Огнев протянул ко мне руки, но я отпрянула, словно он и был самым настоящим пламенем, которое могло обжечь — и даже жгло. Выжигало мою душу. Каждый божий день прожигало во мне все живое, не оставляя ничего настоящего и родного. Будто Огнев и из меня хотел сделать такую же пустую оболочку, как и он сам.

— Рит, не пори горячку. Давай успокоимся и…

— И поговорим? Ты все же ответишь на мои вопросы или что?

— Глупые у тебя вопросы, Рит.

— Хорошо, вот тебе не глупый, — я всхлипнула, слезы никак не заканчивались. Хотя я не хотела плакать при нем. Никак не хотела. — Ты когда-нибудь… — шумно вздохнула, опять всхлипнув. Да что же это такое? Даже губы дрожали. — Ты когда-нибудь разлюбишь ее? Сможешь ее забыть когда-нибудь?

— Рита… — он сглотнул и повёл шеей. Он хотел промолчать, виделся в его глазах прежний протест, он не хотел говорить со мной о ней. Как и всегда. Кто я и кто она. Одного раза мне было достаточно. — Когда-нибудь.

— Когда-нибудь? — переспросила я, уже не сдерживая слезы. Я сошла с ума в этот момент. Как говорят — отупела от боли? Я озверела от боли! Хотелось выть, орать, хотелось врезать ему. Взять напольную вазу, которую с такой полоумной радостью подбирала в нашу спальню, и разбить ее о его голову. Но я стояла на месте, не чувствуя холода и сквозняка, забыв о том, что я совершенно голая. Потому что что такое обнажение физическое, когда я обнажена перед ним духовно? С душой нараспашку — гадьте в неё как хотите и сколько хотите.

— Да, — кивнул он, — когда-нибудь это же случится, надеюсь.

— Я тоже надеюсь, — шепнула и все же сдвинулась с места. 

Ноги приросли к полу? Чушь все это! Оторвать ступни от мягкого ворса черного ковра и идти! 

Идти хоть куда. Куда угодно!

Шаг, второй, затем развернуться и бегом в укрытие ванной комнаты. 

Халат. Умывальник. Холодная вода. И мысли — сначала хаотично мечущиеся, а потом постепенно выстраивающиеся в правильный порядок. В единственно верный порядок того, что нужно делать и как поступить.

Подставила ладони под кран, соединила их ракушкой и, набрав в них воды, выплеснула ее на зеркало, на свое отражение, потом ещё и ещё, размывая в зеркале себя. Хотя бы там и так. 

Мне больше не хотелось быть удобным вариантом, приглянувшимся отцу Ярослава. Мне вообще больше не хотелось быть вариантом для Огнева. Никаким. Я давала ему шанс. Даже сейчас, стоя здесь перед зеркалом и смотря на свое отражение, ловя собственный заплаканный взгляд, алую губу, прикушенную до крови, я давала ему шанс. Я ждала, что он вышибет эту дверь, прижмёт меня крепко к себе и назовет своей Динь-Линь. 

Только не было, ни Динь-Динь, ни того Ярослава, которого я выдумала своим воспаленным сознанием. 

Я была так наивна и глупа, когда впервые его увидела. И он стал для меня идеалом, о котором я мечтала все это время. Только вот всю его идеальность я сочинила, сама сочинила. Даже вспыльчивость и эксцентричность. Где? Где весь его буйный нрав? Почему он стоит там за дверью и ничего не делает? 

“Потому что ему все равно на тебя”. 

Правильно, все правильно. Ведь ты, как всегда, поплачешь, выйдешь из ванной и начнешь добиваться его расположения ещё сильнее. С ещё большим рвением, усердием и…

Хватит.

Просто хватит. 

Вышла из ванной, молча и быстро собралась. Ярослав все это время сидел в кресле и, наверное, наблюдал за мной. 

Я не поворачивала головы в его сторону. Боялась.

— Я на съемки, — коротко бросила и покинула нашу спальню. 

Он не остановил — и убил меня этим окончательно.

Ярослав. Пять лет назад

Прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла, крепко сжимая кожаные подлокотники ладонями. Не встать сейчас и хорошенько не потрясти Риту было самым трудным в моей жизни. Хотя не выломать дверь в ванную было тоже не так-то уж и просто. 

Рите нужно было проветрить голову. 

Мне тоже. 

Потому что так облажаться мог только идиот. Мне и ответить-то Кокосику было нечего, потому что я сам не понял, как такое могло случиться. Уж когда-когда, но трахая Риту я точно ни о чем не думал. Иногда было настолько хорошо, что, казалось, и о самой Рите не думал, потому что был не в состоянии вообще думать. Только голые инстинкты. Когда рядом было такое желанное тело, я больше ни в чем не нуждался. Даже в Есении, о которой с каждым днем я вспоминал все реже. И надо было именно сейчас такое выкинуть. 

А как объяснить?

«Прости, Рита, но я сегодня обедал с бывшей и слушал ее рассказы о будущем муже. Наверное, поэтому случайно оговорился».

— Да блять! Как, сука, можно оговориться, кончая? 

Открыл глаза и уперся взглядом в напольную вазу. Единственное белое пятно в моей квартире. Просто адски хотелось ее сейчас разбить о стену. Или о голову. Такой вариант тоже неплох. Останавливало лишь то, что эту вазу приволокла в дом именно Рита, а еще то, что я изо всех сил учился самоконтролю. Пытался быть сдержанным и рассудительным мужем, потому что неожиданно мне понравилась моя роль. Мне понравилось приходить домой и всегда видеть ласковую и заботливую Риту. Оттого и было сейчас настолько тяжело не встряхнуть Риту, чтобы она выкинула чушь из своей хорошенькой головки.

Потому что сказать мне ей было нечего. 

Клясться в вечной любви? 

Я не хотел ее обманывать. Кого угодно, но только не ее.

Уверять, что ничего не чувствую к Есе?

А как, если сам ни черта не понимал, что и к кому я чувствую? Проще было забить на все эти мысли и размышления и наслаждаться жизнью. С Ритой мне было хорошо. Даже слишком. Я был готов ради нее меняться, потому что видел ее безграничную влюбленность и веру в наши отношения. 

Я тоже верил в Риту и в наш брак. 

Отец оказался прав, когда предположил, что Кокосик мне идеально подойдет. А я вот сильно облажался, поверив в то, что она любила меня искренне, верно и чисто. 

Рита ушла из дома без телефона. Я был на сто процентов уверен, что никакими съемками там и не пахло. Ей просто захотелось побыть в одиночестве — подальше от меня. Я это понимал, но ни черта не принимал. 

Через два часа не выдержал и набрал номер агента, которого подыскал для нее. Ольга уверила меня в том, что никаких съемок у Риты, конечно же, нет. 

— Оль, а ты не можешь найти мне контакты этого, с кем сегодня у нее были съемки?

— Тебе данные на компанию скинуть? Яр, там работа в Италии, но мы не могли не попробовать, там такой уровень.

— Да не нужна мне вся эта компания. — Я потер переносицу, понимая, что еще чуть-чуть и просто сорвусь. — Дай-ка мне номер, а лучше адрес этого недоумка, который к Рите приставал.

—  Как приставал? — ахнула девушка. — Марко не мог, он же такой воспитанный… 

— Какой еще Мрко? Там Виктор какой-то.

— Ах он. Кошмар какой. Сейчас, Ярослав, я все узнаю.

Еще через десять минут у меня был адрес гостиницы и цифры номера, в котором остановился этот залетный итальянец. 

Через час я был на месте. Мужчина быстро открыл мне дверь и вряд ли успел понять, за что получил. Кто-то бы сказал, что я поступил неправильно, вымещая всю свою злость на этом бедолаге, но мне было срать. Я был безумно зол не только на него, но и на себя. А так как с самоизбиением я, увы, никак не справился бы, нашел самый доступный вариант. Только дохленький. Три удара: два под дых, один по морде, — и этот идиот отрубился

— Сука, — зашипел, хватая вялое тело за плечо, вспомнил, что лежачего как бы не бьют и не пинают, и заехал ему еще пару раз по морде, целенаправленно в нос. Хрен на людях появится теперь.

Когда я вернулся домой, меня слегка отпустило, только вот увиденная картина пошатнула все мои представления о действительности.

— Рит, — вкрадчиво позвал ее, медленно приближаясь к жене, — что ты делаешь? — неверяще спросил, оглядывая бардак в нашей комнате — разбросанные вещи и чемодан, валяющийся рядом с кроватью.