— Я хотела поговорить с Триппом.

— Ты приходишь сюда, когда знаешь, что я с семьей? Чтобы я не устраивал разборок, Харли? Если бы я хотел поговорить с тобой, я бы ответил на сообщения, которые ты оставляла в моем офисе всю неделю.

— Ты не даешь мне объяснить. Самое меньшее, что ты мог бы сделать, это…

Я всплеснула руками.

— Ух ты! Самое малое, что он мог сделать? Прости, ты что, забыла, кто с кем порвал? Ты в колледже встретила другого мужчину и бросила моего брата под дурацким предлогом, что не хочешь жить в Оук-Спрингс. И что ты думаешь, он должен для тебя сделать? А ты смелая, Харли.

Глядя в пол, она кивнула.

— Я думаю, в этом ты права, Вайелин.

Когда она снова подняла глаза, они были полны слез. Я повернулась к Триппу и пожелала ему быть сильным.

Не ломайся ради нее! Заставь ее вернуть твое доверие, Трипп Паркер! Прямо сейчас уровень доверия равен нулю, так что не поддавайтесь на чушь.

— Я подумала, что раз я возвращаюсь в Оук-Спрингс, то, наверное, было бы неплохо, если бы мы поговорили и, может быть, смогли бы стать друзьями?

Я фыркнула. Да ладно! Ты просто хочешь снова залезть в штаны моего брата.

— Извини, Харли, но я не думаю, что нам есть что сейчас обсуждать. Я со своей семьей, и они ждут нас на ужин.

Она кивнула.

— Я понимаю. Можем мы хотя бы выпить кофе, когда я вернусь в город и устроюсь? Я хотела бы объяснить тебе кое-что немного подробнее.

Трипп посмотрел на меня, и я потерла затылок, молча говоря ему «нет». Это было наше молчаливое общение с тех пор, как мы были маленькими. Способ поговорить друг с другом, когда мы попадали в беду.

— Я не уверен. Я позвоню тебе после нового года.

Харли, казалось, не слишком удивилась тому, что Трипп отверг ее.

— Хорошо, спасибо. Желаю вам и вашей семье счастливого Рождества и счастливого Нового года. — Она повернулась, чтобы уйти, затем остановилась и снова повернулась к нам лицом. — Как бы то ни было, расстаться с тобой было самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать, и самой большой ошибкой в моей жизни. О чем я жалела с того момента, как это случилось. Я надеюсь, ты в это веришь.

Ух ты, а это задело за струны моего сердца. Задело… но не зацепила. И любопытство возбудило. На самом деле это звучало так, как будто у нее не было другого выбора, кроме как расстаться с Триппом. Я улыбнулась ей, закрывая дверь, и сказала на прощание:

— Хорошего дня, Харли, и передай своим родителям поздравление от нас.

Трипп уставился на меня с шоком.

— Ты просто-напросто захлопнула дверь у нее перед носом, когда она говорила что-то важное.

— Нет, я этого не делал. Она уже повернулась и начала уходить.

— Вайелин, это было как-то подло!

Схватив брата за плечи, я хорошенько встряхнула его.

— Трипп Паркер, не смей забывать, что эта женщина сделала с тобой. Только потому, что она появляется такая горячая и взрослая, с грудью, за которую я бы убила…

Брат аж отшатнулся.

— Фу-у…

— Ты должен быть сильным. Послушай, Харли причинила тебе боль, и да, она, вероятно, осознала свою ошибку, и ее гордость помешала ей приползти обратно, чтобы просить прощения сразу же. Это не делает то, что она сделала, нормальным. Она должна заслужить твое доверие, Трипп. Она изменила тебе… Не забывай об этом только потому, что твой член стоит по стойке смирно, когда она рядом.

Он кивнул.

— Я понимаю, что она была любовью всей твоей жизни, но не торопись. Дай ей знать, что даже если она вернулась в город пешком, что продолжить с того места, где вы остановились невозможно. На самом деле, я думаю, тебе нужно сходить на несколько свиданий с другими женщинами. Дай ей знать, что ты не чах все эти годы.

— Ты думаешь, Митчелл позволит мне одолжить Корин?

Ударив его в грудь, я закатила глаза.

— Прекрати! В Оук-Спрингс полно женщин, которые убили бы за возможность встречаться с тобой.

— Кажется, я переспал с большинством из них.

— Ой, ладно. — Я закатила глаза. — Пойдем поедим, пока мама не отправила поисковую группу.

— Может быть, ты и права. — Трипп вздохнул. — Мне нужно действовать осторожно.

— Конечно, я права. Я всегда права, и почему вы, ребята, просто не признаете этого, выше моего понимания.

Когда мы вошли в столовую, Трипп фыркнул и пробормотал:

— Бедный Джонатан.

Вайелин

Я ходила взад-вперед, заламывая руки в ожидании начала дня открытых дверей.

— Я приготовила прохладительные напитки и поставила в вестибюле, а Пакстон развесила, где можно, информационные листовки.

Подняв глаза, я выдавила из себя улыбку. Амелия ободряюще улыбнулась.

— Не нервничай.

— А что, если никто не придет? Что, если все это было плохой идеей, и я вложила тысячи долларов в танцевальную студию, в которую никто не захочет приводить своих детей? — Положив руки на живот, я застонала. — О боже! Что, если все это рухнет?

Амелия рассмеялась.

— Посмотри, как ты психуешь! Я не думаю, что видела тебя в таком состоянии, Вайелин.

— Ну, посмотри хорошенько, потому что вот как это выглядит!

— Успокойся. Это место выглядит потрясающе. Джонатан проделал отличную работу.

Я остановилась и посмотрела на нее. Впервые за сегодня я сделала глубокий вдох, который действительно успокоил мое сердцебиение.

— Он и правда все сделал на отлично, не так ли?

— А как же. Пожалуйста, перестань волноваться, потому что ты даже меня заставляешь нервничать.

— Тьфу! Я не могу не нервничать. Это чудовищно! Чу-до-вищно! — развернувшись, я шагнула к большому панорамному окну и уставилась во двор. Амелия обняла меня одной рукой.

— Я помню, как была маленькой и ждала, когда у тебя закончиться урок танцев. Мне нравилось наблюдать за тобой через окна.

— Почему ты сама не увлеклась танцами? Тебя, конечно, приходилось таскать на большое количество танцевальных концертов и занятий.

— Я не знаю. Может быть, потому, что это было твое дело, и ты была в нем хороша. Я помню, как другие мамы говорили нашей маме, какая ты талантливая.

Повернувшись лицом к сестре, я взяла ее руки в свои.

— Ты не танцевала, потому что я танцевала?

— Нет, я не танцевала, потому что это было не мое. Писательство — да. Сколько я себя помню, все, что я когда-либо хотела делать — это писать. Ты танцевала, а я, пока мы ждали тебя в своем дневнике писала маленькие рассказы.

Улыбаясь, я сжала ее руки.

— Я так горжусь тобой, Мели. Я надеюсь, ты это знаешь. Наверное я не говорю это достаточно часто, но я очень горжусь той удивительной молодой женщиной, которой ты стала. Ты потянулась к своей мечте и ухватилась за нее, как настоящая женщина, которой ты являешься.

Амелия улыбнулась.

— Спасибо. Это много значит для меня. И я горжусь тобой и всем, что ты сделала, чтобы достичь того, чего ты достигла сегодня.

Легкий стук в дверь заставил нас обоих обернуться, в дверном проем стоял Джонатан. В руках он держал огромный букет роз.

— О боже, ты не должен был этого делать, Джонатан, — сказала я, направляясь к нему.

— Джонатан, как потрясающе! — выпалила Амелия.

— Я надеюсь на это. Я изодрал себе руки, срезая их в мамином саду.

Мое сердце растаяло. После того как мы признались друг другу в любви на прошлой неделе, все шло удивительно.

— Я люблю такие. — Я приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в губы. — Нужно поставить их в вазу, в которой сейчас искусственные цветы. Эти будут выглядеть в десять раз лучше.

Джонатан вручил цветы Амелии.

— Спасибо, Мели, — сказала я.

Как только она закрыла за собой дверь, Джонатан заключил меня в объятия и поцеловал. Я мгновенно потерялась в нем.

— Я хочу тебя, Вайелин, — прошептал он мне в губы.

— Здесь? — ахнула я. — Сейчас?