсь! С такой-то крошечкой…

— Ну я тебя в общем предупредил. Порвёшь её — и тогда я тебя порву.