— Богдан, — выдохнула его имя и замираю, встречаясь с его пронзительными серыми, как пасмурное небо, глазами.

Проснулся, так и не выспавшись. От силы, наверное, пару часов и то в забытье. Поворачиваюсь и…

— Лена, какого черта? — вскакиваю с постели, лишь бы подальше от нее.

— Добро утро, — слишком не правдоподобная у нее улыбка.

— Какое оно к черту доброе? Ты что забыла в моей постели?

Как я мог не почувствовать ее присутствие? Как? Значит, в один момент, реально отрубился. Слишком эмоциональным выдался день.

Но я как спал в одежде, так и проснулся, чего не скажешь о ней.

— Прикройся, — рычу на Симонову.

— Не нравлюсь? — обиженно поджимает губы, откидывая в сторону одеяло.

— Мне казалось, что вчера мы все выяснили. Оказывается, я ошибся.

— Не встречайся больше с ним, прошу. Мы уедем на море, отдохнем и будем жить, как и жили эти два года, — умоляюще смотрит на меня.

— Нет, Лен. Нет. Я благодарен тебе за все. Я не чувствую кроме этой благодарности к тебе ничего. Ты хорошая, правда. Но не моя, понимаешь? Найдешь еще своего мужика и все у тебя сложиться. Поверь. Не надо цепляться за меня как за спасательный жилет, круг. Я не то, что тебе нужно….

— Да откуда тебе знать? Откуда? — она выбежала из комнаты, в чем мать родила.

Вот тебе и доброе утро.

Семен отзвонился мне, сказав, во сколько примерно встретимся в ресторане, адрес которого скинул на телефон сообщением. Хотя обещал накануне заехать. Что изменилось?

Дома я не смог оставаться и слышать всхлипы Симоновой за стеной. Накрутила себе невесть что, а теперь страдает. Я же ничего не обещал. И повода не давал.

Оделся и вышел из квартиры. Машину Лены брать не стал. Не имел права. Без разрешения, даже смешно. Как мальчик, черте что.

Вышел и пошел… просто лишь бы идти, а не сидеть и ждать. Ждать самое ужасное, что могло придумать время. Именно время. Потому что мы ждем его, когда оно настанет, нужное, то самое время. Порой я его ненавижу. Оно мучительно долго идет или же не позволительно быстро бежит.

В ресторан зашел и меня тут же проводили до нужной кабинки. Усмехнулся. Ну Сема… Постучал и открыл дверь.

— Богдан… — произносит девушка и, распахнув свои глазища, смотрит на меня, замерев.

Внутри что-то зашевелилось, то ли ёкнуло, то ли ухнуло куда-то вниз и снова подпрыгнуло до горла.

Девушка, та самая, из снов.

— Богдан, — поднимается Семен. — Это Яна.

Я замечаю, как по щеке девушки скользит слезинка, внутри все сжимается. Давно я не чувствовал чего-то подобного.

Она делает пару неуверенных шагов в мою сторону и замирает, рассматривая.

— Ты немного похудел, — еле слышно говорит. — Можно обнять тебя? Соскучилась ужасно, — и смотрит в глаза, словно в душу заглядывает.

Я киваю… все, на что меня хватает. Кажется, меня самого захлестнет это цунами. Сумасшедшая волна эмоций.

Яна прижимается ко мне своим хрупким телом, я вдыхаю запах ее волос и сжимаю ее талию руками. Это что-то невообразимое. Это что-то сверхъестественное.

Чувствую, как подрагивают ее плечи.

— Не надо плакать, я же вот, — глажу ее по спине, плечам. Мне хочется ее все ощупать, потрогать, понять, что она реальная, а не сон снится.

— Два года, я тебя ждала, — шмыгает носом. — Ты совсем ничего не помнишь?

— Ничего.

— Так, давайте, садитесь. Сейчас есть принесут. Яна только с самолета, поэтому ее надо накормить обязательно, — усмехается, когда видит, что усаживаемся с девушкой рядом.

Она держит меня за руку и не собирается, кажется, отпускать. А мне и не хочется. Как же я хочу все вспомнить. Очень хочу. Знать, что между нами было, к чему мы шли. Такими глазами, с таким трепетом на меня никто не смотрел.

— Вам нужно поговорить, — спустя минут пятнадцать абсолютной тишины, пока все ели, то и дело, переглядываясь, заговорил Семен. — Я снял тебе номер, — продолжает, обращаясь к девушке. — Вот ключ-карта. Здесь рядом. Когда обратно?

— Завтра. Максимум послезавтра, смотря, как мои будут справляться. И… — она смотрит на меня, робко улыбаясь. — Я надеюсь, что вернусь не одна.

— Тогда на связи. Работа ждет. В любом случае, отзвонись мне, — он выходит из-за стола и Яна встает следом.

— Спасибо, Сем, — и целует его в щеку. Я отвел глаза. Червячок зашевелился в груди. Странное ощущение.

— Бо, девочку не обижать, — звучит вполне серьезно и без тени улыбки.

Нужно будит спросить, что между ними есть или было.

Яна усаживается мне на колени и обхватывает лицо ладошками, чуть прохладными. Укладываю руки на ее бедра, вдыхаю полной грудью ее запах. Она ведет пальчиками по лбу, бровям, спускаясь ими к скулам, по колючим щекам и подбородку, внимательно меня разглядывая. И это действие почему-то кажется мне знакомым.

— Мы так с тобой в первый раз познакомились. Я изучала твое лицо пальцами. Я тебя примерно таким и представляла. И глаза у тебя действительно красивые, — шепчет девушка.

— У тебя…

— Были проблемы со зрением. Да. Первый раз увидела тебя на фото, Семен дал. Вот теперь вижу вживую. Но ты действительно похудел, — укладывает ладони на мои плечи. — Я помню, каким ты был.

— Долго лежал в больнице. До сих пор не могу придти в форму, — отвечаю.

— Пойдем в гостиницу, там и поговорим? — улыбается, смущенно, а в глазах грусть.

— Пойдем.

Мы идем молча по улице, держась за руки. Он высокий и я рядом с ним чувствую себя дюймовочкой.

В голове рой вопросов, которые я хочу ему задать. Мы сегодня должны обговорить все, все и еще раз все. Всю жизнь. И все вспомнить. Должны вместе это пройти. В номер поднимаемся без слов. Я не знаю, о чем он думает. Изредка встречаемся взглядами. Легко не будет. Но у меня всего двое суток. И желание забрать его домой, в качестве мужа, кем он и является. Но не помнит.

Я скинула куртку. Она явно не для нашей зимы. В Бремене комфортная температура.

Бо тоже раздевается.

Я хочу сейчас одного. Полного контакта с ним. И мне не важно, что сейчас он обо мне подумает. Я хочу ему напомнить о нас.

Я забираюсь на диванчик с ногами, и рядом садится он. Все еще молча поглядывая на меня.

Милый мой. Как же я хочу тебе помочь все вспомнить.

— Почему ты в Германии живешь? — нарушает первым тишину.

— Я там лечилась. Вы с Семеном нас туда отправили.

— Нас?

— Меня, моего брата Ярика и Павлова Игната Петровича. Он твой, своего рода, наставник, что ли. Ярику уже четырнадцать. Передавал тебе привет, — на это он лишь кивнул. — Семен сказал, что ты живешь с женщиной, — как бы ни хотелось выдавать свои чувства, но голос дрогнул.

— Она мне помогла.

— Ты поедешь со мной туда? — мне важно было знать ответ.

— Я не знаю. Я не помню и не знаю, что мне делать. И бросить Лену я тоже вот так просто не могу.

Обидно, но я понимаю его чувства.

Теперь я даже не знаю о чем говорить. Про сына? Нет. Не хочу. Потому что он будет чувствовать себя обязанным. А это невыносимо когда так. Уж лучше пусть идет к ней.

Тишину разорвал телефон мобильного. Его.

— Да, Лен, я занят. Нет. Не волнуйся. Со мной все хорошо, — смотрит на меня, разговаривая с ней. Мое сердце просто вдребезги. Но я должна это пройти. Если он сомневается, я не имею права настаивать. Как бы мне не хотелось сейчас накричать, рассказать про сына… — Извини, беспокоится. Ей тоже тяжело принять то, что я не тот, кем она себе придумала.

— Я понимаю, — вдыхаю полной грудью, стараясь сдержать стон.

— Ян, расскажи как мы познакомились, — садиться на пол у дивана, у моих ног.

И я рассказываю. Все-все. Как разговаривали по телефону, как забрал нас от тетки. Про соседскую бабушку с котенком. Про его стрелковый клуб, который он собирался открывать. Про обследование и как нам с ним помог Семен. Про то, как мы расстались и потерялись на целых два года. Упускаю из разговора свою беременность, наш срочный брак. Потом замолкаю. И он молчит.