— Тридцать один, любимый, почти тридцать два. Я не могу жить без тебя. Я и в этой жизни замучилась без тебя, и только сегодня поняла, чего мне не хватает.
— Ты сейчас где, и кто ты?
— Я Полетта Вердье, живу в маленьком городишке Мулен на речке Алье. Мне пятнадцать лет, я не замужем, и мужчины у меня в этой жизни никогда не было. Но теперь все ночи с тобой я могу вспомнить в мельчайших подробностях, желанный ты мой.
— Немедленно выходи за меня замуж!
— Приезжай, забирай. Привози пятнадцать золотых, и родители отдадут меня безропотно.
— А что это за сумма? — опешил боярин.
— Мои отец и мать сейчас нищета, голь перекатная. Папа, он был неплохим бондарем, и мы жили хорошо, грех жаловаться. Но сильный пожар три месяца назад сжег мастерскую, материалы, закупленные для заказов, инструменты. Отец полез тушить, и пламя повредило ему обе руки. Работать пока не может, да и не с чем — все огонь сожрал. А с заказчиков уже были взяты немалые деньги вперед. Теперь они ходят и требуют или готовые бочки, или вернуть назад их деньги. А у нашей семьи уже и есть нечего стало. Скоро зима, а нас грозят за долги выселить из дома, и отнять его. Чтобы хотя бы отдать долги, надо раздать одиннадцать золотых. Ты знаешь, считаю я всю жизнь плохо, да и память на всякие расчеты-подсчеты у меня не ахти какая. Папа говорит эту сумму и в меди, и в серебре, а я хорошо помню только про одиннадцать золотых. Поэтому, когда нашелся один старый богач, ему уже пятьдесят пять лет, представляешь, какой дед, и он уже заморил жестокостями и побоями трех жен, и начал свататься ко мне, отказу ему не было. Но мои требуют пятнадцать золотых, а месье Жан Клермонт дает всего десять. Пока все дело из-за этого и встало. Но я очень боюсь, что скоро все у них сладится.
— Убеги!
— Такие девушки, как я, от родителей, а потом от мужа, не бегают. От судьбы не уйдешь, моя точка зрения никогда не меняется. В прошлой жизни, как ты меня не звал с тобой убежать, а я всю жизнь от тебя, свет моей души, без ума, как увижу — вся горю, притронешься — делай со мной, что хочешь, все стерплю, ради тебя все преодолею, но не убегла, уж не взыщи. Девичий стыд с тобой и в прошлый раз махом позабыла, и в этот жду не дождусь новых твоих причуд. Велишь — на площади перед церковью после богослужения голая при народе плясать буду, но против родителей или венчанного мужа не пойду. Против души моей это. Яду, как в прошлый раз, у меня никакого нету, и достать его тут невозможно, придется утопиться. Речушка, правда, у нас мелкая, но пару омутов я знаю. Камень на шею для верности, и вперед. Чужому не отдамся ни за что! Хватило мне этой гадости и в прежней жизни, натерпелась на десять жизней вперед. Прослежу только, чтобы этот древний гаденыш родителям деньги сполна отдал, а то потом, после моей смерти, с него и не вырвешь, и отправлюсь в речку, на покой. Так что поторопись, любый. Очень жду! Слезно прошу тебя по мере сил, если меня уже в живых не застанешь, помочь сэкономленными деньгами милым родителям, а не …
Окно затряслось и растаяло в воздухе. Богуслав рухнул на скамью и зарыдал в голос. Прорыдавшись, он жесткой рукой протер лицо, поднял его к императору и зарычал:
— Слушай ты, лекарь нечеловеческий двадцать пятый, … твою антековскую мать! Дай мне хоть ведро своего пойла поганого, только чтоб я сразу в силу вошел, и в эту нерусскую страну Францию ускакал! Деньги хоть все возьми, — боярин содрал с себя полотняный жилет с деньгами для похода, — оставь только двадцать золотых: пятнадцать Настеньке, пять мне на дорогу! Назад или саблю продам, или коня, доберемся как-нибудь! Только бы успеть!
— Интересное предложение, учитывая нашу бедность, — замодулировал на разные лады нечеловеческий голос, — напомни только, сколько в этой сумочке твоих денег? Изложи отдельно про добытое твоим нелегким трудом золото, твоими заботами серебро, сэкономленную тобой медь. Поделись, как ты шил этот жилетик, варил пеммикан, сушил его, лазал за рябиной. Не один день, поди, старался, чтобы Полетта, которую ты Настенькой зовешь, прожила не пару — тройку месяцев до прилета каменюги неведомой, а годами нежилась в теплой боярской постельке, да бойко рожала тебе новых желанных деток, красавиц и умников? А где ты в великолепной Франции без побратима и его собаки, которая все дороги знает, будешь этот то ли мелкий городишко, то ли крупную деревушку искать? Она в центре страны, не порт, не столица, никто ее и не знает. Местность там густонаселенная, не то что тут, на Руси, нипочем с ходу это село не сыщешь. В общем искать тебе, не переискать. Полгода коня и саблю проедать будешь, пока при большой удаче это иностранное село отыщешь. А найдешь быстро — тут же и погибнете, обнявшись с любимой. Володя в одиночку такое дело не осилит, да еще по ходу и погибнет — это ему не чирьи на боярских толстых задницах лечить. А он ни в одной битве вообще никогда не участвовал, так, в мелких стычках и то с простыми людьми. Ну на это, конечно, наплевать — у тебя этих побратимов немеряно, одним больше, одним меньше, не обедняешь, а вот нерусскую в обеих жизнях девушку жалко. И тебе-то, конечно, наплевать, кем эти деньги и как были заработаны — чужого, да еще легко доставшегося, совершенно не жалко. И чужака из будущего, вырванного из уютной и обеспеченной жизни 21 века, чего жалеть? Наплевать на то, сколько он тут вертелся, чтобы монету для спасения этого мира, к которому чужой, может быть и отношения никакого не имеет, помнишь, как ты рассказывал ему о параллельных мирах, добывал — пусть у нас потрудится! Не задумываться, почему за девять с лишним веков, из миллиардов других людей, не нашлось хотя бы еще одного достойного? Все-таки вдвоем им половчей бы тут крутиться было. И почему Владимир вместо того, чтобы броситься в церковь просить Бога, или к волхвам, умолять Макошь доставить его обратно, возглавил этот почти безнадежный поход? Сообщаю еще раз, для особо понятливых бояр, что твоя сила вернется через два дня, без всякой дополнительной оплаты. Прошу только во время сообщения мою маму, особенно в нехороших выражениях, больше не упоминать!
На Славу было жалко смотреть. От неласковых слов он корчился, как полураздавленный червяк. Кругом от большой любви обделался! И как не обгаживайся и спасение мира не предавай, все равно в конечном итоге ничего не выиграешь, опорочишь только честное боярское имя.
Посидели молча. Антекон двадцать пятый, так и не дождавшись интересного доклада о заслугах Богуслава, продолжил беседу.
— Насчет диеты по продуктам и употреблению красного вина разногласий у наших медицинских наук нет. — Тут он завершил свою лекцию, и, как всякий хороший оратор, спросил: — еще вопросы есть?
— А конкретно не можете нам сообщить время прилета метеорита и до какого числа мы еще можем его отвести от Земли? — спросил назойливый я.
Последовала пауза. Видимо, мой вопрос был сродни тому, как если бы слушатель, ненадолго прибывший в столицу нашей родины Москву за покупками и впечатлениями, и случайно затесавшийся в аудиторию полную физиков-теоретиков, спросил у докладчика после прослушивания интереснейшей лекции о пю-мезонах: скажите, а вот там у нас, в Н-ской области в позапрошлом годе коровенка в болотине утопла, нельзя ли оказать научное содействие для извлечения и оживления несчастной животины?
Потом верховный антек начал объяснять в соответствующем стиле лекции ключе.
— Прошу заметить, что мы, антеки, народ искушенный в лечебном действии трав и медицине, а отнюдь не астрономии, и строительством подземных обсерваторий не увлекаемся. Может быть встреча с известным знатоком и практиком этой науки Омаром Хайямом облегчит для вас путь к знаниям о космических скоростях и расстояниях. Мы же не освоили пока даже мелочей — физики колоссальных пространств, дифференциального и интегрального исчисления, и поэтому помочь вам не в состоянии.
Читает, подлец, ой извините! — умник и разумник подземный, мысли мои и воспоминания, ох читает!
— Маленькое дополнение в виде средневекового сувенира для уважаемого нашим народом Володи. Теперь ты можешь закрыть любой сундук, шкатулку, даже просто холщовую сумку словом «закройся», а открыть — «откройся». После твоего закрытия никакой взломщик или колдун, без нарушения целостности ларца, доступа к его содержимому не получат. Замки для тебя теперь в этой жизни излишни. И совсем мелочь. Мы не можем перекинуть тебя в 21 век. Но доступ к его знаниям недавно был получен. Это оказался выход в Интернет. Теперь ты можешь просмотреть не только однажды прочитанное, а вообще все! Информации очень много, часть ее недостоверна, но уж чем богаты, тем и рады. Если что-то понадобиться от нашего народа, скажите Марфе. Она передаст, кому надо, и вас найдут. По пустякам не беспокойте! На этом все, что я хотел сегодня сделать и сообщить. Поэтому разрешите откланяться, — и антек просто поэтапно, как Чеширский Кот у Льюиса Кэрролла, растворился в воздухе. Даже улыбки не оставил!
