Тсата успокоился. Умная. Старается отвлечь внимание врага.

— Хорош гримасничать, дура, — прошипел тот. — Я не идиот. Ты не заставишь меня отвернуться.

Он замахнулся. Но для этого ему пришлось убрать лезвие на несколько дюймов… В этот момент Тсата вышиб ему мозги.

Оставшийся с криком обернулся и начал поднимать винтовку. Тсата прыгнул на него сверху и ударил тяжелым концом ствола в челюсть. Винтовка оглушительно выстрелила, когда он падал. Тсата пробил ему череп.

Эхо от выстрелов разлеталось в сгущающейся ночи по Разлому.

Пауза. Номору и Тсата посмотрели друг на друга. Потом Номору отвернулась и подобрала винтовку и кинжал, которые у нее отобрали.

— Они вернутся, — сказала она, не глядя на Тсату. — Их много. Надо идти.

На них охотились. Звуки погони далеко разлетались над пиками скал.

Вернувшись, Номору изменила маршрут. Они оставили позади хребет, по которому шли прежде, и направились на северо-запад. Легче не стало — стало тяжелее. Все заработали себе кучу синяков и ссадин, пока спускались по крутым сланцевым склонам, и страшно устали. Номору гнала их больше часа без передышки. Она как будто злилась на кого-то — то ли на спутников, то ли на преследователей. Она вела их в глубины Разлома и заставляла своих выкладываться до предела. Темнота опустилась плотной пеленой.

В конце концов разведчица объявила привал на круглой, заросшей травой площадке, которой вроде бы вообще неоткуда было взяться посреди безжизненных скал. Несмотря на теплую ночь, над землей плыл влажный туман. В лучах ущербных лун он выглядел перламутрово-зеленым и навевал печаль. С западной стороны лежал узкий склон. Из-за границ площадки не было видно, что там находится.

Джугай и Кайку упали на траву. Тсата опустился на корточки неподалеку. Номору нервно ходила туда-сюда.

— Клянусь сердцем, я мог бы заснуть прямо здесь, — объявил Джугай.

— Нам нельзя здесь задерживаться. Только отдохнуть, — отрезала Номору. — Я не хотела идти этим путем.

— Мы идем дальше? — не поверив, переспросила Кайку. — Да мы же вышли на рассвете!

— Зачем так надрываться? Мы не торопимся, — снова напомнил Джугай.

— Нас преследуют, — сказал Тсата. Джугай и Кайку перевели взгляд на него. Он кивнул в ту сторону, откуда они только что пришли. — Они перекликаются. И подбираются все ближе.

Джугай почесал затылок.

— Упрямые. И это досадно. А кто они?

Номору скрестила руки на груди и прислонилась к скале.

— Не знаю, как их называют. Это культ Омехи. Не тот, что в городах. Они фанатики. По-ихнему, смерть — смысл жизни. — Она махнула рукой, будто отгоняя дурные мысли. — Кровавые жертвы, ритуальное расчленение, обеты самоубийства. Смерти они ждут с нетерпением.

— Ну, в таком случае Тсата преподнес им приятный сюрприз, — усмехнулся Джугай и подмигнул ткиурати. Тсата засмеялся. Это поразило всех. Никто прежде не слышал его смеха, до сих пор вообще казалось, что чувство юмора у него начисто отсутствует. Они даже подозревали, что его выражение веселья не имеет никакого отношения к привычному для сарамирцев смеху.

Номору не оценила шутки. Она злилась — на себя, потому что ее поймали, и на Тсату, потому что он ее освободил.

— Я не думала, что они там, — грубо бросила она. — Неделю назад были другие. Мимо них можно было пройти. Они ни на что не обращали внимания.

— Может, поэтому их теперь там и нет? — предположил Джугай.

Номору бросила на него сердитый взгляд и повторила:

— Я этим путем идти не хотела.

Кайку, пытаясь подкрепить силы куском пряного хлеба, посмотрела на разведчицу снизу вверх.

— А почему? — поинтересовалась она с набитым ртом. — Что не так с этим путем?

Номору вроде собиралась что-то сказать, но прикусила язык. В ее глазах промелькнула тень испуга.

— Не знаю. Знаю только, что здесь ходить не стоит.

— Номору, если ты что-то слышала об этих местах, лучше расскажи нам! — Номору явно замалчивала что-то, и это упрямое молчание пугало Кайку больше, чем страшная история.

— Не знаю я! В Разломе полно легенд и баек. Я их и наслушалась. О том, куда мы идем, ходят плохие слухи.

— Что за слухи? — настаивала Кайку. Она откинула челку с лица и жестко посмотрела на Номору.

— Плохие слухи, — упрямо повторила проводница, ответив Кайку не менее дружелюбным взглядом.

— А наши преследователи пойдут туда за нами? — спросил Джугай, нащупывая другой путь.

— Нет. Если у них есть мозги. — Номору, видимо, надоели расспросы, и она велела всем подниматься. — Надо идти. Они догоняют нас.

Джугай взглянул на Тсату. Тот подтвердил слова провожатой угрюмым охамбским кивком. Он поднялся и предложил Кайку руку. Ноги болели, но завтра они будут болеть еще сильнее.

— Надо идти быстро! — нетерпеливо прошипела Номору и направилась по узкому травянистому склону вниз. Почва под ногами становилась болотистой — узкий проход с двух сторон зажимали стены черного гранита, с которых точилась вода тысяч родничков. Сырой, стылый воздух пробирал до костей. Спускаясь, путники чувствовали, как набрякает от влаги кожа. Из мрачного, зловещего тумана выступали пучки травы и клочковатой молодой поросли. Странные лишайники и папоротники — ленты темно-зеленого, фиолетового и красного — покрывали угрюмые каменные стены, попадались на кочках. Сверху лился безрадостный свет Ария и Нерин. Местность казалась хмурой и тихой. Тишину нарушали только редкое повизгивание и рычание невидимых существ.

Под ногами уже начало похлюпывать. Следы моментально заполнялись водой. Когда тропа окончательно перешла в болото, Джугай выразил беспокойство — а пройдут ли они здесь вообще? Номору промолчала. Ответом послужили отголоски погони — преследователи перекликались на каком-то тайном, темном языке. Хотя воздух вокруг приглушал звуки и не пропускал эхо, было ясно, что они близко.

Они углублялись в топи. Потревоженный туман окутывал ноги и зловеще обвивался вокруг колен. Путники тащились гуськом. Грязь засасывала их, словно стараясь стянуть обувь. Тсата с винтовкой в руках шел последним и постоянно оглядывался, ожидая, что в любой момент там появится больше грязных фигур.

— Мы тут слишком открыты, — заметил он.

— Вот поэтому-то и спешим, — отозвалась Номору. Она споткнулась и выругалась. — Они нам ничего не сделают, если мы будем далеко впереди.

Препираться было уже поздно, поэтому и дальше пробирались через мрачное болото так быстро, как только могли — вслед за Номору. Она шагала противоестественно уверенно. Если они хоть на шаг сходили с тропы, которую прокладывала она, то немедленно увязали в грязи. Но если ступали по ее следам, ноги не проваливались.

Вдруг Тсата прищелкнул языком. От этого на удивление громкого звука Кайку даже подпрыгнула.

— А вот и они, — сказал ткиурати.

Номору оглянулась. В самом верху склона показались четверо мужчин и одна женщина. Двое были с винтовками. Пока женщина подзывала других, стрелок прицелился и выстрелил. Сырой воздух поглотил резкий звук. Кайку и Джугай машинально пригнулись, но выстрел пришелся куда-то в сторону.

Номору отошла к Тсате и сняла с плеча винтовку. Кайку впервые заметила, как не соответствует это оружие образу Номору. Номору — неотесанная, неопрятная и жилистая, а ее винтовка — просто произведение искусства, по-настоящему красивая вещь, покрытая черным лаком, с выгравированными золотыми пиктограммами и серебряной инкрустацией на барабане.

— Спокойно, — сказала она Кайку и Джугаю, которые вздрогнули от очередного выстрела. — Они не попадут. Мы вне зоны досягаемости.

— А что тогда ты делаешь? — уточнил Джугай. Очень сложно стоять смирно на открытом месте, пока кто-то в тебя стреляет, и не важно, с какого расстояния. Но сдвинуться с места без Номору он не осмеливался, проникшись здоровым уважением к опасностям болот.

Номору прижала винтовку к плечу, прицелилась и спустила курок. Один из последователей древнего культа упал с простреленным лбом.