О, боже!

Да на мужчине нет живого места!!!

Эти раны… От ножевых.

Дурак! Ну зачем тебе это надо было? И почему в первую очередь не позаботился о себе, когда врач приходил?

Его ведь порезали. Из-за меня порезали! Когда Дмитрий меня защищал, рискуя собственной жизнью.

Ради кого?

Ради дефективного биомусора.

Как же это больно, как невыносимо! Смотреть на то, как его прекрасное тело, буквально рыдает кровавыми ручьями!

— Больно? — одним губами, со слезами на глазах, дрожащей рукой провела по уродливым меткам. — Надо промыть и обработать.

— Нет. За тебя больнее. Душевно.

Стоило мне только поднять глаза на Дмитрия, как он тут же схватил меня за затылок, сгрёб волосы в кулак и властным поцелуем впился в мои губы своими пухлыми губами, воруя весь мой кислород в судорожно сжатых лёгких, доводя сознание до грани экстаза.

Руку мою перехватил, сжал, а затем на сердце положил. Под ладонью запекло и у меня мурашки по всему телу понеслись, когда я почувствовала биение его сердца под своей рукой.

— Тут болит. И я не знаю, что мне с этим делать. Пока вижу твои слёзы. Пока ты молчишь… Лина… Маленькая. Если бы ты знала, как же дико я хочу, чтобы ты заговорила. Как я хочу услышать твой голос… Твой смех, и то, с какой страстью ты кричишь, выкрикиваешь моё имя своими вкусными губами, пока я беру тебя глубоко, нежно, или грубо, но страстно! Как ты этого захочешь. О дааа, твой смех… я бы душу дьяволу продал за возможность хотя бы раз его услышать.

И голова кругом, и пол под ногами проваливается в бесконечность!

А глаза разъедает от мощных слёз. Слёз искреннего счастья.

Но душа поёт. Поёт и радуется, потому что ей впервые хорошо!

Никто и никогда не говорил мне настолько нежных слов. Настолько, чистых, тёплых, душевных…

Две секунды — и я улыбаюсь. И я чувствую, как лёд в груди тает, как скулы сводит от радостной боли, от улыбки, а в глазах искриться радость.

— Спа-си-бо, те-бе, — по слогам шепчу, руку на сердце сжимаю, а Дмитрий вдруг снова на мои губы набрасывается, жадно пожирает их поцелуями, не давая договорить, не давая опомниться.

После чего на руки подхватывает, бережно укладывает в ванну и вместе со мной погружается в тёплую воду. Я лежу на спине, а он ноги мои широко разводит, настойчиво пристраивается между бёдер. Крепко-крепко обнимает. Теперь я чувствую ЕГО. Истинного его. Там, между ног. Такого огромного и горячего! Чувствую его плоть… Каменную, твёрдую. Которая пружинит, которая упрямо трется о мои складки промежности, отчего внизу живота просыпается смертельно-опасный вулкан.

— А как же твоя жена? — На секунду отстраняюсь. С опаской спрашиваю жестами.

— Молчи! — руки перехватывает, сжимает и каждый пальчик покрывает чувственными поцелуями, — Не хочу о ней. Для меня теперь существуешь только ты. А до этого… я просто жил как конченный мудак, обманывая себя, свои истинные чувства, пока не вляпаться в сущее дерьмо из-за своей правильности. Потом поговорим… а пока… пока я хочу сделать с тобой то, о чём так дико и так долго мечтал.

Мне немного страшно. Страшно, что снова будет больно. Как тогда… В первый раз. Но я стараюсь не думать об этой острой боли, гоню мысли прочь. Потому что люблю. Я до невозможности люблю его прикосновения, его бархатный голос, его хищные глаза, цвета изумительного авантюрина! И я готова живьём гореть, лишь бы Дмитрий всегда находился со мной рядом. Стал моей надёжной, крепкой стеной. Моими крыльями. Которыми бы нежно меня оберегал, завернув мое тело будто в непробиваемый кокон.

— Ты будешь говорить. Я добьюсь этого. — Сладкий поцелуй в шею. Горячий шёпот ласкает мочку до приятных мурашек, до электрических покалываний у корней волос. — Очень скоро мы отправимся за границу в самую лучшую клинику. — Руки любимого жадно сминают упругие ягодицы, и он… осторожным толчком скользит внутрь меня. — И всё у нас будет хорошо. Моя девочка. Моё чудо. Мой ангел. И мой наркотик.

— Ах… — выгибаю спину, закатываю глаза, мысленно кричу, когда Дмитрий начинает совершать плавные, бережные толчки, прямо там, в воде, с каждым рывком погружаясь всё глубже и глубже.

— Божеее, Алинааа… — Его трясёт в бешеных судорогах, а тело мужчины превращается в кипятильник. Рядом с ним становиться как в жерле вулкана. — Какая же ты… удивительная. — Убирает прядь с влажного лица, заправляет за ухо. Снова набрасывается на губы, целуя уже более дико, с языком, выпивая меня полностью, втягивая в себя мои судорожные выдохи. — Не больно?

Отрицательно качаю головой.

Нет. Уже нет. Сейчас мне хорошо. Хорошо, как никогда прежде.

И я не знала, что так бывает…

Эти ощущения… их невозможно описать словами.

Я таю и меня разрывает изнутри от приятных спазмов.

Это так сладко! Это так удивительно. Я даже не замечаю, как моё тело начинает жить своей жизнью. Как бёдра поддаются вперёд и начинают двигаться в унисон с бёдрами Дмитрия, принимая его, такого большого и такого красивого, полностью, на всю длину. Как мои мышцы внутри сладко сжимаются, как там стреляет и покалывает миллион фейерверков, готовых в любую секунду выстрелить одним огромным атомным залпом.

Мне кажется я кричу! В голос кричу! Когда моё тело швыряет от удовольствия, когда Дмитрий вжимается в меня всей своей мощной массой, заглушая мои немые крики своим дикими поцелуями, впечатывая меня спиной к бортику ванны, одержимо толкаясь, ускоряясь, теряя голову от безумного возбуждения, от звериного желания!

Грань эйфории близка.

Кажется, мы достигли вершины нирваны. Кажется, наши души сейчас взорвутся, а мозг заработает на все сто процентов, вместо пятнадцати, как в обычной жизни, и мы силой мысли сможем двигать предметы, манипулировать людьми, заглядывать в будущее.

Как же это потрясающе…

Напряжение. Покалывание. Взрыв.

Дмитрий воет в мой приоткрытый рот, сокращаясь, пульсируя, взрываясь внутри меня и я, кажется, растворяюсь в пространстве, рассыпаясь на миллиард крошечных атомов.

Мы кончаем одновременно. А затем ещё несколько минут подрагиваем в объятиях друг друга. Как вдруг, после сумасшедшего оргазма меня вновь накрывает необъяснимая паническая тоска. По щекам текут слёзы, а руки немеют от дрожи.

Не знаю с чем это связано?! Может с последствия эмоционального взрыва? Эти ощущения, они ведь для меня новые и мои первые, которые накрыли каждый мой нерв неудержимой лавиной, выкрутив нервную систему наизнанку.

— Из-за меня… Из-за меня тебя порезали! Мне так больно! Прости…

Вспоминаю о его ужасных ранах, отстраняюсь от мужчины и медленно, подушечками пальцев, начинаю промывать уродливые раны на рельефной груди, а он руку мою перехватываете, ласково целует и усмехается. Радушно, счастливо, как озорной мальчишка.

— Такая заботливая… Испугалась?

— Испугалась, что не придёшь за мной. Что бросишь. А я… я больше никогда тебя не увижу. — Руками попытались ответить, но он наверно не понял. Частично. Тогда воздуха побольше в грудь набрала и попыталась выдавить из себя его красивое имя, — Ди-ма. — Получился странный, картавый хрип.

Нежные руки мужчины упали на мои щёки. Он пальцами слёзы по скулам растирает, а в бездонных глазах отзеркаливается страшная тоска.

Никогда его таким не видела. Таким беспомощным, жалким. Не по себе мне стало от его эмоций.

Снова воздуха побольше в грудь набрала, руки свои поверх его положила, на своих же скулах, и прошептала, ещё более старательно, вкладывая в эти слова, в эту благодарность, всю свою душу:

— Спасибо. Спасибо! Спасибоооо!!! Что не бросил. Что вернулся. Я верила. Я знала. Я ждала.

Снова не вышло. Какая же я беспомощная, жалкая и никчёмная!

Всхлипнула, взглядом скользнула чуть ниже, к его аппетитным губам.

И добавила без единого звука:

— Я люблю тебя.

В больших глазах любимого вспыхнуло пламя, а в центре этого пламени моё смятенное отражение. Рывком сгрёб в охапку, прижал груди, и сотню раз подряд клеймил моё тело жадными поцелуями.