— Госпожа Мисани ту Колай… — Голос выдавал уроженца Новых земель. Он расхохотался. — Так-так-так…

Мрачная и неприступная, Зила стоит на южном берегу реки Зан, которая берет свое начало за шестьсот миль отсюда в Чамильских горах. Место нельзя назвать живописным. Город строился как бастион в войне с народом угатов, который жил здесь до прихода сарамирцев. Крепость оберегала узкий проход между побережьем и лесом Key в те времена, когда ранние поселенцы возводили на севере Бараск. Зила простояла здесь больше тысячи лет, и хотя стены ее уже обрушились и были отстроены заново, хотя не сохранилось ни одного из первых зданий, ни одной из первых улиц, от нее веет все той же изначальной суровостью. Холодный, жестокий город-страж.

Зилу построили на крутом холме, занимавшем выгодное стратегическое положение. С юга холм отвесно обрывался в реку, с остальных сторон город окружала стена из черного камня. Она опускалась, поднималась и изгибалась, следуя рельефу местности. За стеной стояли дома с наклонными черепичными крышами. В центре возвышалась небольшая башня. По сути дела, вся Зила была спроектирована наподобие неправильного колеса: от центра разбегались по радиусам улицы-спицы, их пересекали другие, концентрические. Все строили из плотной темной породы местного происхождения, что шло вразрез с сарамирской традицией — там обычно предпочитали светлый камень или дерево. Двое ведущих в город ворот были закрыты. Несмотря на то что на окружающих Зилу холмах наблюдалось какое-то движение, очаги его, которые нетрудно пересчитать по пальцам, очень далеко отстояли друг от друга. Большинство людей укрылись за стенами города и готовились к приближению бури. Непокорная Зила застыла в ожидании.

Войска императора уже рядом.

Когда Мисани и захватившие ее в плен воины прибыли в город, стояло раннее утро. Шел теплый дождик. Они ехали вдоль берега реки к подножию холма между стенами Зилы и Заном. Крутые, зигзагообразные лестницы соединяли пристань с самим городом. Не было ни одного пришвартованного судна: все поднялись вверх по реке или же направились в море, чтобы не попасть в лапы к врагу.

Всадники спешились. От группы собравшихся неподалеку людей отделился один и двинулся им навстречу.

— Баккара! — воскликнул он и слегка кивнул, склонив при этом голову на бок — так обычно приветствуют равных себе по социальному положению. — А я все гадал — успеете ли вы. Последние ворота закрываются в полдень.

Тот, к кому он обращался — человек, перехвативший лошадь Мисани, глава отряда, — дружески похлопал его по плечу.

— А ты думал, что я останусь снаружи и пропущу все веселье? Кроме того, здесь, похоже, больше еды, чем во всем Сарамире, дружище. А это для солдата — первое дело.

— Да, где стол накрыт, там и ты, — осклабился его товарищ и, заметив Мисани, добавил: — Вижу, везешь не только провиант. — Он окинул взглядом окровавленного, едва держащегося в седле Чиена, которого жестоко избили. — А этот, наверное, видывал деньки получше.

— Если бы мы не подоспели, ему бы вообще никаких не видать. — Баккара оглянулся на купца. — Бандиты. Нам удалось спасти только этих двоих.

— Ну, надеюсь, что они выразят вам соответствующую благодарность. — Встречающий многозначительно посмотрел на Мисани и подмигнул Баккаре.

Мисани одарила его таким ледяным взглядом, что улыбка сама стерлась с лица. Баккара расхохотался.

— Правда, грозная? — прорычал он. — Не стоит над ней подтрунивать. Они благородной крови.

Незнакомец угрюмо взглянул на Мисани.

— Тогда входите, — обратился он ко всему отряду. — Я позабочусь о ваших лошадях.

Мисани и Чиену пришлось подниматься в город по каменным ступеням. Изувеченного купца щадили, а потому поднимались медленно.

Мисани осмотрела вздымающиеся перед ними стены. Их привезли в мятежный город, где им предстояло вместе с остальными пережить осаду, и девушка не знала, благодарить ли бога удачи или же проклинать его.

Несомненно, и в этот раз на них напали люди ее отца. Она не стала говорить об этом Баккаре. Ей не верилось, что прошлым вечером бандиты выбрали для нападения группу вооруженных людей, в то время как по равнине рассеялись десятки безоружных путешественников. Кроме того, эта немногочисленная группа действовала очень целенаправленно. Разбойники не напали бы на отряд, превосходящий их числом. Она не представляла, как удалось им выследить Чиена и добраться до нее снова. И будь она в шатре, когда они проскакали по нему… Теперь абсолютно ясно, что отцу не важно, доставят ее к нему живой или мертвой. От этой мысли она ощутила острую боль, как если бы тонкое лезвие пронзило живот. Сознавать такое ужасно.

Потом появились Баккара и его конный отряд. Возможно, если бы они не вмешались, ей удалось бы сбежать. Но это спорный вопрос. Люди Баккары отправили на тот свет убийц Авана, потому что их было больше, и успели спасти Чиена, но все его стражники погибли. После этого, вместо того чтобы освободить спасенных, Баккара предложил Мисани и Чиену сопровождать их в Зилу. Его слова звучали как просьба, но не оставалось сомнений, что Мисани и торговец стали пленниками. Ко всему прочему, Чиен нуждался в помощи, а в Зиле были врачи. Мисани согласилась. В противном случае ее связали бы и поволокли силой. А так она хотя бы избавила себя от позора.

Какую бы цель ни преследовал Баккара, с ней обращались не так, как с пленницей. От достаточно разговорчивых всадников за время пути и короткого привала Мисани узнала многое. Большую часть отряда составляли жители Зилы, крестьяне и ремесленники. Их отправили за провизией. Они должны были грабить путешественников, чтобы пополнить городские запасы перед осадой, но ни в коем случае никого не ранить. Это особенно подчеркивалось. Разведчики доложили о приближении нескольких армий, которые должны были прибыть к Зиле следующим вечером, чтобы подавить восстание, и сердца мятежников то сжимались от страха перед неизбежным штурмом, то наполнялись гордостью — как-никак они участвовали в великом событии. Нечто заронило в их души веру в собственную правоту, только Мисани еще не поняла, что именно. Они не выглядели отчаявшимися, дерущимися только за право быть сытыми — скорее, людьми, поставившими определенную цель и идущими к ней.

Большую часть пути Мисани провела с Баккарой, решив, что незачем тратить время на рядовых бойцов, если можно завязать отношения с их лидером. К счастью, он так же любил поговорить, как и его подчиненные. Этот большой смуглый человек с маленькими черными глазами, квадратной челюстью и плоским носом заплетал свои волосы в плети. Они открывали низкий лоб. Обладая чрезвычайно крепким, как у медведя, сложением, в свои пятьдесят он дал бы фору любому мужчине в два раза моложе себя. В его взгляде, в голосе ощущались властность и внутренняя сила солдата, много всего повидавшего на своем веку и смирившегося с тем, что еще только предстояло увидеть.

От Баккары Мисани услышала, как они узнали ее и почему его люди с таким оптимизмом готовятся встретить свою судьбу.

— У меня нет привычки спасать благородных дам. — Он грубовато усмехнулся в ответ на ее вопрос. Ночь еще недавно опустилась на землю, и атмосфера несла отпечаток нереальности и отчужденности, как будто их конный отряд остался один в целом мире.

— Тогда что же побудило вас отступить от правила и похитить меня?

— Не похитить, госпожа Мисани. — Он использовал уважительное обращение, но в его речи не было и тени подобострастия. — Вы же не хотите, чтобы ваш муж продолжил путь в таком состоянии?

Мисани запрокинула голову. Бледный свет звезд очертил ее острые, тонкие черты.

— Мы же оба знаем, что вы бы не позволили мне уехать.

А что касается Чиена, то его судьба заботит меня мало. И уж конечно, он не мой муж.

Баккара хохотнул.

— Скажу вам правду. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, мы бы отпустили его на все четыре стороны. Но не вас. Во-первых, Оха запрещает попустительствовать злу. И мне бы не хотелось, чтобы вы ехали на юг в одиночку. Плохие дела творятся там. — На его лице отразилось сожаление. — Во-вторых, вы слишком ценный человек, чтобы вас отпускать. Если бы я это сделал, Кседжен бы меня убил. Вы можете понадобиться в Зиле. Поэтому мы и едем туда.