Саран скользил по каменному лабиринту, полагаясь исключительно на чувство направления, чтобы выбрать верный путь в череде тупиков. Где-то выше, перепрыгивая через узкие провалы, двигался Тсата с винтовкой наготове, напряженно ожидая хоть какого-то движения. Саран слышал, как позади него, шаркая, пробирается Вейта. Неловкий сарамирец всегда производил много шуму.

— Вы приближаетесь к ловушкам, — раздалось сверху предупреждение Тсаты.

Саран замедлил шаг, выискивая на камне выцарапанные тайные знаки, которые они оставили, чтобы самим не угодить в волчью яму или западню. Он заметил значок, глянул вниз и перешагнул через проволоку, не толще человеческого волоса, которая была натянута на высоте дюйма над землей.

— Ты его видишь? — Вейта топтался сзади.

Саран почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения. Хотя бесхитростного Вейту можно было только пожалеть.

— Еще нет, — ответил Тсата. Его голос будто стекал сверху по уплотнившемуся воздуху. Сейчас он был полностью на виду, и голос не мог рассекретить его.

Валуны здесь немного расходились, и Саран заметил тень своего друга ткиурати, который с величайшей осторожностью пробирался к цели на некотором расстоянии от них.

— Куда мне идти? — снова раздался голос Вейты.

— Видишь валун справа? Наполовину расколотый? — спросил Тсата сверху.

Саран обходил по краю замаскированную яму-ловушку, когда понял вдруг, что Вейта так и не ответил. Саран застыл.

— Вейта? — позвал Тсата.

Тишина.

Сердце бешено застучало. Саран ступил на твердую почву. Сжал пальцами рукоять клинка.

— Кажется, оно здесь, — обронил Тсата. Он не стал дожидаться ответа. Саран заметил, как ткиурати с глухим звуком спрыгнул на землю и исчез из виду, затерявшись под прикрытием валунов. Охотник остался один.

Он в смятении откинул слипшиеся волосы со лба. Напряг слух, пытаясь уловить шорох, звук шагов — хотя бы что-то, что выдавало присутствие врага. Саран был твердо уверен, что Вейта уже мертв. Даже этот сарамирец не такой дурак, чтобы шутить сейчас подобным образом. Но он умер слишком тихо, и это пугало больше всего.

Не сидеть на месте… Если двигаться, можно получить преимущество внезапности. Саран углубился в беспорядочные нагромождения камней, протиснувшись в щель между двумя валунами. Проклятая тварь поджидала их здесь. Это ловушка. Не могло быть и речи о бегстве. Никаких шансов.

Саран едва не пропустил охранительный знак, увидев его за мгновение до того, как могла бы сработать ловушка. Вверху он заметил подпорку, удерживающую от падения большой кусок скалы. Пригнувшись, кураалец проскользнул под бечевкой, натянутой на уровне груди, и переступил через другую, сразу за первой, на высоте щиколотки.

Он уже добрался до того места, где взрывной волной разметало камни. Удивительно, что ловушка с распоркой не сработала. Было заметно, что мелкие камни и пыль осели совсем недавно.

Саран со всей осторожностью продвигался вперед.

Тишина пугала. Снаружи, за пределами тесного мирка, состоящего из ненадежных коридоров тени и света, почти оглушительно шумели джунгли, но здесь, на пути Сарана, все застыло.

Бисеринки пота скатывались по щеке. Жив ли Тсата? Или тварь добралась и до него?

Шорох гравия.

Реакция Сарана была мгновенной. Но чудовище все же двигалось чуть быстрее. Человеку даже не хватило времени взглянуть на врага, когда инстинкт заставил его отпрянуть. Когти монстра — нечеткое пятно перед глазами — и уже две неглубокие царапины рассекают шею. Боль еще не дала о себе знать, когда последовал новый удар. Но на этот раз клинок Сарана был наготове — существо взвизгнуло и рванулось назад, мгновенно обмякнув.

Два когтистых пальца упали на землю между врагами. Пыль поднялась легким белым облачком.

Саран пригнулся пониже, держа левую руку перед кинжалом, чтобы скрыть угол следующей атаки. Рана на горле начинала гореть. Яд…

Быстрый и пристальный взгляд Сарана скользнул по врагу: человекоподобное существо, но лишь отчасти, как если бы какой-то безумный гончар взял человеческую плоть и вылепил из нее что-то ужасное. Лицо чудовища было словно растянуто по удлиненному черепу, черты деформированы, нос приплюснут. Черные акульи глаза глубоко сидели в узких глазницах. До невозможности широкий рот вмещал в себя два ряда абсолютно прямых зубов, острых и толстых, как иглы дикобраза. Зубы потемнели от свежей крови. Голая серая кожа покрывала изящные конечности с пучками крепких мышц. Рудиментарные оборки плоти, походившие на рыбьи плавники, свисали с предплечий, бедер и похожего на обезьяний хвоста, которым заканчивался позвоночник существа.

В Сарамире Сарану случалось видеть порченых, выглядевших еще омерзительнее, чем эта тварь, но те были ошибкой природы, отступлением от нормы. А это существо кто-то таким создал. Изначально изуродованная плоть — для устрашения, все черты, члены переделали с одной целью — получить совершенного охотника.

Монстр держал в лапе нож, свирепо изогнутый клинок, удобный в джунглях, но не сделал пока ни одного движения, чтобы атаковать. Он опередил противника на один удар и теперь ждал, пока подействует яд.

Саран оступился, осел. Он ничего не видел. Глаза закатились. Существо приблизилось, взмахнуло ножом, чтобы вскрыть ему глотку. Но удар клинка рассек пустоту — Саран увернулся. Он не был и вполовину так слаб, как притворялся. Кинжал взметнулся, чтобы вонзиться в узкую грудь чудовища. Застигнутое врасплох, оно отклонилось неудачно, и кончик лезвия оставил на ребрах длинный след.

Ни секунды передышки. Чудовище снова напало, на этот раз быстрее, не обманываясь насчет слабости своей жертвы. Саран парировал удар, раздался неприятный скрежет металла о металл. Человек с силой ударил монстра в шею. Но враг был текучим, словно вода, удар прошел мимо, и Саран потерял равновесие. Тварь сжала его запястье железной хваткой и швырнула через плечо. Мгновения тошнотворной невесомости — и жесткое столкновение с землей. Кинжал, выбитый из руки, отлетел за камень. Саран упал, беспомощный, уже чувствуя, как острые челюсти смыкаются на его теле…

Но ловушка сработала.

Саран задел ногой шпагат за секунду до того, как кусок скалы рухнул на землю как раз в том месте, где только что была его голова. Одно мягкое движение — и Саран уже на ногах, но безжалостный противник перемахнул через обломки породы даже прежде, чем рассеялась пыль. Саран едва успел понять, что потерял кинжал. Он блокировал удар, подставив под замах запястье, но в этот момент, будто из ниоткуда, возник кинжал — и резанул по лицу. Саран дернулся в сторону — лезвие прошло в волоске от носа. И тут нечто схватило его за щиколотку. Саран повалился назад, теряя равновесие. Резкий свист… Что-то размытое промелькнуло перед глазами. Ветерок от летящего предмета коснулся волос…

Глухой, влажный звук.

В следующее мгновение Саран плашмя ударился о землю. Лежащий на земле, он оказался беспомощным перед смертельным ударом врага.

Но удара не последовало.

Саран взглянул вверх.

Чудовище безжизненно застыло над ним. Уродливое тело обмякло, и только зловещий ряд деревянных шипов, прошедших через грудную клетку, поддерживал его в воздухе. Саран угодил в ловушку, но согнутое деревце распрямлялось, когда он падал назад, и ударило по чудовищу. Несколько долгих мгновений Сараи лежал, не веря в произошедшее.

А потом из его груди вырвался истерический смех.

Мерзкий уродец висел перед ним, как марионетка с оборванными нитями. Голова его безвольно болталась. Невидящие черные глаза остекленели.

Когда Тсата нашел Сарана, тот отряхивался от пыли и все еще смеялся. От остроты пережитого кружилась голова.

На лице ткиурати застыло недоумение.

— Ты ранен? — спросил Тсата.

— Чуть-чуть яда. Слишком мало. Какое-то время я буду не в форме, и все. А тварь рассчитывала, что убьет меня этой дозой… — Саран снова затрясся от смеха.

Тсата знал о необыкновенных свойствах организма Сарана, поэтому не стал задавать лишних вопросов. Он осматривал существо, нанизанное на колья.