– Когда застала нас целующимися? – небрежно подсказал Мэтт, видя, что она не может найти подходящее слово. При воспоминании об этом поцелуе, заставившем ее забыть обо всем на свете, кровь бросилась Карли в лицо. Отогнав от себя это волнующее воспоминание и надеясь, что Мэтт припишет ее румянец жаре, она выправила гвоздь и свирепо ударила по шляпке.

– Эрин помолвлена с братом Шелби. Поскольку я заменяю Эрин мать, но ничего не понимаю в таких вещах, как цветы, платья для подружек невесты и тому подобное, Шелби помогает готовить свадьбу. Именно поэтому она и крутится у нас в доме.

Карли взялась за следующий гвоздь.

– И именно поэтому смотрит на меня так, словно готова оторвать мне голову.

Мэтт приподнял бровь.

– Ревнуешь, Кудряшка?

На этот раз она все-таки угодила себе по пальцу.

– Уй! – Карли бросила молоток и затрясла ушибленной рукой. – Ничего подобного! Как у тебя язык только повернулся сказать такое?

Мэтт усмехнулся. Карли, готовая выйти из себя, поняла, что этим только подтвердит его правоту. Поскольку допустить это нельзя было ни в коем случае, она сделала глубокий вдох, решив сохранить достоинство. Еще немного помахав рукой, Карли пришла к выводу, что палец цел, и вновь взялась за молоток.

– Слушай, я чиню крышу. Неужели у тебя нет других дел?

– Нет. – Мэтт протянул руку и забрал у нее молоток. – Я взял отгул.

Что ж, это объясняло его наряд.

– Тогда почему бы тебе не отправиться на рыбалку? – вызывающе спросила Карли. – Не понаблюдать за птичками? Не половить бабочек? Или не заняться тем, что в последнее время доставляло тебе удовольствие?

Она снова села на корточки и сердито уставилась на Конверса. Отнимать у него молоток было бы некрасиво. И бесполезно. Она по собственному опыту знала: если Мэтт не захочет, то не отдаст ни за что. Вместо этого она взялась за замазку. Решив, что это разозлит его сильнее, чем что-нибудь другое, Карли начала мазать липкой красной жидкостью уже забитые гвозди.

– Так я и поступил. Я приехал на мотоцикле. Карли опустила кисточку и посмотрела на него.

– Ты все еще ездишь на мотоцикле? – она хмыкнула. – Кажется, кто-то говорил, что все меняется.

– Я и изменился. Теперь у меня «Харлей».

– Ого! Ничего себе… «Харлей». Да, мотоцикл ты сменил. Так садись на него и уезжай, а мне дай дочинить крышу.

– Я приехал не только из-за холодильника и шапочки. Хотел предложить тебе покататься.

Эти слова застали Карли врасплох. Прошло несколько секунд, прежде чем к ней вернулся дар речи. —Что?

– Я пришел узнать, не хочешь ли ты покататься со мной на мотоцикле. Заодно и поужинаем.

Карли медленно опустила кисточку в банку, прищурилась и посмотрела на него.

– Мэтт Конверс, неужели ты меня куда-то приглашаешь?

Он твердо встретил ее насмешливый взгляд.

– Да, приглашаю.

Какое-то мгновение Карли просто молча смотрела на него. Еще вчера ее переполняли злость, боль и обида. Она чувствовала их и сейчас. Но сердце шептало ей: «Это же Мэтт». Ее захлестнули воспоминания. Когда-то этому человеку она могла простить все на свете. Все, кроме одного!

– Подожди минутку, – сказала Карли, у которой вдруг гулко забилось сердце. – Ты опять собираешься повторять свои штучки? Поцеловать, а потом убежать?

Он задумчиво улыбнулся своей лукавой, чуть ленивой улыбкой. Карли затаила дыхание. Ей понадобилось некоторое время, чтобы оторвать взгляд от губ Мэтта и посмотреть ему в глаза. Она злилась на себя за то, что млеет от его улыбки, но ничего не могла с собой поделать.

– Значит, ты думаешь, что я собираюсь тебя целовать?

– А разве нет?

– Может быть.

– Не выйдет, шериф.

Карли потянулась за кисточкой и начала мазать крышу, не глядя на гвозди. Сердце стучало так, что кровь гудела в ушах, живот скрутило. Поехать с Мэттом, на мотоцикле, целоваться с ним и, может быть, не только целоваться! Боже всемогущий, при одной мысли об этом у нее кружилась голова. Это было бы ошибкой. Она слишком хорошо знала это. Но ей так хотелось совершить эту ошибку, что сил сопротивляться почти не осталось. Она понимала, что готова прыгнуть из огня в полымя и, хуже того, сделать это с открытыми глазами. Если она снова обожжет крылья, винить будет некого, кроме себя самой.

Карли села на корточки и сердито уставилась на Мэтта.

– Предупреждаю: если ты снова начнешь нести эту чушь насчет «дружбы», я отрежу тебе яйца ножом для масла!

Мэтт мгновение смотрел на нее с нескрываемым удовольствием. Потом фыркнул, взял за руку и привлек к себе. Не обращая внимания на замазку.

– Ты пугаешь меня, Кудряшка, – сказал он и поцеловал ее.

Этот поцелуй сводил с ума так же, как и вчерашний. Карли закрыла глаза и забыла обо всем на свете. Когда Мэтг посадил ее к себе на колени, она обняла его за шею. Его губы были сухими, твердыми и теплыми. Когда Мэтт прикоснулся языком к ее губам, Карли безвольно раскрыла их. Ее тело дрожало, горело и изнывало от желания. Это был Мэтт, и она хотела его. Карли прижалась грудью к его груди и ответила на поцелуй.

У его губ был вкус мускуса. Горячий и жадный язык наполнил рот Карли, и она ощутила головокружение, как будто парила в воздухе, как будто он был ее единственным якорем на земле, и если бы она не держалась за него, то улетела бы, как лист, подхваченный ветром. Она прикоснулась языком к языку Мэтта и начала изучать его рот так же, как он изучал ее. Когда он развернул Карли и положил ее голову на свое широкое твердое плечо, она почувствовала себя маленькой и беспомощной. Но это был Мэтт, а рядом с ним она ничего не боялась. Судорожно вздохнув, она обвила руками его шею. Потом поняла, что все еще держит кисточку, и бросила ее. Та с негромким стуком упала на крышу, и Карли тут же забыла о ней.

Она вплела пальцы в его волосы; пряди, спускавшиеся на шею, были короткими и шелковистыми. Мэтт склонился над ней, заставил откинуться назад, провел губами по ее щеке и подбородку, покрыл частыми поцелуями шею, прихватил зубами мочку уха, а затем снова крепко поцеловал в губы, обнял и крепко прижал к груди. Карли ощутила, как напряглись его плечи и спина, почувствовала прикосновение его твердого члена к бедру. Ее сердце колотилось как безумное, словно, было готово выскочить из груди.

Потом Мэтт обхватил ее грудь ладонью и слегка сжал, и это было так приятно, что Карли слабо охнула и задрожала от наслаждения.

Он поднял голову, прервав поцелуй. Карли открыла глаза и ошеломленно посмотрела на Мэтта. Его лицо потемнело, глаза возбужденно горели. Он тяжело дышал.

Он желал ее. Отчаянно. Ошибиться было невозможно.

Его рука по-прежнему лежала на ее груди. Карли посмотрела на эту руку сверху вниз, увидела, загорелые, красивые мужские пальцы на фоне выцветшей зеленой тенниски и затаила дыхание. Это была рука Мэтта. Она тысячи раз видела ее во сне и узнала бы где угодно. Рука была теплой, сильной и сжимала ее грудь. Напрягшийся сосок упирался в его ладонь. Карли обдало жаром, внизу живота все сжалось от желания. Она с трудом втянула в себя горячий воздух.

– Мэтт… – прошептала Карли, изнемогавшая от страсти и готовая сдаться. Она закрыла глаза и потянулась к его губам.

– Карли… – В его хрипловатом голосе звучали страсть, огорчение и насмешка над самим собой. Когда Мэтт продолжил, насмешка и огорчение стали еще более явными. – Малышка, я думаю, что это не очень хорошая мысль.

Он думает, что это не очень хорошая мысль?! Ее глаза мгновенно открылись.

– Что? – зарычала она и попыталась сесть. Мэтт все еще склонялся над ней, все еще обнимал ее, но Карли толкнула его в плечо и выпрямилась. Мэтт схватил ее за талию, помешав вскочить, встретил ее яростный, негодующий взгляд и подмигнул.

Я убью его, на этот раз точно убью.

– Мы на крыше, – сказал он. Теперь Карли видела, что его глаза все еще темны от страсти, щеки заливает румянец, а дыхание прерывается. – Одно неловкое движение – и конец. Все-таки двенадцать метров высоты. Место не слишком подходящее.