Яр прищурился и как-то недовольно посмотрел на меня, словно это не его родной отец, а я ставила ему эти самые условия. Было обидно, больно и просто тяжело. Я смотрела на четко очерченный мужской подбородок и скулы, на его пухлые губы и не хотела разговаривать, я хотела, чтобы Ярослав опять свел меня с ума своими поцелуями. 

Отвела взгляд и уставилась на одинокую скамейку, видневшуюся через лобовое стекло. 

— Если ты не женишься, — повторила я, набираясь смелости, — в ближайшее время на мне. 

Я это сказала. Прикусила губу и продолжала смотреть на ту самую скамейку. Я настолько сильно сконцентрировала на ней взгляд, что она начала размываться, превращаясь в красную кляксу.

Яр молчал, а смотреть на него было нельзя. Как бы сильно я ни хотела обратного, но смотреть на мужчину было страшно и опасно. Чревато новыми боевыми отметинами на моем сердце.

Долго тишина в салоне не продлилась. Ярослав просто заржал. Именно не засмеялся, а некрасиво и громко загоготал. 

— П-прости, — словно задыхаясь от смеха, произнес он, а я зажмурилась, потому что уже вообще ничего не видела, кроме красного пятна. — Он что, так и сказал?

— Прости, но у меня нет причин врать, — быстро отрапортовала я, заставляя себя открыть глаза и все же посмотреть на Огнева. — Это правда? — шепотом спросила его, сама не веря в происходящее.

— Что?

— Все, что происходит, — махнула ладонью, — это правда? Он правда отберет у тебя компанию, если ты не сделаешь по его указке?

— До этого момента я думал, что все не настолько плохо. А теперь выяснилось, что свободы выбора-то у меня и не было никогда.

— Прости, — зачем-то сказала я и тут же почувствовала себя безмерно глупой. Мысли, которые клубились в моей голове после разговора с Огневым-старшим, не были нормальными. Не были здравыми. Но я так хотела им поддаться.

— Рита, это ты меня прости за моего отца. За то, что он позвонил тебе, манипулирует и пытается использовать втемную.

— Но… Но я согласна тебе помочь… — выпалила и только потом поняла, как это звучало.

Только вот незадача. Звучало это именно так же, как и было на самом деле. И я прекрасно все понимала.

— Что, прости? — заторможенно повторил Яр и тут же выставил ладонь, будто бы защищаясь. — Нет. Не говори этого. Не произноси больше подобного вслух. Какое помочь, Рита? Пусть идет он куда подальше со всеми своими условиями.

— Но ты же тогда все потеряешь. А я знаю, насколько для тебя ценна ваша компания.

— Даже это не повод жертвовать собой, — тихо, но жестко произнес он. 

И мне бы уже остановиться, но меня понесло. На самом деле в голове уже давно звучал вальс Мендельсона. А я начала цепляться за свой шанс, выставляя себя перед самой собой не корыстной стервой, а ангелом, прилетевшим на помощь.

Еще утром в институте утверждения Смирновой казались мне лишенными логики. Все, что предлагала девушка, больше походило на бред. Но сейчас я сама себя чувствовала неизлечимым больным с серьезными нарушениями в психике.

— Это не жертвы, — упрямо посмотрела на мужчину, — ты же не можешь не понимать, что я не просто так тогда… — запнулась и гулко сглотнула. — В клубе…

— Залезла на меня, — усмехнулся он и сжал челюсти.

— Я готова. Давай обманем твоего отца, и все.

— Смешная ты, Рита. Обманем сейчас, а потом что? 

— Что захочешь, — полушепотом произнесла, еле размыкая губы. Что же я несла? — Я же знаю, как для тебя это важно.

— Важно, — практически рыкнул он и сжал кулаки, — но не настолько, чтобы ломать кому-то жизнь. Или ты думала, что все так просто? Поставила штамп в паспорте и пошла на все четыре стороны? Это не о тебе, Рита. Да и вообще, спасуешь перед отцом один раз, и он не оставит в покое больше никогда, Рит. Я лучше бедствовать пойду, чем… 

— Чем свяжешь свою жизнь со мной? — хотела спросить ядовито, но получилось жалобно.

Голос неожиданно осип. Я предлагала ему себя, стелилась как коврик, хотя еще утром даже думать о таком не желала. Но сейчас я, словно собачонка, преданно заглядывала ему в глаза, рассевшись у его ног. И я не хотела вставать. Я хотела связать свою жизнь с ним, потому что я… 

— Я люблю тебя, Яр, — выпалила, не думая. Совершенно не думая ни о чем. Лишь чувствуя, что еще чуть-чуть — и эти слова и чувства разорвут меня изнутри. — И я не буду жалеть.

— Прекрати, Рита! Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. И о чем просишь. Ты себе на придумывала что-то и думаешь, что так будет всегда. Даже если у тебя есть ко мне симпатия, она скоро пройдет. Можешь не сомневаться. Да, не спорю, между нами глупо все вышло, — он растерянно запустил пятерню в волосы, — но это не повод потакать нашим желаниям, потому что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ну почему? — выкрикнула я и почувствовала, как по щекам потекли первые слеза, старательно хранимые мной все это время. Не сдержалась. Не смогла. Отвернулась от мужчины, находя взглядом красную скамейку, но Огнев взял мое лицо за подбородок и развернул к себе. 

— Потому что ты достойна настоящей нормальной семьи, ты заслужила искреннюю заботу и любовь. Я этого тебе дать не смогу. Не смогу и не захочу. 

Он говорил спокойно, медленно, чтобы каждое слово отпечаталось у меня на подкорке, и при этом смотрел так, что я умирала от его ядовитых глаз. Он прожигал меня ими, а я раз за разом гибла, мучаясь в агонии этой долбаной безответной любви.

— А ты? Как ты? — всхлипнула я, а мужчина слабо улыбнулся. 

— Я разберусь, Рит. Без тебя разберусь. Не переживай и не ведись на провокации отца. В общем-то, это я и хотел тебе сказать, — он тяжело вздохнул и отпустил мой подбородок.

Хотелось спросить его: почему? Что во мне не так? Чем я не угодила? Что есть такого у Есении, чего нет у меня. Но во рту пересохло, а губы не слушались. Я смахнула слезинки с щек и приложила ладони ко рту.

— Прости, Рит. И за отца, и за то, что сорвался на тебе в прошлую нашу встречу. — Огнев поморщился, а мне захотелось заорать. — Сейчас я все вижу по-другому. Но все равно безумно жалею.

— А я нет! — вскрикнула и схватила его за ладонь, притянула к своей груди и крепко прижала к тому месту, где у меня было сердце и душа, которая болела и задыхалась от отчаяния. — Я ни о чем не жалею, слышишь? И никогда не пожалею. Никогда… — шепнула, всхлипывая. — И я больше всего на свете хочу, чтобы ты сейчас воспользовался мной в своей безвыходной ситуации.

— Ты пожалеешь, — скривился он, словно ему было больно. — Обязательно пожалеешь, Рит.

Он отнял руку от моей груди, не отпуская моих ладоней, поцеловал их.

— Я не в состоянии дать тебе нормальные отношения. И вряд ли это изменится когда-либо. Ты, главное, трубку не бери, когда тебе отец звонить будет. А все остальное решим, Динь-Динь.

Он подмигнул мне и задорно улыбнулся, но я ни на миг не поверила этой улыбке. Я лишь поняла, насколько же глупа я была, когда до последнего на что-то надеялась. Поняла, но так и не осознала. Потянула руки из его захвата и открыла дверь автомобиля, собирая остатки гордости, если они у меня вообще оставались. И на этот раз, выходя из его машины, я поняла, что это все. Настоящая и безоговорочная точка. У меня больше не было сил предлагать ему себя… а ему… Ему это и не было нужно.

Рита. Настоящее

В дверь поскребли, и послышался Надин голос:

— Милая, можно? 

— Заходи, Надь, — устало выдохнула и приподнялась на кровати. — Я все равно еще не сплю.

Подруга приоткрыла дверь и, юркнув в узкий проход, плавно направилась ко мне.

— Он мне звонил, — тихо произнесла она и замолчала, словно дожидалась, пока до меня дойдет, кто именно он.

Только вот мне и намеков никаких не нужно было, и так все понятно.

— И? Не тяни, Надь, и так тошно. 

— Что, все так плохо? Мы зря вас оставили? — участливо посмотрела она на меня, только вот раскаянием там и не пахло.