– Я очень хочу поймать эту сволочь, – пробормотал Антонио, когда они добрались до машины. – Он пырнул ножом мою женщину. Это личное дело.

– Да. – Мэтт, собиравшийся сесть за руль, посмотрел на Антонио поверх крыши. – Личное.

Увидев людей с собаками, металлоискателями и длинными металлическими штырями, прочесывавших участок у особняка Бидла, он чуть не свалился в кювет. Перед домом и внизу, на шоссе, располагалось несколько полицейских машин, а старуха Нейлор, жившая напротив, стояла с помощником шерифа и тараторила со скоростью сто слов в секунду.

Сомневаться не приходилось, они что-то искали. Вопрос заключался в том, что именно. Ему очень не хотелось об этом думать, но ответ ему был известен заранее. Они искали тело. Или тела. Чьи?

Марши? Сорайи? Или обеих?

Черт побери, откуда они узнали?

Холодный, как ручей летом, он проехал мимо, погудел и даже помахал рукой старухе и помощнику шерифа. Потом свернул на перекрестке, поехал в город и остановился у «Корнер-кафе». Настало время ужина.

Никаких вопросов не понадобилось. Кафе и так гудело от новостей.

Он ковырял вилкой тефтели с картофельным пюре и просто поддерживал беседу.

Нет, они еще не нашли тело. Но, конечно, найдут. Утром шериф приезжал в особняк Бидла с Карли Линтон – это дом ее бабушки, – и они нашли то, что заставило их подумать, будто там зарыли кассиршу из «Уинн-Дикси», которая исчезла несколько недель назад. Какую-то Маршу. Маршу Хъюз.

Значит, они нашли то, что в конце концов привело их к Марше. Если эти тупицы найдут Маршу, то найдут и Сорайю, а если найдут Сорайю, то поймут, что убитые связаны с Карли, а как только это будет сделано, тут же примутся искать его.

От этой мысли его бросило в пот. Карли знала, кто он такой. В ту ночь она тоже была там.

Она была маленькой девочкой; он не знал точно, сколько ей было лет, но наверняка не больше десяти. Младше остальных. Может быть, она не поняла, что происходило. Не знала, не помнила или по крайней мере не смогла свести все воедино.

А вдруг смогла?

Он понял, что должен сделать выбор. Можно признать свое поражение и уйти, оставить ее в покое и верить, что они не заставят ее вспомнить, что она была слишком мала и ничего не понимала или подавила воспоминания, как иногда поступают люди, перенесшие психическую травму. Или что она слишком напугана и ничего никому не скажет, даже если помнит.

Он уже выбирал этот путь раньше и чуть не погорел.

Но можно продолжить охоту. Охоту за золотом, за удачей, за возможностью нанести единственный точный удар, который принесет победу. Без Карли – единственной, кто остался в живых – никто не узнает правду о случившемся и не сумеет обвинить в этом его. Они могут найти Маршу и Сорайю, могут даже выйти на Дом и на Карли, но никаких документов нет. Ни упоминаний о том, что там случилось. Ни того, что он имел отношение к Дому. И никто не сможет ничего рассказать.

Кроме Карли.

Подумав об этом, он понял, что на самом деле выбора у него нет. Как только они найдут тела – а они в конце концов это сделают, они уже и так подобрались очень близко, – все полетит к черту, если Карли хоть что-нибудь помнит о случившемся.

Умный задним числом, он понимал, что сделал глупость, спрятав их здесь. Но откуда ему было знать, как повернется дело? Откуда ему было знать, что она собирается вернуться в дом своего детства? Тогда это казалось удачной мыслью. Он хорошо поработал, узнал, где живут три будущие жертвы, следил за ними, нашел дом, где в детстве жила Карли, и обнаружил, что он заброшен. Пуст. Там никто не жил. Этот большой участок на вершине холма был расположен далеко от соседей, далеко от дороги – лучшего места для убийства было не найти. И для могил тоже.

Конечно, знай он, что Карли собирается вернуться и снова поселиться в особняке, он бы так не поступил. Но он не знал. Он действовал тогда по обстоятельствам.

Как, впрочем, и сейчас. Выбор оказался нетрудным. Чтобы чувствовать себя в безопасности, нужно избавиться от нее.

Конечно, дело осложнялось тем, что Карли находилась под крылышком у шерифа, жила в его доме, где собиралось чуть ли не все население графства, и за ней повсюду таскался охранник.

Но ситуация была отнюдь не безнадежной. Если он как следует подумает, будет следить, ждать и держаться неподалеку, ему обязательно представится счастливая возможность.

Пока что счастье отвернулось, но скоро снова повернется к нему лицом. Как всегда.

А когда это случится, он выполнит клятву, которую дал в ту ночь, когда она ранила его в ногу. Карли Линтон умрет.

К вечеру среды Карли начала ощущать досаду. Не гнев, нет. Просто небольшое беспокойство. Мэтт признался ей в любви, сказал, что с его способом «поцеловать и убежать» покончено, но вел себя по-прежнему. Они не виделись с утра понедельника, когда Мэтт привез ее к себе, провел в дом, быстро и крепко поцеловал в губы, явно думая о чем-то другом, и был таков.

Она знала, что Мэтт работает не в офисе, что он роет землю, пытаясь установить связь между телом (по его убеждению, это еще не найденное тело было закопано где-то на ее участке) и чудовищем, которое напало на нее. Он пытался установить личность напавшего – правда, Сэмми и Майк, которые продолжали опекать Карли и были источником ее информации, не знали, как именно. Все это было хорошо.

Плохо было то, что она очень скучала по нему.

Утешало Карли только одно: Сандра была в таком же положении. Даже парень Лиссы Энди исчез на два дня. Его мобилизовали изучать компьютер, который почему-то стал играть важную роль в расследовании.

Все это время Карли отшучивалась, когда ее дразнили по поводу ночи, проведенной с Мэттом, занималась делами, в частности сравнивала размеры страховки, составляла рекламные объявления, которые предстояло опубликовать в сентябре, к открытию пансионата, договаривалась о регулярном снабжении продуктами, которые понадобятся, когда таланту Сандры дадут развернуться, а также по мере сил помогала улаживать возникавшие в последние минуты проблемы с подготовкой свадьбы Эрин, назначенной на субботу. На этой «церемонии в узком кругу», как называла ее Лисса, должно было присутствовать примерно триста гостей, так что дел у Карли было навалом.

Слава богу, свадебные подарки должны были храниться в новом доме Эрин. Иначе им всем пришлось бы куда-нибудь переехать.

Мэтт в сопровождении Антонио пришел тогда, когда Карли уже потеряла надежду на его возвращение.

Она сидела в гостиной с Сандрой, Лиссой, Эрин, Дани и Майком (который еще не сдал дежурства). Энни лежала на полу, а Хьюго развалился в пустом кресле Мэтта. По просьбе Эрин, женщины завязывали маленькие мешочки из белого тюля. Лежавшее в них просо следовало разбрасывать в честь новобрачных.

Майк, отказавшийся принимать в этом участие, сидел на диване посреди хаоса и смотрел телевизор. Скрещенные на груди руки и недовольное выражение лица говорили Карли, что он вовсе не так равнодушен к происходящему, как старается показать.

Поскольку Эрин была слишком оживлена, Карли подумала, что все это было затеяно в пику Майку.

– Это что, вечеринка? – спросил Мэтт, стоя в дверях и обводя комнату взглядом.

Карли в майке и обрезанных джинсах сидела на полу, скрестив ноги, и держала в зубах длинную серебряную ленту. Она подняла взгляд на Мэтта. Он выглядел усталым, немного сердитым, и у Карли сжалось сердце. Закончив завязывать бантик, она тепло улыбнулась ему. К тому времени Мэтт завершил обмен приветствиями с остальными и подошел к ней.

– Умираю с голоду, – сказал он с чуть заметной улыбкой и протянул руку. – Пойдем на кухню. Я что-нибудь съем.

Понимая, что за ними следят со всех сторон, как украдкой, так и в открытую, Карли кивнула, с помощью Мэтта поднялась, и они пошли на кухню, так и держась за руки.