Мы с Лейлой обменялись заговорщицкими взглядами.

― Двадцать минут истекли, ― словно только того и ждала, объявила леди Траубайр. ― Надеюсь, леди, вы закончили?

― Да, леди распорядительница. Благодарим, ― отозвалась я.

А осмелевшая Лейла впервые обратилась к леди Траубайр напрямую:

― Можем ли мы надеяться, леди, что нам предоставят не только ткань, но и нитки, и иголки для шитья, а еще ― тесьму и ленты для отделки?

― Предоставят. Только заранее продумайте и составьте список необходимого, ― величественно, будто делая нам огромное одолжение, кивнула та.

Мы с Лейлой, довольные обещанием, отправились в свои покои: обратно на галерею нас не пустили. К тому же, впереди ждала куча работы. Пошить два платья за два дня ― задачка непростая даже для магически одаренных портняжек!

Баронство Горнфельд

Гроза любил летать по ночам, когда жизнь внизу затихала. Когда гасли огни светильников в домах, а в небе зажигались светильники звезд. Когда его не провожали снизу испуганные взгляды селян, осеняющих себя знаком Пресветлой Девы, словно отгоняя древнее зло.

Гроза мчался сквозь ночь, цветом крыльев сливаясь с небосводом ― свободный, как те духи, что спустились в вещный мир и обратились в драконов, чтобы защитить его от хаоса, произрастающего из зерен, принесенных звездным ветром. Он купался в облаках, оседавших на его чешуе холодной влагой, не покоряясь стихии, а властвуя над ней.

Генерал провел в небе всю ночь, а утром, с первыми лучами, его острому, как у охотничьей птицы, взору предстал клочок земли, похожий на детское лоскутное одеяло, край которого зацепился за серые мрачные маковки деревьев Проклятого леса.

Это были земли баронства Горнфельд.

Куцые поля. Тощие пастбища. Пара деревень в полтора-два десятка домов ― низких, вросших в землю, потемневших от времени. Они не выглядели заброшенными. Все было по-хозяйски скроено, грунтовые дороги смотрелись ухоженными, из дымоходов тут и там вился дымок, у амбаров стояли подводы, а мальчишки-пастухи выгоняли на выпас домашний скот. Вот только пастушата были все, как один, вооружены арбалетами, а на их поясах крепились охотничьи рога, чтобы подать сигнал в случае опасности.

Чем ближе становился Проклятый лес, тем яснее Гроза, привыкший читать карту угроз по пульсации стихий, ощущал неведомую опасность, исходящую от темных, непрозрачных чащоб.

Это были не просто чащобы. Это было расползающееся пятно хаоса, похожее на гниль на старом пергаменте. Оттенки леса выглядели неестественными: глубокие ядовито-фиолетовые тени, проглядывающие сквозь привычную зелень, перемежались болотными отсветами, которые виднелись даже там, где их быть не должно. Деревья по краям Леса стояли скрюченные, будто застывшие в предсмертной агонии, а их ветви тянулись к границе баронства, как костлявые пальцы. Воздух над Лесом дрожал сизым маревом, искажая свет. Гроза знал: это не от жары, а от просачивающейся наружу дикой магии Хаоса.

С высоты драконьего полета ― а так высоко не могла взлететь ни одна птица ― Проклятый Лес выглядел живым, дышащим и бесконечно враждебным по отношению к аккуратным квадратикам полей у его подножия. Граница между краем Леса и полями выглядела нечеткой, будто Лес понемногу пожирал землю, прорастая в нее корявыми щупальцами перекрученных корневищ.

А приблизительно посередине между двумя деревнями, чуть выдвинувшись вперед, навстречу Лесу, виднелся баронский замок. Он казался заботливой наседкой, что идет навстречу опасности, пытаясь защитить своих птенцов.

И нет, это не был просто замок и тем более не дворец. Это была настоящая пограничная крепость с низкими, но широкими каменными стенами. Топорный, но смертельно серьезный бастион, вросший в скалистый холм. Словно не люди его построили, а слепили великаны из грубого отесанного темного камня.

Каждая башня, каждый выступ были частью единой оборонительной системы, продуманной для круговой обороны и фланкирующего огня. Ничего лишнего, только военная необходимость. Внутри небольшого замкового двора теснились не сады, а кузницы, склады, загоны для скота на случай осады. Все говорило о том, что здесь не живут — выживают.

Гроза попытался представить в этом окружении одну из придворных фрейлин ― и не смог. Выжить в таком месте была способна только такая девица, как Альриана: сильная. Дерзкая. Решительная. Поймав себя на том, что думает о нахальной баронской дочке как о суровой воительнице, Гроза фыркнул и пошел на снижение. Пора было познакомиться с семейством Горнфельдов поближе.

Он с грохотом рухнул на тщательно выметенный двор ― как камень, выпущенный из гигантской пращи. Пропахал когтистыми задними лапами глубокие борозды, одновременно тормозя себя крыльями. Тут же перекинулся в человека и встал прямо, сложив руки на груди и сурово оглядываясь по сторонам.

Его появление, несомненно, произвело впечатление.

― Пресветлая Дева! ― ахнула высокая костлявая женщина, бросая вилы, которыми раскидывала по грядкам навоз, и хватаясь руками за большой живот, в котором, вероятно, росла сразу двойня. ― Кто там опять на мои грядки⁈

― Ох, ты ж гляди! Неужто добралась наша дочка до императора и добилась, чтобы нам одного из сиятельных лордов-драконов на подмогу послали? ― подхватил восклицание еще более крупный, похожий на гору, мужчина с густой курчавой бородой, втыкая в огромное полено топор-колун, которым до этого махал легко, как мухобойкой.

Поправив сбившуюся рубаху и затянув потуже пояс, мужчина с видом хозяина положения двинулся Грозе навстречу, почти не уступая генералу ростом. А за обоими его плечами возникли, откуда ни возьмись, еще двое мужчин, статью и силой до того похожих на старшего, что и без слов было ясно: сыновья.

Оба они положили руки на оружие, которое носили на поясах, не снимая. В этом движении Гроза не увидел угрозы: скорее, привычку на любую неожиданность отвечать единственным способом. Если это были братья Альрианы, а так оно, судя по всему, и было, то генерал начинал понимать, откуда у молодой баронской дочки поставленный удар и привычка бить первой. Второго шанса в баронстве Горнфельд ждать не привыкли. А противнику предпочитали и первого не давать.

― Генерал Герт Раттлин по прозвищу Гроза, ― представился Гроза самым холодным тоном, на какой был способен. И позволил одинокой зарнице полыхнуть прямо посреди чистого неба.

Барон и его сыновья на небо даже не взглянули. Но прищурились все трое одинаково ― без вражды, но с настороженностью, замешанной на почтении.

― Барон Энтруен Горнфельд, к вашим услугам, лорд-генерал, ― поклонился коротко, памятуя о собственных благородных корнях, хозяин крепости и тут же представил молодых мужчин, стоящих у него за спиной. ― Мои сыновья: Маурик и Ферст.

― Наше почтение! ― поклонились те, не убирая, впрочем, ладоней с рукоятей коротких широких мечей.

Женщина, до того стоявшая поодаль, подбоченившись, услышав, как Гроза представился, хлопнула себя по лбу и засуетилась:

― Ах, незадача какая! Завтрак весь съели, за обед не брались, а тут целый императорский генерал! Неведомо какая по счету лапа трона!

Издалека поклонившись Грозе, она заспешила, переваливаясь, как утка, ко входу в жилую башню, на ходу призывая:

― Дейра! Флора! Чай варите! Тесто на бисквит заводите! К нам дракон из самого Таррогаала пожаловать изволил!

― Ай!

― Ой!

― Дракон⁈

Навстречу женщине высыпали из башни три девицы. Две ― с виду в возрасте невест, одна ― едва начавшая созревать. Уставились на Грозу широко распахнутыми глазами, такими же синими и нахальными, как у Альрианы.

Грозе вдруг захотелось передернуть плечами под этими открытыми любопытными взглядами, которые без стеснения оценивали его стати: рост, сложение, ширину плеч и длину ног. Но он не позволил себе такой слабости.

― А ну марш на кухню, бесстыдницы! ― беззлобно прикрикнула на них баронесса Горнфельд. ― Генерал вам ― не жених на ярмарке, чтоб глазки ему строить!