

Футболка Руслана пахла свежестью и порошком.

Всю обратную дорогу домой, по чужому городу, умытому дождем, по незнакомым ночным проспектам, я внюхивалась в нее, пытаясь различить мужской запах — тот самый, руслановский. От которого обмирала душа, когда я пять лет назад подходила к нему, не соблюдая дистанцию и нарушая все приличия.

Иногда мне казалось, что я его уловила — этот запах: крепкие сигареты, терпкие духи, немного виски, но он тут же улетучивался.

Мираж.

Иллюзия, как и вся моя красивая жизнь. В детстве я мечтала о семье, о доме. Как буду готовить мужу, печь эчпочмаки, варить суп с лапшой, играть с дочкой — как мама. Потом, став старше, расплывчатый образ мужа стал проявляться в виде Динара.

Он же в детстве такой хороший был: бабушкам помогал, не обижал малышню, кошек с деревьев спасал. А я стояла рядом, обмирая каждый раз, когда он все выше забирался. Динар сорвался как-то, улетел вниз, ударившись о толстую ветку яблони спиной и ещё полгода ходил в корсете, а я плакала, потому что кошка была моей и казалось тогда, что и виновата я. Динар кормил меня конфетами и утешал.

А теперь он вырос, стал психом, наркоманом и хочет от меня избавиться.

Задняя калитка была чуть приоткрыта. Я ожидала, что по всему дому будет гореть свет, Раиль, муж метаться в моих поисках, а я с грустью смотреть на бассейн, в котором нельзя утонуть.

Но ночь стояла тихой, только низкие фонари на солнечной батарее освещали садовую дорожку, похожую на взлетную полосу.

Повезло, неужели? — я боялась сглазить, даже думать боялась, осторожно пробираясь к дому. Оставалось всего пройти беседку и незаметно скользнуть на второй этаж, по лестнице вверх двадцать ступеней, а потом три шага и поворот направо — Ясмин так часто считала эти цифры, я наизусть запомнила.

Но стоило мне миновать террасу, как дверь дома распахнулась.

Раиль, сонный, трет лицо ладонью, а я замираю, как загипнотизированная.

— Опять бессонница?

— Опять, — кивнула осторожно, — не спится. Сколько раз я выходила ночью во двор, подышать воздухом, дождаться рассвета, укутавшись в плед. Динар не любил, когда я вот так сидела тут, гонял меня, и в последнее время проще стало пылиться в темноту потолка собственной комнаты, чем гулять. Но Раиль, кажется, ничего не заподозрил.

— Домой иди, — зевнул, добавляя, — хозяин сказал же, ночами не гулять.

— Хорошо.

Я покорно прошла мимо, надеясь, что заспанный мой сторож не разглядит вещей с чужого плеча, надетых на мне. Мужской футболки, в которой я утонула, и женских лосин. Чужие, той женщины, что остаётся ночевать у Руслана, готовит завтраки и спит с ним, не понимая своего счастья.

Я не радовалась тому, что охранник даже не заметил моего отсутствия. Везде камеры, вопрос времени, когда они поймут, что я удирала. Раздевшись, я легла в кровать, а футболку Русланову прижала к лицу, снова пытаясь расслышать его аромат, но пахло только кондиционером для белья.

Два дня было тихо: Динар не появлялся дома, я завтракала с дочкой, даже косы ей заплетала. Как мама мне в детстве. Перебирала волосы осторожно, прядь за прядью: шелковистые, гладкие. Дочка молчала, покачивая ногами в пушистых тапках — заячья морда, розовый пух. А потом няня забирала ее, одаривая меня подозрительным взглядом, и уводила Ясмин, а я шла в сад.

Чужая собака постепенно привыкала ко мне. Я не гладила ее, не брала на руки, только кормила. Не хотела привязываться, чтобы однажды снова не обнаружить мертвое животное и ощутить болезненное чувство в грудной клетке, там, где под ребрами скрывается мое сердце.

А ночью я куталась в футболку Руслана, словно в кокон, и становилось легче, точно это его заботливые, сильные руки согревали меня от внешнего мира, обещая защиту.

Я крутила нашу с ним встречу, раскладывая каждый шаг по полочкам, и понимая, как ошиблась, предлагая ему себя. Я вообще мастер ошибаться, если так посмотреть, из всех тропинок выбираю самую неверную. Зайцы — они же глупые создания, всегда бегут на свет фар, рискуя жизнью, я тоже бежала — замуж за Динара.

И если… если бы не кровавая клятва, непреложный обет между мэром и братом, я могла бы рискнуть и отказаться от всего. Мечтать об этом сладко и больно одновременно, но я представляю, как сложилась бы моя жизнь.

Как я могла бы прийти к Руслану и сказать, что свободна, и отдаваться ему не вопреки всему, а из желания и по доброй воле.

Но я замужем, а главное, в моей жизни есть Ясмин, и нужно придумывать способ спасти себя дальше.

На третий день Динар явился домой. В приоткрытое окно столовой я слышала, как бахнула дверь его автомобиля, стихла громкая музыка из салона. Шаги, разговоры, и через минуту он появился на кухне. Загорелое лицо, белые джинсы, рубашка-поло с короткими рукавами. На глазах очки темные, — прячет свои зрачки-блюдца, в последнее время даже в доме ходит в них.

— Ты пила таблетки, дорогая?

Я киваю, держась двумя руками за чашку с кофе: сладкий, с молоком, но даже он в последнее время кажется безвкусным.

— Да, Раиль видел.

Охранник следит за тем, чтобы я выпивала лекарства, я даже открываю рот, показывая ему язык. А таблетку ловко прячу под ним, все равно не проверяет. Слишком расслаблен, но ведь и я год, что он работает с нами, веду себя идеально. Я — послушная Зайка, даже если это театр для одного зрителя.

Муж ушел к себе, а я выдохнула: в его отсутствие дышалось гораздо легче. Собралась выйти на улицу, в ногах увязалась Шанель номер два, хватая за задник тапок. Лаяла звонко, аж уши закладывало, и я не сразу услышала, что Динар вернулся обратно. А заметила — и заледенела будто. Злой, лицо перекошено, полопавшиеся капилляры раскрашиваются белки алым. А в руках — футболка Русланова.

— Что. Это. Блядь. Такое?

Каждой фразой точно рубит, и я вздрагиваю — на каждый шаг, вздрагиваю, когда в меня летит футболка, — я ее прятала, а он нашел. В стену над моей головой летит огромная ваза, никогда мне не нравилась, и ее осколки разлетаются вокруг, раня фарфоровой шрапнелью.

На шум прибежал Раиль, и ему достается от беснующегося Динара, а я мечтаю только уползти оттуда, снова схватив чужую футболку. Если молчать, то все закончится, он перебесится.

— Надо только быть послушной зайкой, — успокоиваю я себя, — и все как-нибудь наладится.

…Раиля уволили.

Динар пытался узнать, откуда у меня эта футболка, но я пожимала плечами — взяла из стирки, сам понюхай, пахнет порошком. Ее мне не вернули, и почему-то именно из-за этого грустила больше всего: она оказалось мне дороже шубы, дороже золота, лежащего в шкатулке. А потом он посмотрел видео с камер, и запер меня в комнате. И еды бы лишил в наказание, да только я и сама не ела.

Тогда он пошел дальше, и запретил видеться с Ясмин. Мы были в одном доме, я иногда слышала ее голос, но самое большее, что было позволено мне, — наблюдать за ней в окно.

На место Раиля взяли нового охранника: блондин, лицо нахмуренное, светлые глаза, рыбьи какие-то, и смотрели они на меня по-рыбьему, без выражения.

— Саша, глаз с нее не спускай, — наказал Динар. На меня он был злой, а может, дела не шли, но последние дни он то и дело орал, заставляя принимать меня таблетки. Я снова стала вялой и равнодушной, — или башку к херам оторву.

Саша ходил за мной огромной темной тенью, и я даже скучала по Раилю, — тому на меня было наплевать, а этот ещё должен выслужиться. Муж звонил каждый час, Саша докладывал. Так продлилось неделю, пока охранник однажды не заявил мне:

— Я вас должен отвезти, одевайтесь.

— Куда? — не то, чтобы мне было интересно.

— Увидите.

Сердце кольнуло: а что, если Динар решил от меня всерьёз избавиться?.. И мой побег из дома все только приблизил?

Я молча оделась; мы выехали в вечернюю темноту, густыми сумерками окружавшую дом. Я разглядывала коротко стриженный Сашкин затылок, думая: из машины не выпрыгнуть на ходу, он заблокировал двери. Ехали молча, даже радио не включил.