— Здесь?

— Да. Видишь ли… — Ей нельзя рассказывать все, но кое-что следует. — После того как ты исчезла, я вел себя не совсем адекватно. И чем хуже становилось, тем больше появлялось странностей. Их истолковывали весьма определенным образом. По официальной версии, я болен… душевно.

— Что? — От удивления Эйо забывает обиду. — Они решили, что ты сумасшедший?

— Именно.

И собрались лечить. И не будь Виттар столь упрям, вылечили бы.

Оден предполагал, что его похороны были бы пышными. И речей хвалебных прозвучало бы немало. О героизме, терпении и невосполнимых потерях.

— Но ты же…

— Это хороший предлог, Эйо, чтобы держать меня в стороне от города. И… и да, за мной присматривают. Если вдруг покажется, что я представляю опасность для короля, то меня ликвидируют.

Некролог, вероятно, уже приготовлен.

…после долгой изнурительной болезни…

— Тебя снова заперли, да? — Она устраивает голову на плече и снова делится теплом.

— Да.

— И меня с тобой? — Эйо водит пальцем по ладони Одена, словно начисто перерисовывая линии.

— Да.

— И как надолго?

— Лет на десять… может, дольше.

И обстоятельство это не могло не радовать Одена.

— Если бы мне не было так плохо, — Эйо отвернулась и убрала руку, — я бы решила, что ты все это выдумал. Только… Оден, я не злюсь на тебя. Я понимаю, что ты не всесилен. И получилось так, как получилось. Но просто не хочу повторения. Ты ведь не можешь пообещать, что это не случится снова?

— Могу, но боюсь, что слово сумасшедшего ничего не стоит.

— Виттар, ты же понимаешь, что, если бы я действительно в чем-то подозревал твоего брата, он бы уже был мертв, — заметил Стальной Король. — Все, что происходит, — исключительно временная мера. Предосторожность, не более. И не касайся дело Одена, ты сам бы на ней настоял.

Пожалуй, Стальной Король прав.

Сегодня он выглядел почти хорошо. Он сидел у окна и жмурился, но не спешил задергивать тяжелые портьеры. За толстым двойным стеклом, расчерченным стальной оплеткой, виднелись восточное крыло дворца и кусок парка.

Треугольники газонов. Ромбы клумб и сложный цветочный орнамент.

Статуи.

Фонтаны.

Дорожки, выложенные желтым камнем.

Геометрическая гармония.

— Пусть пройдет время…

— Сколько?

— Месяц… два… три… — Дыхание короля оставалось на стекле прозрачной пленкой влаги. — Я доверяю тебе. И если ты сейчас скажешь, что совершенно уверен в своем брате, что не допускаешь и мысли, будто Оден способен причинить мне вред…

— Осознанно — нет.

— Осознанно. — Король подчеркнул это слово. — Но ни ты, ни я не знаем, как глубоко она забралась. Возьми хотя бы историю с этой девочкой…

Еще одна проблема, которую Виттару предстояло решить в самом ближайшем будущем.

— Оден зависит от нее. — На тыльной стороне ладони правителя проступило красное шелушащееся пятно, метка, которая в скором времени исчезнет, как исчезают иные призраки былых ран. Когда-нибудь живое железо зарастит все.

Когда?

— Как и она от него. — Виттар отвел взгляд.

— Именно. И эта связь тебя… не удивляет?

Мягкое слово, обтекаемое. Пожалуй, эта связь вызывает много эмоций, и удивление — не главная из них.

— Девчонку проверили.

Альва. Наполовину.

Дитя Камня и Железа. Наполовину.

Светловолосая. Зеленоглазая.

Почти сгоревшая, ей немного оставалось, но упрямо отталкивавшая руки Виттара. Ее жара хватило, чтобы согреть Одена, а значит, Виттар будет терпеть это недоразумение и сделает все, чтобы она жила и была по возможности довольна жизнью.

— Проверили, — снова согласился король. — И сочли не представляющей опасности. Я знаю. Только… помнишь Саварж?

Не крепость, но город, добровольно перешедший под руку короля. За полтора года до окончания войны, за год до вылета черных драконов.

Открытые ворота. Улицы.

Парад и речи.

Губернатор, который сгибался не то от избытка подобострастия, не то под тяжестью собственной цепи. И бархатная подушка с золотыми кистями, на которой возлежал символический ключ.

Бал в ратуше.

Светлое местное вино, легкое, казавшееся таким… неопасным.

Тосты во славу короля. Предвечной жилы. За успех похода…

Жареные перепела. Ягнячьи ребрышки в ежевичной подливке. Седло тура. И голова же его, которую выносят на посеребренном блюде. Рога зверя обернуты фольгой, а в глазницы вставлены куски хрусталя.

Мясо нарезают тончайшими ломтиками… и подают Виттару.

Он сидит по правую руку Стального Короля. Он пробует все, что подают правителю. И кусок мяса разрезает пополам. Оно нежное, и ароматные травы подобраны чудесно.

А голова начинает кружиться минут через пять…

Яда нет в мясе. Яда нет в вине.

Там лишь части, которые собираются в одно целое… и счастье, что Стальной Король устойчив в своих предпочтениях. Виттар горел четыре дня, но выжил.

— Я почти уверен, — Стальной Король отворачивается от окна, — что подозрения безосновательны, но…

…но лучше не рисковать.

Разум согласен с королем. Что же касается сердца, то… Оден будет жить.

И значит, все наладится.

— И, Виттар, ты нужен мне здесь. — Король дернул кружевную манжету, пытаясь прикрыть пятно. Надо полагать, уже вечером он вспомнит о старой привычке и перчатках из тонкой лайки.

Когда-то они были в моде.

Месяца три, а то и четыре… и мало кто знал, что стоит за модой.

— Сверр? — В папке из тонкого картона лежали отчеты, сколотые массивной медной скрепкой, и мятая листовка.

Убийство в доках.

Двойное убийство в пригороде.

Исчезновение семьи в Картон-Хаус, залитый кровью дом и след, который вывел к болотам.

Труп, повешенный на королевском путевом столбе, изрядно обглоданный, по официальной версии — волками.

Все погибшие — полукровки, хотя из альвинов был только последний.

— Он пока еще держит стаю. — Король смотрел на бумаги с выражением величайшего отвращения. — И он не глуп. Успевает уйти до облав… держится болот.

Следит.

Выводит стаю. Позволяет рвать.

Есть.

И отзывает раньше, чем появляется гвардия.

Дороги наверняка перекрыты. И болота оцеплены, но слишком они велики, чтобы поймать призрака.

— Пока получается… сдерживать слухи. — Король пальцем указал на листовку. — Но прокламации их… находят отклик.

— Перемены, как ты понимаешь, многим не по нраву.

Стальной король вновь повернулся к окну, предоставляя Виттару возможность самому сделать выводы.

Новый закон.

Отобранное право сохранить чистоту крови.

И ослабление.

Так они видят, неспособные признаться самим себе в том, что виноваты в смерти собственных детей. Смотрят друг на друга, пытаясь понять, кто первым уступит королю. Ждут.

— Их где-то печатают. — Виттар закрыл папку.

— Уже нет. Но многие прочли.

И согласились.

— Некоторые идеи альвов нашли весьма живой отклик в умах. — Стальной Король убрал папку в верхний ящик стола. — И может случиться так, что на призыв откликнутся… решат, что смерть полукровки — это благо.

А это куда опасней одичавшей стаи. И безумец вполне может стать символом.

Сверр из рода Лунного Железа должен умереть.

Быстро.

И по возможности тихо.

— Я займусь. — У Виттара зачесался шрам на животе.

На этот раз поединка не будет.