Снял рубашку и кинул на пол, а затем присоединился к Рите на кровати. Динь-Динь была против, но это мне никак не помешало опять развязать пояс ее халата и распахнуть его края. 

— Мне кажется или она стала ещё красивее? — спросил, не отрывая взгляда от ее розовых сосков. Они манили меня прикоснуться к ним. Взять в рот сладкие вершинки, сжать их зубами и услышать протяжный стон удовольствия. 

— Перестань смотреть на мою грудь, — прошипела Рита. Очень неубедительно прошипела. И я наклонился к ее соскам.

— Успокойся, — рыкнул, когда она начала выворачиваться и бить меня по голове, — хватит. — Сжал ее запястья, прижимая руки к кровати, и все же прикоснулся губами к соскам. — Кокосик, — протянул по старой привычке и лишь разозлился ещё сильнее: на себя за то, что так хорошо помнил, и на Риту за то, что пахла непонятно чем. — Надо срочно купить тебе новый гель для душа, — улыбнулся и провёл языком по упругой груди. 

—Хватит! — Динь-Динь начала вырываться сильнее, пытаясь выпутать свои ноги из-под моих и стукнуть меня пяткой. 

— Ш-ш-ш… — подул на розовую вершину.

— Прекрати! Сейчас же! — заорала она ещё громче, а потом начала тянуть голову вверх, к моей руке, которой я держал ее запястья. 

— Что? Передумала? — усмехнулся и тут же за это получил. Рита впилась своими зубками в мою руку отнюдь не кокетливым укусиком, а самым настоящим укусом хищного животного. — Ты что творишь? — зашипел, отпуская ее руки.

Только Рита не остановилась и опять начала меня бить, в каждый свой последующий удар вкладывая еще больше силы, чем в предыдущий.

— Сдаюсь, — произнёс, повернув голову. Прижался щекой к Ритиной груди, признавая этим самым полную капитуляцию. 

Наверное, нам и правда надо было спокойно обо всем поговорить. Спокойно. Рассудительно. Со смыслом. В общем, так, как я не умею.

Рита перестала дрыгаться подо мной, замерла и через пару секунд несмело положила ладони мне на голову, запуская тонкие пальчики в волосы.

— Что с тобой происходит? Почему ты так себя ведёшь? — шепнула она.

— Как? — спросил, потеревшись носом о ее грудь. Трахаться больше не хотелось, если только самую малость. Ругаться тоже. Сегодняшний день выжал из меня все соки. 

— Не так, как обычно.

— Рит, ты же меня совсем не знаешь, — ответил на выдохе. — Устал строить из себя того, кого хотели видеть окружающие. Давно устал. Пытался быть нормальным, адекватным человеком. Надолго меня не хватило, — усмехнулся и прикрыл глаза. Легкие движения Ритиных пальчиков успокаивали. — И ничего хорошего из этого не вышло.

Просрал все, что можно было просрать. 

Я ведь пытался с Риткой выстроить правильные отношения. Такие, каких ждала от меня Еся. Такие, какими мне виделись отношения всех счастливых парочек вокруг меня. Но вышло все практически так же дерьмово, как и с бывшей. Да и праведность моя долго не продлилась. Два года после расставания с Есенией жил как механический робот. И терпение мое начало лопаться, а нрав прорываться наружу — как раз тогда, когда в моей жизни появилась Рита-Динь-Динь.

Девочка, которая успокаивала меня своими голубыми глазами и косичками. Девочка, которая в итоге стерла меня в порошок. Что не получилось у Еси, сделала Рита. 

Я так часто за эти пять лет задавался вопросом: а способен ли я опять хоть что-то к кому-то почувствовать? Все это время мне было глубоко наплевать на всех, кроме сестры, Люды и отца. 

И Еси с Ритой. 

Как бы оно ни было, я никогда не желал плохого хоть одной из них, несмотря на то, что последнюю ненавидел люто. А сейчас так спокойно лежал на ее груди и ощущал себя комфортно. Говорили во мне остатки алкоголя или то, что ниже пояса, но мне не хотелось уходить. Хотелось просто прижать хрупкую Ритину фигурку, подмять под себя и уснуть, уткнувшись носом в шелковые белоснежные волосы, пахнущие кокосом. 

— Что ты там говорила про срок? — хрипло спросил, ощущая себя размазней. 

Ещё чуть-чуть, и блевану от собственной сентиментальности. Надо завязывать с этим. Ещё лишь самую малость… Провёл носом по бархатной коже, вдыхая аромат Ритиного тела, пытаясь распознать и угадать новый запах. 

— Какой срок? — шепнула она, словно боясь, что я опять перестану быть адекватным. 

— Срок твоего контракта. Ты говорила, что у тебя контракт, — повторил как для маленькой, наслаждаясь этим чувством.

Смогли бы мы все исправить? Смогли бы друг друга простить?

Странный и безумный вопрос прошил вспышкой мое сознание. Смог бы я ее простить? Не злиться, не поливать грязью, хоть и заслуженной… Ведь если у нас с ней будет общий ребенок — это же надо будет… 

А что надо-то? Я не представлял, что вообще нужно делать с детьми, особенно орущими и маленькими. Как детей делать — я знал, а вот что с ними делать — нет. Тогда как? Рите придется остаться? 

Твою мать, голова просто трещала по швам, а ведь за сегодня так и не разобрался с мачехой и не выселил ее из дома — своей единственной законной собственности, унаследованной от отца.

— Так что? Когда твой контракт заканчивается?

— А… м-м-м… — промычала непонятно что Динь-Динь. — Ну еще два года, — быстро и четко тут же произнесла она, а я отнял голову от ее груди, приподнялся над девушкой, уперевшись ладонями в кровать по сторонам от Ритиной головы.

— Какого числа? — вкрадчиво спросил, не отрывая взгляда от ее бездонных голубых глаз.

— Что?

— Какого числа заканчивается твой контракт?

— Ты думаешь, я помню?

— Хорошо, — улыбнулся краешком губ, дурея оттого, что она опять меня обманула, — зайдем с другой стороны. Какого числа ты его подписала?

— Отстань!

— В каком году, Рит? Или ты и этого не помнишь?

— Слезь с меня, — рыкнула она, а я наклонился к ее рту и, выдохнув в него злое: «Стерва», поцеловал податливые пухлые губы.

Какое там простить — не придушить бы….

Рита. Настоящее

Злой грубый поцелуй. Опять.

Опять Яр туманил мне голову своим напором, лишая разума. Я коснулась языком его нижней губы, наслаждаясь ее мягкостью, совсем чуть-чуть. А потом укусила. 

Мужчина шикнул и, быстро приподнявшись на руках, тут же перекатился на другую сторону кровати. Мне стало холодно, по груди побежали мурашки, и я тут же запахнула халат.

— Дай мне хотя бы три года, — обессиленно шепнула, устав с ним бороться. — Ты, вообще, разговаривал с Мирославом?

— Нет, — тихо произнес он, глядя в потолок.

Мужчина расслабленно лежал на спине, но что-то мне подсказывало, что все это было напускным.

— Поговори с ним. Пусть он составит какую-нибудь бумагу. Я подпишу все, что хочешь. — Поднялась и села по-турецки, прикрывая подолом халата колени. От греха подальше. — И уеду. Спокойно. Тихо. Мирно. 

— Кососик, ты бы определилась, как именно ты меня хочешь. Спокойно или будоражаще. 

— Отпусти меня… 

— Рит, ты же знаешь…. Отпустить не могу, только опять вышвырнуть. Так что как сама пожелаешь.

— Из дома друзей тоже вышвырнешь? — съехидничала, потому что он надавил на больную точку. Как же часто он меня выгонял из своей жизни и квартиры. Бесчисленное количество раз.

Огнев не ответил. Где-то на полу послышалась вибрация.

— Твой? — спросил мужчина, скосив на меня взгляд. 

Покачала головой. Мой телефон лежал на прикроватной тумбе.

Ярослав нехотя поднялся, спустил ноги с кровати и потянулся за брюками. Я все это время наблюдала за красивой игрой мышц на его теле. Огнев не был сильно накачанным или большим, он был поджарым, скорее даже подсушенным, оттого-то так отчетливо и виднелись все его бицепсы, трицепсы, «крылья» на спине, косые мышцы живота и кубики.

— Слушаю, — раздраженно произнес он, приложив телефон к уху, и тут же громко выкрикнул: — Что? Марта Михайловна, вы в порядке? — Ярослав поднялся, не отрывая телефон от лица, и начал натягивать брюки. — А полицию вы вызвали? Как это зачем? А… Пожарные им сообщили, — кивнул Ярик, оглядываясь, ища взглядом рубашку. — Все. Еду. Не волнуйтесь.