— Как бы то ни было, но тело так и не нашли. Его семья отслужила поминальную службу в какой-то небольшой деревушке в Уэльсе с непроизносимым названием. Вот и всё, что я могу сказать о Харви Шилдсе.

Они подошли к мишеням. Эпштейн принялся их изучать.

— Сгруппированы на шести дюймах, — сказал он. — Совсем неплохо для старого стрелка.

— Пуля семьдесят пятого калибра делает большую дыру, — сказал Питт, рассматривая пробитую мишень.

— Представь, что она делает с человеком.

— Лучше не стоит.

Эпштейн заменил мишень, и они пошли обратно к линии огня.

— Так что же об Эссексе? — спросил Питт.

— Что я могу рассказать тебе, чего бы ты еще не знал?

— Для начала — как он умер.

— Крушение поезда, — ответил Эпштейн. — Над рекой Гудзон разрушился мост. Сто человек погибло. Эссекс был одним из них.

Питт задумался.

— Где-то в забытых записях округа, в котором произошло крушение, должны быть зарегистрированы травмы, обнаруженные на теле.

— Маловероятно.

— Почему ты так говоришь?

— А вот сейчас мы подошли к самой интригующей параллели между Эссексом и Шилдсом.

Он сделал паузу и посмотрел на Питта.

— Оба погибли в один и тот же день. Двадцать восьмое мая тысяча девятьсот четырнадцатого года, ни одно из тел не найдено.

— Прекрасно, — вздохнул Питт. — Дождь так и не начался. Но я не ожидал, что всё до такой степени продумано.

— Расследование прошлого никогда не…

— Совпадение дня смерти Эссекса и Шилдса кажется нереальным. Не был ли это заговор?

Эпштейн покачал головой.

— Сомневаюсь в этом. Происходят непонятные вещи. К тому же, зачем топить корабль и убивать тысячу душ, когда можно просто сбросить за борт Шилдса где-нибудь посреди Атлантического океана?

— Конечно, ты прав.

— Ты не хочешь рассказать мне, ради чего вся эта затея?

— Сам еще не знаю, во что всё это выльется.

— Если в этом есть то, что достойно освещения в печати, надеюсь, ты посвятишь меня.

— Слишком рано говорить о гласности. Возможно, за этим вообще ничего не стоит.

— Я слишком давно знаю тебя, Дирк. Ты никогда не занимаешься тем, что не имеет никакого значения.

— Давай просто скажем, что я любитель исторических тайн.

— В таком случае, у меня для тебя есть еще одна.

— Отлично, выкладывай.

— Дно реки под мостом драгировали в течение месяца и более. Не удалось поднять ни одного тела пассажира или членов команды.

Питт пристально смотрел на Эпштейна.

— Не верю этому. Могло же течение вынести на берег хоть несколько тел.

— Это только половина того, что удалось узнать, — осторожно сказал Эпштейн. — Не нашли также и поезд.

— Господи Иисусе!

— Только из профессионального любопытства я прочитал материал о «Манхеттен лимитед», так он назывался. Водолазы спускались под воду в течение многих недель после трагедии, но достать ничего не смогли. Сообщали, что паровоз и все вагоны поглощены зыбучими песками. Директора Северной железной дороги «Нью-Йорк — Квебек» истратили целое состояние, пытаясь найти хотя бы следы крушения поезда. Ничего не добились и, в конце концов, бросили заниматься этим. Вскоре после этого вся линия перешла в ведомство «Нью-Йорк сентрал».

— И дело этим кончилось.

— Нет, не совсем, — ответил Эпштейн. — Говорят, что этот поезд до сих пор появляется, как призрак.

— Ты шутишь.

— Честное слово. Местные жители в долине реки Гудзон клянутся, что видели, как призрачный поезд поворачивает с берега и направляется к старому мосту перед тем, как исчезнуть. Естественно, всё это происходит после наступления темноты.

— Разумеется, — ответил Питт с сарказмом. — Ты забыл еще полнолуние и леденящие душу вопли.

Эпштейн пожал плечами, затем рассмеялся.

— Думал, что тебе придется по душе налет таинственности.

— У тебя есть все эти россказни в напечатанном виде?

— Конечно. Думал, что тебе они понадобятся. Пять фунтов материала о катастрофе «Императрицы» и о расследованиях, проведенных относительно разрушения моста над рекой Гудзон. Мне удалось найти адреса и имена тех немногих людей, которые занимаются частным расследованием катастроф кораблей и крушений поездов. Всё это аккуратно упаковано в конверт и лежит в машине.

Эпштейн направился к стоянке стрельбища.

— Сейчас принесу.

— Ценю потраченное тобой время и вложенные усилия.

Эпштейн серьезно посмотрел на него.

— Еще один вопрос, Дирк, ты должен мне это.

— Да, я должен тебе это, — подтвердил Питт.

— Это проект Государственного агентства по подводным и морским научным следованиям или твоя собственная затея?

— Исключительно личное дело.

— Понимаю, — сказал Эпштейн, глядя в землю и подкидывая ногой камушек. — Ты знаешь, что недавно нашли мертвым потомка Ричарда Эссекса?

— Джона Эссекса. Да, знаю.

— Один из наших репортеров писал об этом. — Эпштейн сделал паузу и кивнул в сторону «кобры» Питта. — За час до анонимного звонка о его смерти соседка видела человека, по описанию похожего на тебя, в красной спортивной машине, который расспрашивал о том, как проехать к дому Эссекса.

— Совпадение, — пожал плечами Питт.

— Совпадение — твоя задница, — сказал Эпштейн. — Что, черт возьми, ты собираешься делать?

Несколько шагов Питт прошел в полном молчании с суровым выражением палице. Затем слегка улыбнулся. Эпштейн мог поклясться, что в этой улыбке был оттенок дурного предзнаменования.

— Верь мне, друг, когда я говорю, что тебе не нужно ничего знать.

Дом Грэма Хамберли стоял на вершине холма в Палос-Вердес, шикарном спальном районе Лос-Анджелеса. Архитектура представляла собой смесь современного и калифорнийского испанского стилей с грубо оштукатуренными стенами и потолками, украшенными массивными старыми потолочными перекрытиями. Крыша покрыта фигурной красной плитой.

Вода из огромного фонтана на главной террасе выливалась в круглый плавательный бассейн. С террасы открывался вид на море городских огней на востоке, а с обратной стороны дома — на Тихий океан и остров Каталина на западе.

Когда Шо вошел в дом Хамберли, его приветствовала музыка оркестра и невнятный шум сотен голосов. Бармены лихорадочно смешивали галлоны коктейля «текила Маргарита», а буфетчики спешно пополняли острые мексиканские блюда на буфетном столе, который, казалось, уходил в бесконечность.

Приблизился невысокий человек, голова которого казалась слишком большой для его плеч. Он был в черной обеденной куртке с восточным драконом на спине.

— Привет, я Грэм Хамберли, — сказал он с доброжелательной улыбкой. — Добро пожаловать на вечер.

— Брайан Шо.

Улыбка не изменилась.

— О, да, мистер Шо. Простите, что не узнал вас, но наши общие друзья не прислали мне фотографию.

— У вас совершенно потрясающий дом. Ничего похожего в Англии нет.

— Спасибо. Но все комплименты должны быть адресованы только моей жене. Я предпочитаю нечто более провинциальное. К счастью, у нее вкус лучше.

«Акцент Хамберли говорит о Корнуолле», — подумал Шо.

— Коммандер Миллиган здесь?

Хамберли взял его под руку и отвел в сторону.

— Да, она здесь, — мягко сказал он. — Пришлось пригласить всех офицеров корабля, чтобы она точно пришла. Пойдем, я представлю вас.

— Я не расположен к светским любезностям, — сказал Шо. — Предположим, вы укажете мне на нее, а я уже справлюсь со всем остальным сам.

— Как скажете.

Хамберли изучал всех, снующих на террасе. Затем его взгляд остановился, он кивнул в сторону бара.

— Высокая, довольно привлекательная женщина со светлыми волосами.

Шо сразу увидел ее в кругу восхищающихся военно-морских офицеров в белой форме. Казалось, что ей было где-то около тридцати пяти, она излучала тепло, так недостающее большинству женщин. Принимала оказываемое ей внимание естественно, без признаков кокетства. Шо с первого взгляда понравилось то, что он увидел.