– Остальные? Боже, сколько же их всего?

– Десять,– сверился с накладной доставщик.– Включая опорные стойки и дополнительные принадлежности.

– Десять…– недоверчиво протянула Изабел.

– Тортик не маленький,– заметил мужчина.

– Угу,– буркнула Изабел, глядя, как он забирается в фургон.– Особенно для нас четверых.

К тому времени, как Оливия вышла на лестницу, белые коробки уже аккуратно стояли в углу коридора.

– Я не знала, куда их деть,– пожала плечами Изабел, выходя из кухни.

Бросив взор на мать, она пришла в ужас. Яркая косметика на фоне мертвенно-бледной кожи пугала. Оливия крепко держалась за перила и выглядела так, будто вот-вот грохнется в обморок.

– Мамочка, как ты себя чувствуешь? – с беспокойством спросила Изабел.

– Скоро буду в порядке,– с непонятной бодростью отозвалась Оливия.– Я просто не выспалась.

– Как и все мы,– кивнула Изабел.– По-хорошему, нам надо бы лечь в постель.

– Ты права. Однако пока нельзя.– Оливия нервно улыбнулась дочери.– Еще нужно отменить свадьбу, всех обзвонить. Я составила список.

– Мамочка, я знаю, это очень тяжело для тебя.

– Не тяжелее, чем для других,– вздернула подбородок миссис Хэвилл.– Чем я лучше остальных? В конце концов, это не конец света, а всего лишь свадьба.

– Всего лишь свадьба,– эхом откликнулась Р1забел.– Честно говоря, мне кажется, такого понятия, как свадьба, не существует вообще.

Поздним утром в комнату, где спала Милли, постучали.

– Ты проснулась? – войдя, спросила Эсме.– Изабел звонит.

– Ох,– сонно протянула Милли, села в кровати и откинула со лба волосы.

Голова налилась тяжестью и болела, голос был словно чужим. Милли взглянула на крестную и попыталась улыбнуться, но кожа на лице пересохла и стянулась, а мышцы не желали работать. Что произошло? Какой-то провал в памяти… Почему она ночевала у Эсме?

– Я принесу трубку,– сказала Эсме и удалилась.

Милли откинулась на подушку и принялась разглядывать фисташковый потолок, недоумевая, отчего чувствует себя не в своей тарелке. Затем, в одно мгновение, память острым уколом вернулась: свадьбы не будет.

Свадьбы не будет. Милли осторожно прокатила эту мысль в голове, ожидая нового приступа мучений или потока слез, но этим утром ее глаза были сухими, а рассудок спокойным. Сон сгладил бурные эмоции вечера. Милли ощущала скорее удивление, нежели расстройство; ее сердце было скорее в смятении, нежели разрывалось от горя. Ей едва верилось в происходящее. Свадьба – ее грандиозная, пышная свадьба – не состоится. Как такое могло произойти? Как мог исчезнуть Центр ее жизни? Вершина горы, на которую она так долго карабкалась, вдруг растворилась в воздухе, а она осталась на крутом склоне, цепляясь за камни и растерянно оглядываясь в поисках ориентира.

– Я принесла трубку.– Возле кровати возникла Эсме.– Хочешь кофе?

Милли кивнула и взяла телефон.

– Привет,– скрипучим голосом сказала она.

– Привет,– послышался в трубке голос Изабел.– Ты в порядке?

– Более или менее.

– Саймон не звонил?

– А что? Он…

– Нет,– поспешно ответила Изабел.– Нет, домой он тоже не звонил. Я просто поинтересовалась. На всякий случай.

– А-а… Я спала, ни с кем не общалась.

Последовала пауза. Милли наблюдала, как Эсме раздвигает шторы и подвязывает их широкими плетеными лентами. День выдался солнечным, снег искрился на морозе. Улыбнувшись, крестная тихо вышла из комнаты.

– Изабел, прости меня, пожалуйста,– медленно проговорила Милли.– За то, что подставила тебя.

– Ладно, не переживай.

– Я просто сорвалась. Я… Ты же знаешь, как это бывает.

– Знаю, знаю. Я бы и сама так поступила.

– Не ври,– слабо хихикнула Милли.– Ты в миллион раз выдержаннее, чем я.

– Не волнуйся. Ничего страшного.

– Правда? Неужели мама весь вечер не читала тебе нотаций?

– Ей было некогда. Мы все ужасно заняты.

– Чем? – наморщила лоб Милли.

– Отменяем свадьбу,– после долгого молчания промолвила Изабел с неподдельным огорчением в голосе.

– А-а,– опять протянула Милли. У нее засосало под ложечкой.– Ну да, разумеется. Понимаю.

– Господи, Милли, мне очень жаль. Я думала, ты сообразишь.

– Я сообразила. То есть соображаю. Естественно, надо все отменить.

– Отчасти из-за этого я тебя и беспокою. Конечно, не самое удачное время, чтобы спрашивать, но все-таки: мне надо позвонить кому-нибудь еще? Я имею в виду тех, кто не попал в мамин красный блокнот.

– Не знаю…– Милли сглотнула.– А кого ты уже известила?

– Примерно половину гостей. Дошла до Мэдисонов. Люди Гарри тоже заняты этим.

– Да-а, дела…– Беспричинные слезы подступили к глазам Милли.– Работы у вас хоть отбавляй.

– Некоторые из гостей уже собирались выезжать, пришлось их разворачивать.

– Понятно.– Милли глубоко вздохнула.– Извини, я просто идиотка. А как, собственно, вы это делаете?

– Обзваниваем гостей по списку. Все без исключения реагируют очень любезно.

Милли принялась нервно крутить в пальцах листок бумаги.

– Что вы им говорите?

– Что ты заболела. Ничего лучше не придумали.

– И как, верят?

– Трудно сказать. Кто-то, наверное, верит.

Сестры снова замолчали.

– Ладно,– прервала затянувшуюся паузу Милли.– Если я кого-то вспомню, то перезвоню.

– Когда вернешься домой?

– Не знаю.

Милли прикрыла глаза и представила свою комнату: разбросанные повсюду подарки и поздравительные открытки, распахнутый чемодан с вещами для медового месяца, свадебное платье в чехле, похожее на привидение…

– Не знаю,– повторила она.– По крайней мере, пока не…

– Правильно,– помолчав, сказала Изабел.– Послушай, я забегу тебя проведать, ладно? Когда управлюсь.

– Изабел, спасибо тебе. За все.

– Нет проблем. Надеюсь, когда-нибудь ты тоже мне поможешь.

Милли едва заметно улыбнулась.

– Договорились.

Она положила трубку и увидела в дверях Эсме. Крестная держала в руках поднос.

– Кофе,– объявила она, ставя поднос.– Отметим праздник.

– Какой? – недоверчиво спросила Милли.

– Твое спасение.– Эсме с двумя фарфоровыми чашками в руках присела на краешек кровати.– Избавление от матримониальных уз.