Потрясенный, Джек застыл.

– Ты хочешь, чтобы я забрал Шоши? Дати, я не могу так обойтись с тобой.

– Ты должен.

– Но ребенок принадлежит матери. Ее глаза наполнились слезами.

– Нет, Ниньо Сальваж. Я видела сон.

– Какой сон?

– Ужасный. – Дати сдавленно всхлипнула, по ее щеке скатилась слеза.

– Расскажи мне.

– Ты же знаешь, что нельзя рассказывать сны, – прошептала она.

– Расскажи мне, Дати.

– Я увидела тот день, когда наш сын станет взрослым. Мы были заперты на клочке земли. Даже не здесь, а далеко на востоке, и вокруг расстилалась безбрежная вода.

– Перестань говорить загадками!

– Но я видела это! Множество апачей – и среди них мой сын – заперты, словно животные, в каком-то далеком месте! Если ты оставишь его здесь, он никогда не будет свободным. Ты должен взять его с собой.

Джек ощутил боль и вместе с тем радость. Всем известно, что сны содержат пророчества. Он не может оставить своего ребенка – тогда его запрут в резервации неведомо где.

– Ты должен забрать его, – плача, повторила Дати. Сделав над собой усилие, она сдержала слезы. – Скоро я выйду замуж. Тази сделает мне предложение, как только ты уедешь.

Тази был старшим сыном Кочиса, взрослым мужчиной и храбрым воином. Когда-нибудь он станет вождем, если доживет – и если апачи сохранят свободу.

Едва ли это возможно. Разве они с Кочисом не знали с самого начала, что эта война обречена? Их так мало, а белых так много…

– Я возьму его и никогда не забуду, что ты отдала мне сына.

Дати улыбнулась сквозь слезы.

– Поезжай, – сказала она и, повернувшись, пошла к лесу, прямая и гордая, а затем бросилась бегом, пока не скрылась из виду.

Джек заглянул в седельные сумки. Соска и молоко. Хватит, чтобы добраться до «Хай-Си». Интересно, согласится ли Кэндис кормить Шоши? Если нет, придется найти кормилицу и взять ее с ними. Джек отметил, что Дати удлинила постромки колыбели, приспособив их к его плечам. Все еще потрясенный ее поступком, он положил сына в колыбель и надел ее на спину. Потом сел в седло и тронул коня. Джека переполняли эмоции. Он прощался с одной жизнью, а впереди его ждала другая.

Кэндис услышала шум внизу и в следующую секунду узнала голос Джека.

Подхватив юбки, она сбежала по лестнице, едва касаясь ступенек. И остановилась как вкопанная.

Джек разговаривал с ее отцом и Люком. Ощутив присутствие Кэндис, он повернул голову. Их взгляды встретились.

Только сейчас Кэндис заметила мрачного Марка, стоявшего позади отца и Люка. Не сводя с Джека ненавидящего взгляда, он держал руку на рукоятке револьвера.

– Надо его вздернуть, и нечего с этим тянуть! – заорал Марк.

Джек стоял перед тремя мужчинами, и на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Я пришел за своей женой и ребенком, – тихо сказал он.

– Нам чертовски хорошо известно, зачем ты сюда явился! – выкрикнул Марк. – Ты погубил мою сестру, и я прикончу тебя за это!

– Остынь, Марк! – отрывисто бросил Люк. Кэндис кинулась к мужу и прижалась к нему.

– Марк, прекрати! – с отчаянием воскликнула она. – Пожалуйста, прекрати это безумие. К чему вся эта ненависть? Я уеду с Джеком, но не хочу терять брата.

– Тебе следовало убить себя, прежде чем отдаться ему, – выпалил Марк. – А не наслаждаться этим и рожать ему ублюдка. Для меня ты умерла.

Кэндис вскрикнула. Марк круто развернулся и зашагал прочь, не обращая внимания на оклики отца. Повисло тягостное молчание. Со слезами на глазах Кэндис смотрела вслед брату, потрясенная непримиримостью, с которой он отказался от нее. Джек сжал руку жены и смахнул с ее щеки прозрачную каплю. Она посмотрела ему в глаза и почувствовала, что ее сердце обрело крылья.

Люк нарушил очарование момента, шагнув веред с протянутой рукой.

– Добро пожаловать в «Хай-Си». – Он не улыбался, но в его спокойном взгляде читалось искреннее расположение.

Джек не сразу отреагировал на протянутую руку. Потом с некоторой неловкостью пожал ее. Кэндис молча смотрела на них. Ей казалось, что ее сердце разорвется от избытка чувств. Она подняла затуманившийся слезами взгляд на Люка. Он слегка улыбнулся, принимая ее безмолвную благодарность:

Отец сунул руки в карманы. Он не смог бы выразить свои чувства яснее, даже прозвонив в колокол. Кэндис понимала, что он никогда не простит Джека за то, что тот, с его точки зрения, погубил ее.

Джек взглянул на Кэндис.

– Принеси Кристину и поедем, – мягко сказал он. Внезапно услышав детский плач, Кэндис пришла в радостное изумление:

– Джек, ты привез Шоши?

Слабая улыбка мелькнула на его лице:

– Да.

Внезапно Кэндис ощутила неуверенность, а вместе с ней страх.

– А Дата?

– Нет.

Кэндис повернулась к отцу и встретила его горестный взгляд.

– О, папа! – Она крепко обняла его, а потом бросилась вверх по лестнице за Кристиной и вещами. Ее даже не интересовало, куда они поедут. Не важно. Главное, что внизу мужчина, которого она любит больше жизни.

Когда Кэндис спустилась вниз с небольшой сумкой и Кристиной на руках, Джек рванулся ей навстречу, и она протянула ему ребенка. Улыбнувшись дочери, он просиял.

– Кэндис! – Отец нерешительно шагнул вперед и надолго сжал ее в объятиях. Отстранившись, он убрал с лица дочери непокорные пряди.

– Тебе небезопасно оставаться здесь, – сказал он, не добавив «с ним», хотя смысл его предупреждения был более чем ясен.

В это мгновение Кэндис простила отцу все. Может, наступит день, когда он смирится с тем, что Джек – ее муж.

– Я понимаю.

– Пиши нам, – сказал он.

– Обязательно, – кивнула Кэндис.

Вдруг дверь распахнулась, и выбежал запыхавшийся Джон.

– Ты уезжаешь! – воскликнул он и заключил Кэндис в объятия. Она заплакала. Затем снова обняла Люка и заливавшуюся слезами Марию. Наконец они выехали за ворота ранчо – Кэндис на своей гнедой кобыле с Кристиной и Джек на вороном с Шоши. Кэндис совсем ослепла от слез. Она ничего не видела вокруг и, только когда Джек натянул поводья, поняла, что ранчо давно скрылось из виду. Его серые глаза жадно скользили по ее лицу.

– Твои раны зажили, – всхлипнув, сказала Кэндис.

– Нос немного свернут.

– Ничего, раньше ты был слишком красив.

– Он не причинил тебе зла?

Поняв, что Джек имеет в виду Брэдли, Кэндис покачала головой:

– Нет.

– А ты… тебе пришлось с ним спать? После того, как я ушел?

– У него было сотрясение мозга. Я сказала всем, что ты заставил меня отомкнуть наручники после того, как ударил его. А поскольку ты приковал меня к кровати, никто не усомнился в моих словах.

– Мне очень жаль, что пришлось оставить тебя.

– Так было лучше для нас обоих. Легкая улыбка тронула его губы:

– Им, наверное, было не до расспросов, когда они очухались.

– Я очень боялась.

– Так было нужно, Кэндис. Вместе мы не смогли бы выбраться.

– Я боялась не за себя, Джек.

– Все хорошо, – сказал он, притягивая ее к своему большому крепкому телу. – Все позади, Кэндис, любимая, все позади.

Она приникла к нему, чуть не плача.

– Я уже думала, что ты никогда не вернешься!

– Ну и дурочка. Неужели ты действительно надеялась отделаться от меня?

Кэндис подняла на него влажные глаза и с изумлением заметила, что в его глазах стоят слезы.

– То, что я написала в записке, – неправда, Джек. Я никогда не переставала любить тебя.

– Я это понял в форте Бьюкенен.

– Но ты сомневался в этом раньше?

– Ты же бросила меня.

– Я не могла иначе. Кристина заслуживает большего, чем ты хотел ей дать. – Слезы заструились по ее лицу.

– А ты хоть раз поинтересовалась, как я представляю себе ее будущее? Что ты хочешь этим сказать?

– Мы начнем все сначала, Кэндис. Ты, я, Кристина и Шоши. Мы поедем в Калифорнию. Ты поедешь со мной? – В его голосе прозвучала мольба.

– Ты ушел от Кочиса?