– Он просто заговаривает нам зубы. Ничего не выйдет, – ответила Лисса и снова посмотрела на Мэтта. – Мы хотим поговорить о тебе и Карли.

– Это не вашего ума дело, – огрызнулся Мэтт и выплеснул в раковину все содержимое кофейника.

– Эй, это для Коллина! – запротестовала Эрин. – Он придет с минуты на минуту.

– Коллин скажет мне спасибо.

– Мы провели голосование на тему «Ты и Карли», – сказала Дани. – И одобрили. Единогласно.

– Значит, я могу умереть спокойно. – Мэтт вывернул кран, чтобы сполоснуть кофейник, а заодно заглушить голоса трио.

– Понимаешь, есть одна маленькая проблема, – сказала Эрин, когда он закрыл кран. – Сейчас сюда заявится Шелби. Она хочет ехать с нами в церковь.

– Черт бы все побрал, – пробормотал Мэтт, ставя кофейник и живо представляя себе, как Карли спускается по лестнице и присоединяется к этой веселой компании. – Неужели ты не могла выйти за кого-нибудь, кроме брата Шелби?

– Могла, – сказала Эрин, когда Мэтт открыл заднюю дверь и посвистел Энни. – Но почему?

– Может быть, потому, что Коллин самодовольный болван? – невинно спросила Дани.

– Неправда! – разозлилась Эрин.

– Правда, – возразила Лисса и состроила гримасу. – Он действительно болван.

– Мэтт… – взмолилась Эрин.

– Дамы, я тут ни при чем. Если мне не придется надевать на церемонию розовую бабочку, можешь выходить за Коллина. – Тут Мэтт увидел Майка Толера, прибывшего охранять Карли, и помахал ему. – Даже если он болван.

– Кто? – с любопытством спросил Майк.

– Девушки объяснят. – Мэтт насмешливо улыбнулся Эрин, поднял руку в знак приветствия и отправился на работу.

Где целый день пытался выкинуть из головы песенку из одной старой комедии, где говорилось, что любовь и брак – то же, что лошадь и карета.

Следующая неделя пролетела быстро.

Не желая снова пугать весь дом, Карли начала принимать двойные дозы снотворного, и кошмары перестали ее мучить. Сандра выписалась из больницы и стала жить с ней в одной комнате, ночуя на раскладушке, взятой взаймы у соседа. Мэтт пришел к выводу, что Сандра подвергалась «косвенной опасности»; иными словами, повторное нападение ей не грозило. Но после случившегося бедная Сандра ни за что не осталась бы одна в особняке, который она называла домом с привидениями. Кроме того, Мэтт все еще считал особняк местом преступления: это означало, что дом закрыт для всех, кроме представителей закона. Карли доказывала себе, что это хорошо, поскольку, во-первых, спать теперь с Мэттом было невозможно, что избавляло Карли от мучительных раздумий на эту тему; во-вторых, отныне они были связаны с Сандрой как муха и липкая бумага; и в-третьих – она никогда не оставалась одна. Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах. Разве что в ванной с запертой дверью.

Радуясь тому, что она находится под официальной охраной, как назвал это Мэтт, и жалея, что оказалась в таком положении по собственной вине, Карли чувствовала, что мотив «спасите, убивают» начинает ей приедаться. Либо ты перестаешь бояться, и жизнь потихоньку начинает брать свое, либо сходишь с ума.

Невозможность уединиться действовала ей на нервы. И, следовало признать, не только ей. Неудобства испытывали все, включая хозяев. Сестры Мэтта держались исключительно доброжелательно, они ей очень нравились, но две посторонние женщины были серьезной помехой для двух работающих девушек, у которых были кавалеры, и для Эрин, которая готовилась к свадьбе.

К этому следовало прибавить, что один помощник шерифа дежурил при Карли постоянно, а тех, кто находился не при исполнении, приманивали блюда, приготовленные Сандрой. И что Хьюго и Энни устраивали игру в догонялки по крайней мере пару раз в день. В общем, это был не дом, а круглосуточный цирк. Достоинством такого положения было то, что в этом хаосе не оставалось времени для страха, а недостатком – то, что здесь можно было сойти с ума.

Сам Мэтт в этом хаосе практически не участвовал. Он приходил домой только для того, чтобы поспать, редко являлся раньше полуночи и снова уходил в шесть утра.

Впрочем, его помощникам тоже приходилось несладко. Перечень преступлений становился все длиннее, старые дела громоздились пачками, а Мэтт каждую свободную минуту уделял определению личности человека, который напал на Карли и Сандру. До сих пор без особого успеха, как с кислой миной признался Антонио. когда наступила его очередь опекать Карли.

Самой многообещающей из улик был потерянный преступником носовой платок. Платок был пропитан хлороформом (что объясняло замеченный Карли сладковатый запах), и на нем были вышиты три буквы. Но проблема заключалась в том, что платок был старым, застиранным, а вышивка – такой стилизованной, что крошечные буквы могли означать BLH, RIH, RLH или ВШ. Возможно, что последняя буква была вообще не Н, а А. Они пытались связаться с производителем и раздобыть образцы шрифта, пробовали с помощью компьютера уточнить начертания букв. Но все эти сочетания ничего не значили ни для Карли, ни для всех остальных. Такие инициалы имела четвертая часть мужского населения штата Джорджия, не считая чикагских знакомых Карли, которые могли податься на юг.

Все это звучало не слишком обнадеживающе и не сулило скорого возвращения к нормальной жизни.

В четверг Карли пришла к выводу, что она сыта по горло, и решила поговорить с Мэттом. В пятницу она терпеливо ждала такой возможности. В субботу она все еще ждала, но уже без всякой надежды. Оставалось только одно: встать в два часа ночи, спуститься по лестнице и разбудить спящего на диване Мэтта. Хотя это время не слишком подходило для беседы, ради важного разговора она была готова на все. Но, во-первых, Сандра наверняка проснулась бы и поинтересовалась, куда она идет; во-вторых, любая из сестер могла вернуться домой со своим приятелем и помешать им. В результате чего все четыре женщины собрались бы на лестничной площадке и начали подслушивать каждое сказанное ими слово.

Карли надеялась лишь на то, что ей представится возможность в субботу вечером, когда девушки уберутся из дома, а Антонио поведет Сандру обедать (чтобы, как он сказал, таким образом выразить огромную благодарность за те великолепные блюда, которыми она угощала всех помощников шерифа).

Увы, Карли не повезло и на этот раз. Мэтта не было дома весь день. В восемь вечера Карли сидела на диване с Хьюго на коленях, Энни дремала у ее ног, а Майк Толер в полной форме дежурил при ней, как цепной пес. Сначала отбыли Сандра с Антонио, затем Лисса с Энди, потом Дани с Крэгом. Эрин осталась ждать Коллина, который должен был заехать за ней, но запаздывал – впрочем, как обычно.

Эрин, нетерпеливо расхаживавшая по гостиной, наконец остановилась, подбоченилась и смерила взглядом Карли и Майка, сидевших на диване бок о бок. Рыжий Майк сложил руки на груди и мрачно уставился в телевизор. Поза помощника шерифа без слов говорила, что перспектива провести вечер с Карли энтузиазма у него не вызывает.

– Что-то вид у вас обоих невеселый. – Эрин, которой очень шли коротенькое джинсовое платье и туфли на высоких каблуках, покачала головой. Иногда ее манера держаться так напоминала Мэтта, что Карли хотелось зажмуриться. – Черт побери, куда запропастился мой любезный братец? Карли, заставь его куда-нибудь сводить тебя. А ты! – Эрин повернулась к Майку. – Неужели у тебя нет знакомых девушек?

– Я на работе, – не сводя глаз с экрана телевизора, буркнул Майк. Эрин хмуро покосилась на него. Карли с любопытством наблюдала за ними, но сделала невинное лицо, когда Эрин посмотрела на нее, подняв бровь и явно ожидая ответа.

– Мэтт тоже работает, – сказала Карли. – Но он все равно никуда бы меня не пригласил. Я уже говорила тебе, Мэтт – не мой парень. У нас другие отношения.

Эрин и Майк смерили ее скептическими взглядами.

– Но он все равно занят, – попыталась оправдаться Карли.

– Он избегает тебя нарочно, – сказала Эрин. – Мы с Лиссой и Дани дразнили Мэтта, что он влюблен в тебя. Наверное, это его напугало.