– О черт! – застонал он и, не решаясь оставить жену, опустился на колени. Ноги Кэндис были полусогнуты и широко раздвинуты. Джек поднял ее юбку. – Как же можно не знать, Кэндис!

Она тяжело дышала.

– Они были… такими слабыми. Просто… О-о!

– Тебе придется присесть на корточки, – сказал он, приподняв ее.

– Нет, Джек. О-о!

– На корточках легче, поверь мне. – Он обхватил се руками, заставляя привстать.

– Откуда ты знаешь? О-о Господи! – Кэндис вцепилась в его руки.

– Говорю тебе, я знаю! Ты тужишься? Дышишь? Дыши и тужься!

– Я дышу и тужусь! Ради Бога, Джек, ты слишком крепко меня держишь…

– Тебя вообще надо было привязать, черт возьми!

– Не смей – о-о! – не смей даже думать об этом! Кэндис попыталась отстраниться от Джека, и тот от неожиданности оступился и упал на землю, не выпуская Кэндис из рук.

– Посмотри, что ты наделала!

Джек встал на колени, пытаясь перевести жену в сидячее положение. Пот ручьем катился по его лицу.

– Я ложусь, Джек, – заявила Кэндис.

– Доверься мне, – взмолился Джек, скользнув рукой ей под спину с намерением снова приподнять, но в следующую секунду ахнул: – Дьявол!

– О-о!

– Боги, дайте мне силы! – пробормотал он, забыв при виде показавшейся головки ребенка, что его жена находится не в том положении. – Я вижу головку, Кэндис, тужься сильнее!

– Я тужусь.

– Он выходит! – крикнул Джек, и, прежде чем он успел осознать, что происходит, ребенок выскользнул ему в руки.

Закрыв глаза, Кэндис лежала на спине и хватала ртом воздух.

– Девочка, Кэндис, это девочка! – воскликнул Джек, испытывая восторг, благоговение и крайнюю усталость.

Смахнув заливавший глаза пот, он потянулся за ножом и перерезал пуповину.

– О, – выдохнула Кэндис. – Дай мне ее, Джек…

– Сначала я вымою ее, – сказал он, глядя на краснолицего младенца с зажмуренными глазками.

Джек быстро спустился к ручью, вымыл девочку и завернул ее в свою набедренную повязку. Она открыла глаза и моргнула. Джек улыбнулся, охваченный восторгом. Головку покрывал темный пух. Девочка разинула рот и потянулась к его животу. Джек с ребенком на руках поспешил назад.

Сияющая Кэндис встретила его счастливой улыбкой. Опустившись на колени, Джек вложил ребенка ей в руки.

– Она такая красивая! – прошептала Кэндис.

– Как ее мама, – нежно сказал Джек и рассмеялся от бесконечного облегчения и радости. – Ты заткнула за пояс всех женщин в племени, Кэндис. Неужели ты действительно не подозревала, что начались роды?

– Да, – подтвердила она, гладя покрытую пушком головку.

– Как ты себя чувствуешь?

– Чудесно, – ответила Кэндис. – Привет, Кристина. Ты такая красивая. Моя маленькая леди.

– Ты хочешь назвать ее Кристиной?

– Это очень благородное имя, – отозвалась Кэндис, даже не взглянув на него. – Христианское. Когда девочка вырастет, она станет настоящей леди.

Джек увидел, как Кэндис высвободила грудь и поднесла к ней Кристину. Слова жены наполнили его безотчетной тревогой. Но внимание Джека тут же переключилось на девочку, которая нашла сосок и начала сосать. Он ощущал невероятную гордость, наблюдая за этой сценой. Его прекрасная жена и красавица дочь. Пристроившись за спиной Кэндис, Джек положил ее голову себе на колено.

– Удобно?

Кэндис удовлетворенно улыбнулась.

Кэндис перемалывала семена диких ягод в муку, из которой потом пекли хлебцы. В люльке за ее спиной спала их дочка. Видя Кэндис за подобным занятием, Джек должен был хотя бы улыбнуться: из-за теплых чувств, которые питал к ним обеим, или из-за усердия, с которым она трудилась, как настоящая индианка. Но Джек не улыбался.

Кэндис совсем не походила на индианку. Ее толстая коса была небрежно переброшена через плечо. Покрытое золотистым загаром лицо обрамляли белокурые локоны. Джек подавил желание. Слишком рано, да и вообще что-то не так. Глядя на Кэндис, он поневоле задавался вопросом: не впадают ли некоторые женщины в меланхолию после родов?

Внезапно решившись, Джек повернулся и быстро зашагал через лагерь. Решение созрело в его голове во время последнего губительного налета на долину Аравиапа, простиравшуюся неподалеку от форта Брекенридж. Вдруг Морис еще там?

Кочис встретил его улыбкой:

– Что заставило моего брата покинуть свое счастливое семейство и прийти ко мне?

Джек нахмурился.

– Как твои жены и дети? – участливо спросил Кочис.

– Прекрасно. Я уезжаю, – спокойно сообщил Джек. – В форт Брекенридж. Я намерен убить лейтенанта Мориса. Душа моего брата должна обрести успокоение и покинуть этот мир.

– Это очень опасная затея для одного человека. Как ты проберешься в форт?

– Я собирался прибегнуть к хитрости, пользуясь тем, что похож на белого, но потом передумал. Ночью я перелезу через стену, проскользну в дом Мориса и перережу ему горло во сне. И уйду тем же путем, каким пришел.

– Твой поступок, несомненно, пойдет во благо нашему народу. Если кто-нибудь и способен это сделать, то только ты.

– Я хотел бы, чтобы Кэндис и Кристину доставили на ранчо «Хай-Си», если я не вернусь.

– Это будет сделано.

– И еще. Не хотелось бы, чтобы о моей цели стало известно. Кэндис будет беспокоиться, если узнает. Я скажу ей, что отправляюсь на разведку.

Кочис кивнул и обнял его.

– Начиная с сегодняшнего вечера и до твоего возвращения духи будут танцевать и возносить молитвы. Пусть все думают, что они посвящены очередному походу, но я буду знать, что это ради тебя.

– Спасибо.

Он шел назад к своему вигваму, размышляя о стоящей перед ним задаче. Джек не сказал Кочису всего. Не сказал, что если вернется, то уйдет из племени навсегда. Шоцки будет отмщен. Это все, что он может сделать для брата. Оставаться с апачами и сражаться и далее за их дело выше его сил. И едва ли честно по отношению к воинам, которые не могут положиться на него в бою. К тому же это несправедливо по отношению к Кэндис и Кристине.

О том, что придется оставить Шоши, Джек старался не думать. Это нужно сделать, и точка.

Он облачился в кожаные штаны и рубаху, но обошелся без боевой раскраски и оседлал вороного. Взял ружье, «кольт», нож, лук и стрелы. Последние понадобятся ему, чтобы без лишнего шума подстрелить дичь, если возникнет нужда. Закончив сборы, Джек зашел за вигвам, где Дати долбила камнем шкуру, чтобы придать ей мягкость. В люльке за ее спиной дремал Шоши.

Джек коротко попрощался с ней, сообщив, что вернется через несколько дней, и погладил сына по головке. Шоши проснулся и заплакал, уставившись на него серыми глазками. Дати поднесла его к груди.

– Куда ты едешь? – спросила Кэндис.

Бросив последний взгляд на сына, Джек подошел к ней.

– На разведку. Дня на три, самое большее – на четыре. Она не сводила с него расширившихся глаз и казалась очень испуганной. Джек заподозрил, что Кэндис боится за него.

– Иди сюда, любимая. – Он заключил ее в объятия. Она отчаянно прижалась к нему.

– Джек, – прошептала Кэндис и, пригнув голову мужа, прильнула к его губам.

Они не могли оторваться друг от друга.

– Тебе придется потерпеть, – усмехнулся Джек. – Когда я вернусь, мы займемся любовью по-настоящему.

– Как ты можешь думать об этом сейчас? – удивилась она. Сердце ее неистово забилось при мысли о том, что ей предоставляется шанс. Она покинет лагерь задолго до того, как Джек вернется. Кэндис охватила паника. Она ощущала вину и ужас одновременно. И не чувствовала себя в силах расстаться с ним.

– Дай мне попрощаться с Кристиной, – ласково сказал Джек, отрывая от себя ее руки.

Издав звук, подозрительно похожий на сдавленное рыдание, Кэндис повернулась спиной к мужу, чтобы он посмотрел на дочку. Улыбнувшись, Джек погладил крошечное личико. Девочка даже не проснулась.

– Я скоро вернусь, Кэндис, – сказал Джек, недоумевая, почему у нее такой потерянный вид. – Все будет хорошо, не беспокойся.