— Определись с показаниями: вы планируете меня убить или всё-таки заставить служить? — отрешённо спрашивает Эмиль. — Пока что ты похож на безумца, сочиняющего историю на ходу.

— И снова ошибаешься, князь, — шепчет маг. — Думаешь, почему мы так легко уходим от твоих ищеек? Мы всегда рядом, каждый твой шаг нам уже известен.

— Удивительно, почему эти хвалёные сообщники до сих пор не освободили тебя из плена? Уж не потому ли, что их попросту нет? Целые сутки вход в мой дворец открыт для всех пострадавших на Харском поле, но никто их них ещё не вспорол себе горло, чтобы явить очередного проклятого, — презрительно отвечает Эмиль.

— Нам это не нужно, — пожимает плечами маг, а князь тихо усмехается.

— Ну конечно. Всё это — пустая болтовня. Где графиня Вельтман?

— В надёжном месте и под контролем. Не буду лукавить, она нам совершенно не нужна, в отличие от твоей невесты. Графиня жива лишь до тех пор, пока её величество не решит, как с ней поступить. Приготовься утешать свою ненаглядную избранницу, потому что это случится совсем скоро.

В ужасе я зажимаю рот обеими руками, сдерживая вскрик. О боги, Алиса не должна погибнуть по моей вине! Хочется выбежать из своего укрытия, вломиться в камеру и трясти этого безумца до тех пор, пока он не расскажет, куда её спрятал, но ноги словно приросли к полу. По лицу текут беззвучные слёзы, но я не утираю их, боясь лишний раз пошевелиться.

— Неужели ты думаешь, что после этого останешься в живых? — Тон Эмиля угрожающе понижается.

Мягко сияющие нити магии наливаются светом, удавкой сдавливая шею теневика. Он терпит, хрипит, лицо наливается кровью, горло сначала краснеет, потом чернеет. Эмиль отпускает его лишь когда появляется первая капля крови.

Маг кашляет, захлёбываясь воздухом, но всё равно улыбается.

— Моя жизнь ничего не значит, князь. Ты можешь запытать меня до смерти, но ответов на свои вопросы не получишь.

— Это мы ещё посмотрим, — сквозь зубы цедит Эмиль, поднимаясь на ноги. — Надеюсь, ты набрался сил — сегодняшняя ночь пройдёт не так спокойно, как предыдущая.

Он выходит в коридор, впуская внутрь стражу, а я прикладываю печатку к камню, закрывая отверстие в стене. В абсолютной тьме нащупываю углубление, открывающее потайную дверь. Слёзы льются нескончаемым потоком, когда я падаю в руки ворвавшегося в комнату князя.

Оцепенение сковывает всё тело, пока Снежа долго расчёсывает мои влажные после ванны волосы. Она помогает собираться ко сну, но я, словно погружённая в транс, скорее мешаю ей каждым неловким движением.

Подслушанный разговор выпил последние силы, выгрыз надежду, до того ещё теплящуюся в душе. Вся предыдущая жизнь теперь бесполезна, бессмысленна. Что толку сбежать от палача, если вместо меня оказываются мертвы другие люди? Похоже, прошлый раз был не таким уж плохим, как казалось раньше. Тогда казнили только меня, а сейчас тысячи человек ранены или погибли на Харском поле, Алиса похищена теневиками и скоро тоже исчезнет навсегда. «Это всё моя вина, — твержу я себе, одёргивая тонкую ткань ночной рубашки. — Они все мертвы из-за моего эгоистичного желания выжить».

Гнетущее чувство бессилия оборачивается ненавистью к себе. Ничтожная, никчёмная девчонка! И почему я решила, что могу изменить судьбу, наплевав на чужие жизни? Слёзы больше не бегут по моему лицу, они все остались там, в темнице. Их место занимает отчаяние.

Но вся злость души сменяется паникой, когда Снежа заканчивает заплетать мои волосы в свободную косу и открывает дверь в спальню. Я в ужасе замираю на пороге, уставившись на постель. Никакое успокоительное не спасёт от ночных кошмаров, которые навалятся на меня, стоит только лечь под одеяло и закрыть глаза.

— Неси платье, Снежа, — приказываю я, не делая и шага внутрь комнаты. — Я хочу увидеть его высочество.

— О боги! — Девушка всплёскивает руками, округляя глаза. — Ваша светлость, время уже позднее, князь наверняка отошёл ко сну. Не дело это врываться в мужскую спальню посреди ночи!

— Делай, что говорю! — прикрикиваю я. Захлопнув дверь, возвращаюсь в гостиную, нетерпеливо жду, когда служанка найдёт подходящее платье.

Снежа возвращается с ворохом ткани, помогает просунуть руки в тяжёлые рукава с разрезами, застегивает тонкие крючки от линии декольте и до пояса, расправляет расширяющуюся книзу ткань юбки, между которыми при ходьбе мелькает нижняя рубашка.

— Баронесса с меня шкуру сдерёт, когда узнает, — всхлипывает девушка. — А Мила ещё добавит.

— Иди спать, — велю я. Подхожу к секретеру, достаю лист бумаги и быстро пишу записку. — Вот, скажешь, что спала и ничего не слышала, я сама сбежала.

«Тем более, я могу вернуться куда раньше, чем заметят моё отсутствие», — мрачно думаю я, выходя из своих покоев в тихий коридор. Сама не знаю, зачем иду к Эмилю. Что если меня не пустят к нему? Или, ещё хуже, он сам отправит меня обратно? Тревожные мысли крутятся в голове, но одно я знаю точно: не хочу сейчас быть одна. Кажется, стоит остаться в спальне, и к утру я сойду с ума.

Завидев меня, камердинер князя удивлённо приподнимает брови.

— Его высочество принимает ванну. Если миледи изволит подождать…

— Изволит, — прерываю его я.

В небольшой гостиной, куда привёл меня слуга, царит полумрак, лишь два светильника горят на тумбах у дивана. На столике лежит толстый фолиант в кожаной обложке. Наверно, очень древняя книга, не чета тем, которыми я пыталась занять себя в минуты тревоги.

Нервно покусывая губы, я отхожу к окну. Постукиваю пальцами по раме, смотрю в сад. Волнение заставляет сердце учащённо биться. Зачем я пришла? Что ему скажу? Может, лучше уйти, пока не поздно?

— Лия?

Замираю, вцепившись в портьеру. Всё, бежать некуда, нужно хотя бы иметь смелость объясниться. Заставляю себя обернуться и отпустить несчастную штору, которая уже готова слететь с карниза.

Эмиль одет в светлую рубаху и простые тонкие штаны. Влажные волосы липнут к ткани, оставляя на ней мокрые пятна. Он явно собирался ложиться спать, а тут я со своими тревогами. Будто мне одной сейчас тяжело.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает князь, подходя ко мне. От него пахнет мылом и свежей одеждой.

Качаю головой, стараясь не встречаться с ним взглядом, но Эмиль бережно поворачивает моё лицо к себе.

— Ты здорова? Позвать Отто?

— Не надо, я в порядке, — испуганно отвечаю, сжимая его руку. Не хватает ещё господина Рейснера разбудить посреди ночи, когда он и так целый день крутится среди раненых.

Эмиль непонимающе смотрит на меня, явно ожидая объяснений, но в моей голове как назло нет ни малейшей весомой причины, оправдывающей столь странный поступок. Потупившись, я говорю единственное, что приходит на ум: правду.

— Я боюсь оставаться одна, — шепчу еле слышно. — Меня мучают кошмары, а когда просыпаюсь, то кажется, что вокруг одна лишь Тень. Так глупо, знаю…

— Вовсе нет.

Эмиль обнимает меня за плечи, и я с облегчением утыкаюсь носом ему в шею. С наслаждением вдыхаю его запах, с трудом сдерживая мольбу о поцелуе.

— Можно я побуду сегодня с тобой? — Спрашиваю, а сама, зажмурившись, прячу лицо на его груди.

— Конечно, Лия.

Он гладит меня по голове, как испуганного ребёнка, ни одним своим действием не показывая, что между нами может быть нечто большее, чем дружеские отношения. Неужели там, в темнице, только я дрожала от каждого прикосновения? И это томительное, пробирающее до кончиков пальцев желание — оно только моё? Нет ничего более унизительного, чем вешаться на мужчину, не желающего близости, и когда Эмиль отстраняется, я тоже отступаю на шаг. «Какая же ты глупая девчонка, Лия», — твержу я себе, прикусывая губу, чтобы не разреветься от боли, пронзающей сердце.

— Спальня в твоём распоряжении. Она тут, за соседней дверью. Я всю ночь буду рядом, и если тебя снова потревожат кошмары, просто позови.