Кайлин вернулась в мир осязаемых предметов, красок и звуков и засмеялась. Ей хотелось остаться и послушать голоса таинственных обитателей Узора, но слишком много еще нужно было сделать. Ткачи потерпели поражение в битве за Провал, но этого еще было недостаточно, чтобы считать войну оконченной.

Она взглянула на сестер слева и справа от себя: они с трудом сдерживали улыбки. В красных глазах горел яркий торжествующий огонь. И Кайлин ощутила прилив такой гордости, какой сама от себя не ожидала. В Провале жили лишь несколько сестер — малая часть сильнейшей организации. Кайлин боялась собрать все свое сообщество в одном месте — эта сеть казалась ей слишком хрупкой и уязвимой. Но здесь Красный орден проявил себя в полную силу, он бросил вызов ткущим Узор и переиграл их на их же поле. Кайлин ощутила глубокое родство с каждой из этих женщин, рожденных с каной и спасенных от смерти. Ей всегда казалось, что они не обычные люди, а элита человечества, которую искажение поставило выше породившей ее расы. Теперь она в этом убедилась.

Кайку, бесценная Кайку. Это наверняка она спасла всех и в конце концов оправдала надежды Кайлин.

Глава Красного ордена разослала через Узор множество приказов, направила сестер туда, где в них больше всего нуждались. В ее сердце нарастало гнетущее беспокойство и отравляло радость победы. Во время схватки Кайлин было не до того, и она не замечала, что сестра Ирилия, которую она отправила сопровождать Люцию, куда-то исчезла.

Хрящеворонам пришел конец. Когда последних из них заклевали на лету, Люция повернулась к Номору и спросила:

— Что дальше?

Джугай бросил на нее обеспокоенный взгляд. Она вела себя не так, как подобает девочке четырнадцати лет от роду. На ее глазах только что погибли отец и лучший друг — боги! — а она даже не стерла с лица кровь Заэлиса! Но ее скупые слезы уже высохли, и испачканное в саже лицо застыло, как ледяная маска. Ее глаза, всегда мечтательные и немного рассеянные, превратились в осколки хрусталя — холодные и острые.

Джугай быстро огляделся. Они все еще стояли в том месте, где на них напали ткачи. Здесь же лежали тела Флена и Заэлиса, фурий, ткачей, сестры Ирилии и нескольких десятков воронов. И Люция спокойно стояла посреди всего этого. Джугай умолял ее укрыться в безопасном месте — отчасти из сострадания к ней, отчасти потому, что сам не мог смотреть на трупы Заэлиса и своего друга Флена, распростертые в пыли. Она не обратила на его слова ровным счетом никакого внимания. В конце концов прибыли воины, и Джугай расставил их вокруг, чтобы охранять Люцию. Если она сама не желает уходить, тогда ему придется защищать ее здесь.

Он догадался, что делает Номору, хотя она, как обычно, отмалчивалась и на прямые вопросы не отвечала. Хрящевороны не принимали участия в битве, они все время оставались вне досягаемости — кружили высоко в небе. Понятно, для чего они это делали: они служили Связникам глазами. Вот на этом-то и основывался план Номору: вырвать Связникам глаза, ослепить их. Они окажутся в очень-очень невыгодном положении. А уж потом…

— Найди их, — резко сказала Номору.

Люция не ответила. Но полет воронов изменился. Те, кто не сражался с искаженными, разлетелись во все стороны. Они искали Связников.

Люция слушала их, прикрыв глаза. Номору с нетерпением следила за ней. От западной стены прибежал гонец: укрепления вот-вот обрушатся под тяжестью трупов.

Джугай нахмурился. Если стена падет, все будет кончено. Даже если удастся найти Связников, надежда подобраться к ним невелика. Возможно, если бросить все силы в прорыв и достать Погонщиков… но это вряд ли. Однако лучше так, чем сидеть здесь сложа руки, жаться к рушащимся стенам и ждать смерти. Как ни прячься, а все равно город скоро сметет лавина когтей и клыков.

Винтовки взметнулись к плечам — в конце улицы появилась фигура в черном. Но это была всего лишь Кайлин, высокая и, как всегда, невозмутимая. Стражники опустили оружие, Кайлин прошла мимо них, не удостоив даже взглядом. Она огляделась и посмотрела на Джугая.

— Она ранена? — спросила Кайлин.

— Она не ранена, — ответил Джугай.

Люция открыла глаза.

— Кайлин, мне нужна твоя помощь, — сказала она таким повелительным тоном, какого от нее никогда не слышали.

Кайлин приблизилась к ней.

— Да, конечно.

Джугай перевел взгляд с одной на другую. Они могли бы быть матерью и дочерью — такие похожие позы, такие похожие голоса.

— Чем я могу помочь тебе?

— Я кое-что нашла.

— Погонщиков? — нетерпеливо спросила Номору.

— Их я нашла раньше, — ответила Люция с мерзкой улыбочкой, которая так жутко смотрелась на ее небесном лице. — Я нашла кое-что получше.

В отличие от сестер Красного ордена Погонщики не боялись сбиваться в кучу. Они заняли позиции к югу от Провала, в стороне от основного сражения. Их окружала сотня гхорегов — надежная защита от любой атаки, которую может предпринять Провал. Они легко отражали нападения небольших, но отчаянных отрядов. Провал мог бы выставить довольно большое войско, способное подавить их числом, однако люди были заперты в долине, и их, по сути дела, можно было не опасаться. Поэтому Погонщики, которых Номору научила не приближаться к врагу на винтовочный выстрел, расположились на границе своего влияния и руководили битвой издалека.

Гибель ткачей Погонщиков не заботила: они ничего не почувствовали, потому что у них не было соответствующих эмоций. Гораздо больше их беспокоила бойня, которую вороны Провала устроили хрящеворонам. Они лишились своих дозорных. Они не умели напрямую подключаться к зрению всех своих тварей, только к зрению хрящеворонов.

Потеряв их, Погонщики переключились на скренделов и велели им забраться как можно выше, чтобы они смогли обозревать поле битвы, но для хрящеворонов это была никудышная замена.

Связники выбрали для себя полукруглый, заросший травой пятачок, который с запада, юга и востока надежно защищал холмистый гребень. Гхорегов они не выпускали на гребень и были уверены, что никто и понятия не имеет об их местонахождении. Здесь собрались почти две сотни Связников — толпа длинных и тощих существ в одинаковых черных мантиях и ничего не выражающих, жутких белых масках. Все они стояли лицом на север. До первой атаки Связники едва справлялись со своим зверинцем, потому что каждый из них может контролировать только определенное число хищников. Но защитники Провала косили искаженных, как траву, и вскоре Связникам стало гораздо легче. Теперь они с легкостью держали под контролем свои отряды. Гхореги беспрестанно рыскали вокруг на мощных косматых лапах.

Гхореги — твари очень сильные и опасные, но зрение у них не особенно острое, и слух не самый чуткий, и соображают они тоже не очень быстро. Впрочем, как и Связники. И ничего удивительного, что никто из них не обратил внимания на нарастающий шум, доносившийся с юга. Пока не стало слишком поздно. К тому моменту, когда гхореги, непонимающе порыкивая, стали посматривать в сторону гребня, звук стал вполне отчетливым.

Они слышали топот копыт.

Через мгновение их взгляду предстал новый и совершенно нежданный враг.

Всадники дома Икэти с боевым кличем хлынули сверху. В серо-зеленой толпе скакал с высоко поднятым мечом Бэрак Зан. Его голос звучал громче многих. Гхореги попытались организовать оборону, но слишком медленно. Всадники мчались на врага. Они дали одновременный залп из винтовок, сильно проредив ряды искаженных, и врезались в гхорегов с мечами наголо.

Волосатые лапы выбивали всадников из седел, лезвия пронзали шкуру и впивались в плоть, ноги лошадей ломались, как сухой хворост; винтовки бахали, люди падали и погибали под копытами лошадей или в зубах хищников. Хаос рукопашной.

Зан гарцевал на лошади, уводил ее от ударов гхорегов и отрубал мечом каждую протянувшуюся к нему лапу. Впалые щеки забрызганы кровью. Челюсти крепко сжаты. Много лет никто не видел в его глазах такого огня.

Всадников было больше, чем гхорегов, в три раза, но гхореги пока держались, охраняли своих молчаливых хозяев. Те все еще смотрели на север, будто схватка за их жизнь нисколько их не волновала.