Вернувшись домой вечером, Джеймс Хэвилл обнаружил, что дом погружен в безмолвие, а свет притушен. Повесив пальто, Джеймс скорчил рожу своему отражению в зеркале и бесшумно открыл дверь в кухню. Стол по-прежнему был завален остатками свадебных аксессуаров и грязными кофейными чашками. Посреди этого немого полумрака, понурившись и ссутулив плечи, сидела Оливия.

Сперва она не замечала мужа, затем, будто услышав его голос, вскинула голову. Бросив на Джеймса настороженный взгляд, тут же отвела глаза и, словно защищаясь, закрыла лицо ладонями.

Джеймс неуклюже шагнул вперед, чувствуя себя школьным хулиганом.

– Ну,– начал он, ставя портфель на стул,– я вижу, ты управилась.– Он обвел взором кухню.– Денек у тебя выдался жаркий. Шутка ли, отказать от порога всему свету!

– Ерунда,– сипло выговорила Оливия.– Мне помогла Изабел. Мы с ней…– Она вдруг запнулась.– А как ты? Изабел сказала, что у тебя проблемы на работе. Я… я не знала. Прости.

– Ты не могла знать. Я тебе не рассказывал.

– Расскажи сейчас.

– Честно говоря, устал. Может быть, позже.

– Хорошо, позже,– неровным голосом произнесла Оливия.– Конечно.

Взглянув на жену, Джеймс испытал шок: в глазах Оливии стоял страх.

– Я налью тебе чаю,– торопливо промолвила она.

– Спасибо. Оливия…

– Я мигом!

Она вскочила из-за стола и, зацепившись рукавом за угол, с силой дернула ткань, будто желая во что бы то ни стало поскорей отвернуться от мужа к раковине, к чайнику – привычным неодушевленным предметам.

Джеймс сел за стол и принялся небрежно перелистывать красный блокнот. Страница за страницей – бесконечные списки, планы, памятки, даже миниатюрные наброски,– проект грандиозного мероприятия, осознал Джеймс.

– Лебеди,– вслух произнес он, дойдя до пункта, помеченного звездочкой.– Ты что, собиралась заказывать живых лебедей?

– Ледяных.– Лицо Оливии чуть просветлело.– Изо льда. Наполненных…– Она запнулась.– Впрочем, неважно.

– Наполненных чем?

– Устрицами.

– Я люблю устриц.

– Знаю.

Оливия неловко взяла чайник, повернулась, чтобы поставить его на стол, но он выскользнул у нее из рук и вдребезги разлетелся, ударившись о кафельный пол. Миссис Хэвилл негромко вскрикнула.

– Оливия! – Джеймс вскочил на ноги.– Ты не поранилась?

Осколки китайского фарфора валялись в луже горячего чая, струйки которого растеклись по ложбинкам между плитками. С одного из осколков укоризненно смотрел желтый утиный глаз.

– Разбился,– огорченно прошептала Оливия.– Этот чайник прослужил нам тридцать два года!

Словно не веря глазам, она подняла с пола отбитую ручку чайника и стала ее разглядывать.

– Купим новый,– пообещал Джеймс.

– Я не хочу новый,– нервно проговорила Оливия,– я хочу…– Внезапно она обернулась и в упор взглянула на мужа.– Ты от меня уходишь?

– Что? – Он потрясенно посмотрел на нее.

– Ты собираешься от меня уйти,– спокойно повторила Оливия и, опустив взор, сжала в руке осколок чайника.– В новую жизнь. В новую, интересную жизнь.

На миг в кухне воцарилась звенящая тишина, потом Джеймс, все поняв, резко выдохнул.

– Так ты меня слышала,– медленно промолвил он, пытаясь собраться с мыслями.– Слышала. Я не сообразил…

– Да, я тебя слышала,– подтвердила миссис Хэвилл, не поднимая глаз.– Разве ты этого не хотел?

– Оливия…

– Полагаю, ты намеревался сообщить это после свадьбы Милли,– перебила его Оливия, теребя осколок ручки.– Не хотел портить счастливое событие. Что ж, счастливое событие пошло прахом, поэтому тебе нет нужды тянуть. Можешь уходить.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Я так не говорила,– произнесла Оливия чуть более резко, по-прежнему не поднимая головы.

Супруги надолго замолчали. На полу в противоположном конце кухни наконец замер последний чайный ручеек.

– Та проблема на работе,– внезапно сменил тему Джеймс,– та, о которой упоминала Изабел, связана с реорганизацией фирмы. Три отдела переводят в Эдинбург. Руководство интересовалось, не хочу ли я переехать. Я сказал… сказал, что подумаю.

– Ты мне не рассказывал.

– Не рассказывал.– Джеймс будто оправдывался.– Потому что заранее знал твой ответ.

– Да? Очень умно.

– Ты пустила корни в этом городе, Оливия. У тебя здесь свое дело, друзья. Конечно, ты не захочешь все бросить. Но я больше не могу оставаться, мне нужно что-то новое. Неужели тебе никогда не хотелось уехать и начать жизнь заново? Я чувствую себя так, будто загнан в угол. Может быть, перемена места поможет мне обрести душевный покой. Другой вид из окна по утрам. Другой воздух.

– Понятно,– нервно и резко сказала Оливия после долгого молчания.– Что ж, вперед. Не буду тебя задерживать. Собрать твои чемоданы?

– Оливия…

– Не забудь прислать открытку.

– Оливия, не веди себя так!

– Что значит «так»? Как я, по-твоему, должна себя вести? Ты собираешься меня бросить!

– Хорошо, а как, по-твоему, мне следовало поступить? – вспылил Джеймс.– Сразу отказаться? Еще на двадцать лет застрять в Бате?

– Нет! – В глазах Оливии сверкнули слезы.– Ты должен был спросить, поеду ли я с тобой! Я твоя жена, Джеймс. Ты должен был спросить меня.

– А что толку? Ты бы ответила…

– Ты не знаешь! – Голос Оливии задрожал, и она высоко подняла подбородок.– Ты не знаешь, что бы я ответила. Ты даже не потрудился поинтересоваться моим мнением.

– Я…

– Даже не потрудился,– повторила Оливия с едва заметной ноткой презрения.

В кухне вновь повисло тягостное молчание.

– А что бы ты ответила? – наконец промолвил Джеймс.– Если бы я спросил тебя?

Он попытался поймать взгляд жены, но та с непроницаемым выражением лица смотрела на осколок чайника, который все еще сжимала в руках.

В дверь позвонили. Хэвиллы не пошевелились.

– Что бы ты ответила, Оливия? – снова обратился к жене Джеймс.

– Не знаю.– Оливия положила осколок на стол и подняла глаза.– Наверное, спросила бы, неужели тебя действительно так сильно угнетает наша жизнь и неужели ты вправду веришь, что переезд в другой город разом решит все проблемы. И если бы ты ответил «да»…