Яна слабо улыбнулась. Не представляю, что у нее сейчас в голове. Надеюсь, она не передумает и не сдастся, когда уже через пару дней можно будет говорить о будущем. Ее будущем.

Я слушала мужчин и копалась в своих мыслях. Есть возможность что-то исправить. Но на это нужно решиться. Хоть и я слышу, как отзывается Богдан, у меня такого энтузиазма точно нет.

Мужчины еще около часа разговаривали. Я лишь урывками вырывала цепляющие мой интерес фразы, из которых я стала понимать, кем был Богдан раньше. Военным. И судя по всему, эти двое вместе служили.

Подняв эту тему, в моей голове тут же всплыл образ отца в форме. Высокий, статный, красивый. Думаю и Богдан в форме выглядел блестяще.

Мне кажется, что мои пальцы до сих пор помнят его кожу, каждую морщинку. Но стараясь отделаться от этих мыслей, тряхнула головой.

Мужчина до сих пор все еще приобнимает меня за талию. Что это?

- Простите, но мне нужно выйти, — прерываю разговор мужчин.

— Я провожу, — подхватывает меня под локоть Богдан и помогает выйти из-за стола.

У дверей уборной, к которой мужчина меня слегка подтолкнул в спину, я остановилась.

— Я дальше сама, — отстраняю его руки от себя. — Я справлюсь. Уж не думаешь ли ты помочь мне и в этом? — горько усмехаюсь и слышу в ответ его выдох.

— Если нужно, то помогу, — боже, какой упрямый мужчина.

— Богдан, — поворачиваюсь к нему. — Я тут сама справлюсь. Можешь подождать здесь, чтобы быть уверенным, что ничего со мной не случится.

— Хорошо, — сдается он и отступает, пропуская меня.

Как стыдно. Почему мне так стыдно?

После плотного обеда, а мне пришлось хорошо поесть, чтобы не расстроить Богдана, мы выехали обратно.

Яр отзвонился, сказав, что уже дома и собирается делать уроки, которыми его “завалили”.

— Вы давно знакомы? — нарушаю тишину первой, потому что в голове сидят обрывки фраз.

— Да, — коротко отвечает мужчина.

— Кем ты был раньше? Вот когда познакомился с Алехиным, — пытаюсь разговорить этого молчуна.

Но он снова молчит. И мне становится смешно. Ну, вот, правда. Откидываю голову на подголовник и начинаю смеяться. И это похоже на истерику, потому что меня сильно накрывает. Из глаз брызнули слезы, но я не могу успокоиться и продолжаю смеяться истерическим смехом.

Я прихожу в себя, только после того как ощущаю на своем лице его горячие ладони.

— Тише-тише, — шепчет он и прижимает к своей груди. — Спокойно, девочка, — и что-то еще продолжает нашептывать, неразборчивое, а я погружаюсь в сон, окутанная его запахом и спокойствием, что дарит его близость.

Проснулась я на удивление легко. В своей постели. Тишина. Лишь только приглушенно звучат голоса мужчин. А прислушавшись, поняла, что это Яр с Богданом на кухне разговаривают.

Сколько же я времени проспала?

Поднимаюсь с постели и осторожно иду на слух. На кухню. Но из-за угла коридора появляться не тороплюсь, потому что меня разобрало любопытство и я стала слушать разговор. Достаточно серьезный разговор между двумя мужчинами.

— Лечение? Ей возможно восстановить зрение? Она сможет видеть? — завалил вопросами мой Ярик.

— Да, все возможно, но более точно сказать смогут после обследования. Полного обследования в специализированном мед. центре. Через пару тройку дней я отвезу Яну туда, и нам нужно будет с тобой как-то находить общий язык. Я не хочу находиться в постоянном не понятном для меня сражении за какое-то одному тебе известное место или звание. Я хочу вам помочь. Вот и все. И если у меня будет возможность, то я помогу и тебе и твоей сестре.

— Я не вижу, ради чего ты это делаешь, — усмехается брат.

Но голос Богдана остается серьезным.

— Ты еще мал, и тебе не понять. Но поверь мне, не ради какой-то выгоды.

— Вот это и странно. Может ты маньяк, какой или убийца…

— Только зачем мне тогда вам помогать? Не находишь странным свое предположение? — слышу по голосу как он усмехается.

— Ну да, не сходится. А может, ты нас на органы продашь. Да не знаю я, почему я тебе не доверяю. Согласись, очень сложно взять и поверить какому-то левому мужику.

Повисла тишина. Я понимаю Яра, и не осуждаю его слов. И уважаю в этот момент Богдана еще сильнее, потому что он держится и не грубит пацану, который в этот момент резко высказывается и возможно даже нарывается на грубость. Ведь можно быть благодарным уже за то, что мужчина помог выбраться от тетки. И сейчас мы совершенно не нуждаемся в том, чтобы заработать на еду и не думать: а выдержит ли замок дверной очередного натиска собутыльников дорогой родственницы?

— Ты мне не нравишься, — прерывают мои мысли слова брата.

— Позволь узнать, чем не угодил?

— Ты странный тип. Да.

— И чем же?

— Ну… — Ярик не находит ответа на свои претензии и вопросы. — Ладно, твоя взяла. То есть пока Яна будет на обследовании, мы будем тут вдвоем?

— Я еще обдумываю этот вариант. Хотя сомневаюсь, что смогу ее оставить там одну. Возможно, тебе придется побыть с Игнатом.

— Со стариком? — возмутился парнишка.

— Не такой уж он и старик. Многому научил бы тебя.

— Ну, уж нет, — возмутился Яр. — Уж лучше я с вами поеду.

— Исключено. Мне некогда будет присматривать за тобой.

— Мне не нужны няньки, — отмахивается брат.

— Не начинай, — и на этом я разворачиваюсь и хочу вернуться в постель, потому что после подслушивания странная усталость снова на меня навалилась. Ноги то и дело подкашивались, и я уже стала думать, что не дойду. Но все-таки удалось, и я без сил свалилась в постель.

Когда просыпаюсь в следующий раз, стоит полная тишина. Но меня тянет подняться и выйти из комнаты. И вот снова. Я поднимаю лицо к верху, и спрашиваю, словно услышу ответ:

— Что же тебе снится?

Вспоминаю тот раз, когда так же вот стояла и не решалась, войти или нет. И очень хорошо помню, чем это обернулось. А именно быть прижатой его мощным телом к постели, ощущая горячее дыхание, которое будоражило все естество. Я тогда почувствовала что-то, что мне еще совсем не знакомо. И вот это новое ощущение меня и испугало.

А снова стоя под дверью его спальни и слыша мужской стон, меня рвет на части. Я очень хочу к нему зайти. Но не решаюсь. Я прокручиваю в голове миллион отговорок. Словно весы, в чашах которых, и за, и против… войти или нет.

Но невозможно остаться безучастной, после всего, что он делает для нас, для меня. Поэтому я снова вхожу в его спальню без стука и иду на слух. Думать о правильности своих действий я буду утром и даже, возможно, жалеть. Но это будет потом.

А сейчас, дойдя до кровати, присаживаюсь на край постели и дотрагиваюсь до него. Он мечется из стороны в сторону. Что-то говорит невнятное. Я лишь могу различить обрывки фраз…

— Нет, нет… виноват. Простите меня ребята. Простите…

Я, не выдержав надрыва в его голосе, всхлипнула. У самой на глазах навернулись слезы. Да что же тебя мучает? Как мне помочь тебе?

Опускаю ладони на его грудь, и замираю ими в том месте, где сердце рвется в сумасшедшем ритме.

В какой-то миг Богдан успокаивается, и на мои руки укладываются мужские.

Я замираю.

— Эти сны, — начинаю говорить, но от волнения голос охрип. — Расскажи, — прошу его и надеюсь, что он не откажет мне.

Но вместо этого он тянет меня на себя и переворачивает на спину, оказываясь сверху.

— Я чувствую как тебе плохо, — шепчу я, но он по-прежнему молчит.

Лишь касается ладонью моей щеки. Я не боюсь его. Нет. Более того, я чувствую, что он меня не обидит.

От его невесомых касаний сбивается мое дыхание.

Его пальцы скользят по моему лицу, а замирают на губах, и я чувствую, как он склоняется надо мной. И тут же касание его губ. Такое мягкое. Осторожное, словно он боится меня напугать.

Я чуть приоткрываю губы в ответ, позволяя меня поцеловать. И он понимает мой знак.